47
1754 НОЯБРЯ 28. Л. ЭЙЛЕРУ
Viro celeberrimo, doctissimo in Regia Scientiarum Academia Berolinensi summo atque incomparabili Mathematico atque directori, Caesareae Academiae Scientiarum Petropolitanae et Societatis Regiae Londinensis Membro dignissimo, Michael Lomonosow
S. P. D.
Quamvis multa sint, de quibus hisce litteris Te certiorem facere vellem; praesertim meditationes meas de colorum causa communicare; temporis tamen penuria ad sermonem panegyricum Petro Magno Imperatori ad 19 Decembris habendum urget, quem conscribere festino. Praeterea movet me censorum insolentia, qui meditationes meas, Tuo gravissimo judicio probatas atque laudatas undique Theonino dente dilaniare contendunt. Et enim non Tibi, vir perspicacissime, ignotum esse puto Lipsiensem editorem Commentariorum de rebus in scientia naturali et Medicina gestis, non tam veritatis studio, quam malevolo animo lucubrationes meas aggressum fuisse, et male intellectas pejus proscidisse. Malitiae et stuporis illius luculentissimam demonstrationem Tibi, Vir acutissime, expendendam mitto, simulque officiosissime obsecror, ut quemadmodum domi in Patria mea singulari benevolentia mihi succurrere voluisti; ita quoque foris defendere me et protegere non graveris. Nam exemplo dicti superius censoris moti atque incitati sunt plures alii, et furiosum impetum in me fecerunt. Scilicet Fogel quidam in Bibliotheca sua Medica, Conditor Ephemeridum Hamburgensium (des Hamburgischen Magasins) item Arnold nonnemo Erlangae, cui faventem censuram in novis litterariis Hamburgensibus nuperrime legi. Quibus omnibus co nsideratis non sine ratione suspicor latere hic anguem in herba, et cujusdam mihi infensissimi inimici malo dolo tam iniquas tamque injuriosas cavillationes publice moveri. Si igitur, Vir humanissime, opem mihi ferre non fueris dedignatus, modum, quo id perficiatur, hunc convenientissimum esse arbitror, ut refutationes hic appositas (quae pro Tuo arbitrio immutandae traduntur et forsan emolliendae) in Universitate aliqua studiosus publice defendat (sicut contra me Erlangiae ab Arnoldo disputatum est) impressam; quae tandem contra inimicorum impetum in actis eruditorum recenseri poterit. Sumptus typographo abunde soluturum me promitto. Caeterum potest haec mea defensio in forma programmatis edi, alterius nomine. Interea moneo, hoc propositum meum nemini hic esse notum, nec cognitum futurum: quamobrem etiam Те, Vir celeberrime, precor, ut id tacito modo fiat. Nam equidem hic etiam non leves auctores tantae ignominiae meae suboleo. Hoc beneficium tuum erit aeternum pignus amicititae nostrae, quam sincero animo colere, et omnia grati animi officia praestare nunquam praetermittam. Vale atque favere perge.
P. S. In dem Hamburgischen Correspondent № 187 stehet aus des Arnolds Disputation ein wieder mich sehr absurder Einwurf, aus welchem zu ersehen ist, er glaube, daß das Bley den höchsten Grad der Hitze bekommt, wenn es nur zu schmeltzen anfängt. Die chymische Erfahrungen aber zeigen, dass der Wissmuth in einer Hitze, welche das Bley anzunehmen fähig ist, meistens zerstöhret werde.
Frustula encaustorum ad opera Musiva paratorum jam diu in cancellariam tradidi ad Te mittenda.
Перевод
Мужу знаменитейшему и ученейшему, великому и несравненному математику и директору Берлинской королевской академии наук, достойнейшему члену императорской Петербургской Академии Наук и Лондонского королевского общества Михайло Ломоносов шлет нижайший привет.
1 но мешает мне недостаток времени, ибо я спешу написать похвальное слово Петру Великому, которое должен буду произнести 19 декабря.2 известно, разумеется, что издатель лейпцигского «Журнала естествознания и медицины» не столько из стремления к истине, сколько по недоброжелательству напал на мои труды и, плохо поняв их, обошелся с ними как нельзя хуже. Посылаю на ваше проницательное рассмотрение яркий образчик его злобы и тупости и вместе с тем почтительнейше прошу: подобно тому, как вы с особенною благосклонностию оказали мне помощь в моем отечестве, не откажите защитить меня своим покровительством также и в чужих странах. Пример вышеозначенного рецензента увлек многих других, и они с яростию восстали против меня, а именно: Фогель в своей «Медицинской библиотеке», издатель «Гамбургского магазина» и некто Арнольд из Эрлангена, о диссертации которого я читал недавно благоприятный отзыв в гамбургской газете. Все это заставляет меня не без основания подозревать, что тут таится нечто, и столь незаслуженные и оскорбительные поклепы на меня распространяются коварными усилиями какого-то заклятого моего врага. Итак, если вы по своей благосклонности не погнушаетесь помочь мне, то я нахожу самым удобным к тому способом, чтобы с защитой приложенного здесь опровержения (которое предоставляю вам по своему усмотрению изменить и, может быть, смягчить), по напечатании его, публично выступил в каком-либо университете человек ученый (как в Эрлангене против меня выступал Арнольд); после же можно будет поместить в ученом журнале разбор этого выступления против моих врагов.3 Издержки по печатанию будут сполна мною возмещены. Впрочем, настоящее возражение мое может быть издано и в форме программы под чужим именем. Вместе с тем предупреждаю вас, что здесь никто не знает и знать не будет об этих моих предложениях, почему и вас покорнейше прошу, чтобы все это было исполнено втайне. Подозреваю, что и здесь есть немаловажные особы, которые принимают участие в таковом моем опорочивании. Ваше благодеяние останется вечным залогом нашей дружбы; я со своей стороны никогда не перестану со всею искренностию поддерживать ее и оказывать вам всевозможные знаки моей благодарности. Будьте здоровы и по-прежнему расположены ко мне.
С. -Петербург, 28 ноября по старому стилю 1754 г.
187 «Гамбургского корреспондента» приведено из диспута Арнольда направленное против меня весьма абсурдное возражение, из которого усматривается, что свинец, по его мнению, приобретает наивысшую температуру, когда он только начинает плавиться. Химические опыты, однако, показывают, что висмут при температуре, которую способен принимать свинец, в большинстве случаев разрушается.
Примечания
Печатается по собственноручному подлиннику (ААН, ф. 136, оп. 2, № 3, лл. 440—441).
Подлинник на латинском языке.
— Акад. изд., т. VIII, стр. 177—180.
1 О теории цветов Ломоносова и о его работе над ее обоснованием см. т. III наст. изд., стр. 550—555.
2 «Слово похвальное Петру Великому» Ломоносов предполагал написать в 1754 г. с тем, чтобы произнести его 19 декабря этого года (см. примечания к письму 43), однако не успел закончить его в срок. Слово было произнесено в торжественном собрании Академии Наук 26 апреля 1755 г.
3 О дальнейшей судьбе упоминаемого здесь «опровержения» см. т. III наст. изд., стр. 538—541.