70
1760 НОЯБРЯ 7—13. Я. Я. ШТЕЛИНУ
Wegen der zwey Expeditions nach Sibir meine Meinung ist diese, daß die zwey Observatores Popow und Rumowsky sein sollen. Zwar habe ich große Ursache zu zweifeln, daß die Astronomie eine solche leichte Wießenschaft wäre, die man in einem halben Jahre, wie der M. Rumowski soll gethan haben, erlernen kan[n], und zwar so, daß man ihn bey denen seltensten und schwersten Observationibus gebrauchen kan[n]. Einen Cameraden oder gar superiorem dazu zu ordiniren wäre es nicht übel. Ich will aber meine Meinung schriftlich geben. Darzwieschen bitte ergebenst mit denen Monuments-Anschlagen nicht zu saumen, denn ich brauche χρημα, pecuniam, деньги, Geld, argent, Raha.
Перевод
Мое мнение относительно двух экспедиций в Сибирь таково, что двумя наблюдателями должны быть Попов и Румовский. Правда, у меня есть большие основания сомневаться, чтобы астрономия была столь легкой наукой, которой можно обучиться в полгода, как это якобы сделал г. Румовский, притом так, чтобы его можно было бы использовать при редчайших и труднейших наблюдениях. Не худо бы ему было придать товарища или даже начальника. Впрочем, я подам мое мнение письменно.1 2 ибо мне нужны χρημα, pecunia, деньги, Geld, argent, Raha.3
Примечания
266).
Подлинник на немецком языке.
— Летописи, т. I, кн. 1, кн. 1, 1859, отд. III, стр. 195, № 4. Русский перевод впервые напечатан — Пекарский, II, стр. 697, прим. 2 и стр. 711.
Датируется предположительно по дню получения в Академической канцелярии ордера К. Г. Разумовского от 23 октября 1760 г., на котором рукой канцеляриста помечена «входящая» дата «Ноября 7 д[ня] 1760» (ААН, ф. 3, оп. 1, № 471, л. 244), и по дате состоявшегося во исполнение этого ордера определения Канцелярии от 13 ноября 1760 г. об отправке в Сибирь двух астрономических экспедиций (там же, лл. 250—252; см. т. IX наст. изд., документ 227). В упомянутом ордере президента назначались две экспедиции, а участник экспедиции — только один, С. Я. Румовский. Канцелярии предстояло, таким образом, наметить второго участника. По этому вопросу между членами Канцелярии возникли разногласия, чем и объясняется, должно быть, необычный в тогдашней академической практике шестидневный разрыв между президентским ордером и канцелярским определением. В этот-то промежуточный период времени и было написано публикуемое письмо.
1 «письменно» Ломоносов выполнил не сразу. При первоначальном обсуждении в Канцелярии вопроса о наблюдателях, состоявшемся 13 ноября 1760 г., Ломоносов такого мнения в письменном виде не подавал; по крайней мере никаких следов письменного его выступления не сохранилось. Нельзя считать таким «мнением» и письменно выраженное Ломоносовым несогласие с решением Тауберта и Штелина от 23 декабря того же года о командировании Румовского в Сибирь ранее других «обсерваторов» (см. т. IX наст. изд., документ 229). «Мнение», о котором говорит в публикуемом письме Ломоносов, было включено им в пространную записку «О нынешних академических обстоятельствах», поданную президенту в январе 1761 г. (см. документ 453). В этой записке Ломоносов возвращается к вопросу о некомпетентности и неопытности Румовского как астронома и вскрывает причины разногласий, возникших в Академической канцелярии в связи с вышеупомянутым ордером президента от 23 октября 1760 г.
2 «Монументом» Ломоносов называет мозаичные украшения к гробнице Петра I в Петропавловском соборе. Вопрос о правительственном заказе на эти украшения оставался все еще неразрешенным: Елизавета Петровна, хотя и одобрила мысль о создании такого «монумента», но пожелала выслушать мнения специалистов о том, «каков бы сей монумент быть имел». Мнение Академии Наук должен был формулировать Штелин (Билярский, стр. 472). Этим и объясняется обращенная к нему просьба Ломоносова «не медлить с проектом монумента».
3 Говоря о своей нужде в деньгах, Ломоносов, чтобы подчеркнуть степень этой нужды, повторяет, шутки ради, слово «деньги» шесть раз на шести разных языках: по-гречески, по-латыни, по-русски, по-немецки, по-французски и по-фински.