9
1748 ФЕВРАЛЯ 16. Л. ЭЙЛЕРУ
Viro doctissimo ac celeberrimo Leonhardo Eulero illustris Regiae Scientiarum Academiae Berolinensis Membro et Professori Regio spectatissimo
Michaël Lomonosoff
S. P. D.
Litterae Tuae, vir celeberrime, quibus lucubrationes meas illustrissimo Praesidi nostro de meliore nota commendare voluisti, magnam mihi laetitiam attulerunt. Nihil enim magis honorificum magisque opportunum mihi contingere posse existimo, quam studia mea illi tantopere probari, cujus dignitatem venerari, propensamque in me voluntatem maximi facere debeo, et ab eo quidem, cujus magna sunt orbe litterario et merita et auctoritas. Quum primum igitur ab honoratissimo collega nostro Teplovio Tuum de me testimonium communicatum perlegerim, tantum in me officium Tuum sine maxima culpa praeteriri non posse judicavi. Ut autem huic Tuo beneficio respondeam, non aliud quid inveni, quam ut id, quod singulari humanitati Tuae acceptum fero, grata memoria persequar, et quovis loco ac tempore Tuam in aliorum laboribus judicandis aequitatem celebrare non desistam. Quamvis autem gratissima sit mihi haec Tua voluntas, multo tamen erit jucundior, si per humanitatem Tuam eadem ultro frui licebit.
Magnae equidem utilitati futurum mihi non dubito, si me, quocum per litteras colloquaris, non indignum esse judicaveris. Consilium Tuum mihi perquam honorificum per amplissimum Schumacherum mihi indicatum magnopere me impulit ad concinnandam de Nitri genesi commentationem, quam pro virili elaboratam ad illustrem Academiam Berolinensem pro praemio obtinendo significato tempore mittere apud me statui.
Vale, vir celeberrime, et studiis meis, ut incepisti, fave.
Dabam Petropoli, Die 16 Febr. St. Jul. A. S. 1748
Перевод
Ученейшему и знаменитейшему мужу Леонарду Эйлеру, члену славной Берлинской королевской академии наук и выдающемуся королевскому профессору
Михайло Ломоносов
желает много здравствовать.
Письмо ваше, знаменитейший муж, на имя его сиятельства нашего президента, где вы соблаговолили отозваться наилучшим образом о моих работах, доставило мне величайшую радость.1 Считаю, что на мою долю не могло выпасть ничего более почетного и более благоприятного, чем то, что мои научные занятия в такой степени одобряет тот, чье достоинство я должен уважать, а оказанную мне благосклонность ценить превыше всего, тот, у кого велики в ученом мире и заслуги и влияние. Поэтому, прочитав переданное нашим почтеннейшим коллегой Тепловым свидетельство ваше обо мне, я решил, что нельзя было бы не осудить меня, если бы я обошел молчанием столь великое ваше одолжение. Отплатить за ваше благодеяние не могу ничем иным, как только тем, что, храня благодарную память, буду продолжать дело, которое вы по вашей исключительной доброте одобряете, и непрестанно прославлять во всяком месте и во всякое время вашу справедливость в оценке чужих трудов. Как ни приятно ваше теперешнее благоволение, однако будет еще гораздо более радостно, если по доброте вашей можно будет пользоваться им и впредь. Не сомневаюсь в том, сколь великим будет для меня благом, если вы не сочтете меня недостойным беседовать с вами письменно. Ваш чрезвычайно лестный для меня совет, переданный мне через почтеннейшего Шумахера, внушил мне сильное желание написать рассуждение о рождении селитры, которое я решил, посильно его разработав, послать к назначенному сроку в славную Берлинскую академию на соискание премии.2
Петербург, 16 февраля юлианского стиля, 1748 г.
Примечания
Печатается по собственноручному подлиннику (Библиотека Тартуского государственного университета, Morg. Ep. phil. II, 143, где письмо обнаружено сотрудником Библиотеки Э. С. Вигелем и подготовлено к печати заведующим кафедрой физики названного университета, доцентом А. М. Миттом).
Подлинник на латинском языке.
— «Ломоносов», III, стр. 255—258.
Публикуемое письмо положило начало переписке Ломоносова с Л. Эйлером, продолжавшейся затем вплоть до последнего года жизни Ломоносова.
1 ф. 136, оп. 2, № 4, л. 1). Диссертации Ломоносова были посланы Эйлеру Шумахером в надежде получить от него отрицательный о них отзыв. Об этом факте Ломоносов вспоминает в своем письме к Г. Н. Теплову от 30 января 1761 г. (письмо 72) и в последнем своем письме к Эйлеру (письмо 102). В ответном письме Эйлер, вопреки ожиданиям Шумахера, очень высоко оценил работы Ломоносова: «Я чрезвычайно восхищен, — писал он, — что эти диссертации по большей части столь превосходны, что „Комментарии“ имп. Академии Наук станут многим более замечательны и интересны, чем труды других академий» (ААН, ф. 136, оп. 2, № 4, л. 1). К письму был приложен, кроме того, отдельный отзыв Эйлера о работах Ломоносова (письмо 88), который был показан Ломоносову Тепловым тайком от Шумахера.
2 В начале февраля 1748 г. Академия Наук получила датированное 31 января этого года сообщение от Эйлера, что Берлинская академия темой на премию 1749 г. избрала вопрос о происхождении селитры и что, по мнению Эйлера, наилучшее решение этого вопроса мог бы дать Ломоносов. «Я не сомневаюсь, — писал он, — чтобы об этом кто-нибудь мог представить лучше, чем г. Ломоносов, которого я прошу убедить взяться за эту работу. Было бы, конечно, весьма почетно, если бы член имп. Академии, да к тому же русский, удостоился нашей премии» (Билярский, стр. 96). Ломоносов согласился принять участие в конкурсе, объявленном Берлинской академией, но приступил к работе над диссертацией о селитре лишь через год — 16 января 1749 г. (ф. 20, оп. 1, № 3, л. 94). О результатах конкурса см. т. II наст. изд., стр. 667.