79
1762 ИЮЛЯ 24. М. И. ВОРОНЦОВУ
Сиятельнейший граф,
милостивый государь Михайло Ларионович!
Тяжкая моя болезнь, снова усилившись в другой ноге, не дает мне покоя и свободы не токмо из дому, но ниже и с постели вытти.1 Итак, не имея случая персонально возобновить у вашего сиятельства мою всеуниженную просьбу, принимаю смелость напомнить о том письменно. Хотя я многими молодшими и многократно в произвождении обойден, или, лучше, наказан без всякой моей прослуги и вижу множество статских и действительных статских советников, кои все во время моего советничества асессорами и меньше были, но ныне всего несноснее я обижен, что г. Тауберт в одной со мною команде, моложее меня, коллежским советником восемь лет, пожалован статским советником без всякой передо мною большей заслуги, да лучше сказать, за прослуги и за то, что он беспрестанно российских ученых гонит и учащихся утесняет и мне во всех к пользе наук российских учиненных предприятиях всевозможные ставил препятствия.
Итак, все мои будущие и бывшие рачения тщетны. Бороться больше не могу; будет с меня и одного неприятеля, то есть недужливой старости. Больше ничего не желаю, ни власти, ни правления, но вовсе отставлен быть от службы, для чего сегодня об отставке подал я челобитную его сиятельству Академии Наук г. президенту и о награждении пенсиею для прокормления1* до смерти и с повышением ранга против тех, коими обойден.2 Вас, милостивого государя, всеуниженно прошу преклонить его сиятельство на сие вашею дружескою важностию,3 которое благодеяние будет мне выше всех от вас, милостивого государя, прежде показанных, которые я, с глубоким благоговением благодаря, почитаю.
Вашего сиятельства
всеуниженный и всеусердный слуга
Михайло Ломоносов
Июля 24 дня
1762 года
Примечания
Печатается по собственноручному подлиннику (ААН, ф. 20, оп. 3, № 134, лл. 21—22).
Впервые опубликовано — Архив кн. Воронцова, кн. IV, М., 1872, стр. 488—489.
1 Болезнь, о которой говорит Ломоносов («частый лом в ногах и раны»), постигла его в феврале 1762 г. С 21 февраля по 10 мая он не бывал в Академии, в мае являлся туда лишь изредка, а с июня опять слег в постель. К моменту написания публикуемого письма состояние его здоровья ухудшилось: 25 июля 1762 г. копиист, носивший ему на подпись канцелярские журналы, не был допущен к Ломоносову, причем ему было объявлено, что «г. советник за болезнию в Академическую канцелярию ездить и дел в доме подписывать не может» (ААН, ф. 3, оп. 1, № 532, лл. 179 об. — 180).
2 К тяготам «недужливой старости» присоединялось и угнетенное моральное состояние. В то время как на участников только что произошедшего дворцового переворота, а в их числе и на главных противников Ломоносова — Теплова и Тауберта, сыпались щедрые награды, Ломоносов, стоявший в стороне от этих политических событий, был обойден. Тауберт, печатавший в академическом подвале манифест о восшествии на престол Екатерины II (Сборник ОРЯС, т. XIII, СПб., 1875, стр. 98), был произведен за это в чин статского советника и тем самым становился старшим членом Академической канцелярии. Для Ломоносова это было не вопросом личной обиды, а крушением надежд на возможность изменить соотношение сил в Академии Наук. Новое правительство с первых же шагов дало почувствовать, что Ломоносову нечего рассчитывать на его поддержку «во всех к пользе наук российских учиненных предприятиях». Этим и была вызвана подача упоминаемой Ломоносовым «челобитной» об отставке (ср. т. IX наст. изд., примечания к документу 174).
3 его ходатайство о награждении Ломоносова «по достоинствам» не могло бы иметь успеха. «Челобитную» Ломоносова об отставке оставили до поры до времени без движения.
1* прекормления.