30
1753 ИЮЛЯ 26. И. И. ШУВАЛОВУ
Милостивый государь Иван Иванович!
Что я ныне к вашему превосходительству пишу, за чудо почитайте, для того что мертвые не пишут. Я не знаю еще или по последней мере сомневаюсь, жив ли я или мертв. Я вижу, что г. профессора Рихмана громом убило в тех же точно обстоятельствах, в которых я был в то же самое время. Сего июля в 26 число, в первом часу пополудни, поднялась громовая туча от норда. Гром был нарочито силен, дождя ни капли. Выставленную громовую машину посмотрев, не видел я ни малого признаку электрической силы. Однако, пока кушанье на стол ставили, дождался я нарочитых электрических из проволоки искор, и к тому пришла моя жена и другие, и как я, так и оне беспрестанно до проволоки и до привешенного прута дотыкались, затем что я хотел иметь свидетелей разных цветов огня, против которых покойный профессор Рихман со мною споривал. Внезапно гром чрезвычайно грянул в самое то время, как я руку держал у железа, и искры трещали. Все от меня прочь побежали. И жена просила, чтобы я прочь шел. Любопытство удержало меня еще две или три минуты, пока мне сказали, что шти простынут, а притом и электрическая сила почти перестала. Только я за столом посидел несколько минут, внезапно дверь отворил человек покойного Рихмана, весь в слезах и в страхе запыхавшись. Я думал, что его кто-нибудь на дороге бил, когда он ко мне был послан. Он чуть выговорил: «Профессора громом зашибло». В самой возможной страсти, как сил было много, приехав увидел, что он лежит бездыханен. Бедная вдова и ее мать таковы же, как он, бледны. Мне и минувшая в близости моя смерть, и его бледное тело, и бывшее с ним наше согласие и дружба, и плач его жены, детей и дому столь были чувствительны, что я великому множеству сошедшегося народа не мог ни на что дать слова или ответа, смотря на того лице, с которым я за час сидел в Конференции и рассуждал о нашем будущем публичном акте. Первый удар от привешенной линеи с ниткою пришел ему в голову, где красно-вишневое пятно видно на лбу, а вышла из него громовая электрическая сила из ног в доски. Нога и пальцы сини, и башмак разодран, а не прожжен. Мы старались движение крови в нем возобновить, затем что он еще был тепл, однако голова его повреждена, и больше нет надежды. Итак, он плачевным опытом уверил, что электрическую громовую силу отвратить можно, однако на шест с железом, который должен стоять на пустом месте, в которое бы гром бил сколько хочет. Между тем умер г. Рихман прекрасною смертию, исполняя по своей профессии должность. Память его никогда не умолкнет, но бедная его вдова, теща, сын пяти лет, который добрую показывал надежду, и две дочери, одна двух лет, другая около полугода, как об нем, так и о своем крайнем несчастии плачут. Того ради, ваше превосходительство, как истинный наук любитель и покровитель, будьте им милостивый помощник, чтобы бедная вдова лучшего профессора до смерти своей пропитание имела и сына своего, маленького Рихмана, могла воспитать, чтобы он такой же был наук любитель, как его отец. Ему жалованья было 860 руб. Милостивый государь! исходатайствуй бедной вдове его или детям до смерти. За такое благодеяние господь бог вас наградит, и я буду больше почитать, нежели за свое. Между тем, чтобы сей случай не был протолкован противу приращения наук, всепокорнейше прошу миловать науки и
Михайла Ломоносова
Санктпетербург
1753 года
Печатается по тексту первой публикации.
Впервые опубликовано — Соч. 1784, ч. I, стр. 330—333.
О работах Ломоносова и Рихмана по изучению природы молнии и о наблюдениях и опытах, которые производились ими в 1753 г., см. т. III наст. изд., стр. 515—522.
—711), хранятся в ААН, ф. 3, оп. 1, № 707, лл. 58—106. Официальное сообщение об этом событии было опубликовано неделю спустя в «Санктпетербургских ведомостях» (№ 62 от 3 августа 1753 г.; ср.: Г. -В. Рихман. Труды по физике. М., 1956, стр. 548—550, 696—700).
— Анна-Елизавета Рихман, рожд. Гинц, вышла впоследствии замуж за профессора И. -А. Брауна (Пекарский, I, стр. 714—715). Сведения о детях Рихмана, сообщаемые Ломоносовым, не точны. По сообщению вдовы Рихмана от 5 августа 1753 г., у нее было два сына — Вильгельм и Фридрих и одна дочь (не известная по имени). Старшему сыну было в то время 4 года, младшему — 3 месяца, а дочери полтора года (ААН ф. 3, оп. 1, № 707, л. 91). Ходатайство Ломоносова о назначении вдове Рихмана пожизненной пенсии не получило удовлетворения: Академия Наук ограничилась выдачей ей через полгода после смерти Рихмана единовременного пособия (примечания к письму 33).
«протолкована противу приращения наук», имели серьезные основания. В реакционных дворянских кругах пошли толки о кощунственности таких опытов, какие производили Ломоносов и Рихман; приборы, которыми они пользовались, именовались «проклятыми». О своей ненависти к электрической машине говорил даже такой относительно просвещенный деятель, как Р. И. Воронцов. Даже в суждениях такого бесспорно образованного человека, каким был академик Миллер, проскальзывали ноты сомнения в целесообразности столь опасных опытов (Пекарский, I, 712—713). Шумахер поспешил поднять вопрос об отмене публичного собрания Академии Наук, которое предполагалось посвятить речам Ломоносова и Рихмана об атмосферном электричестве (письма 31, 32, 34 и примечания к ним).
«Как хорошо его письмо о семействе несчастного Рихмана!» (А. С. Пушкин, Полное собрание сочинений, т. XI, Изд. Академии Наук СССР, М. — Л., 1949, стр. 253).