Эпинус Ф. У. Т.: Добавление к доказательству невозможности ночезрительной трубы

Приложение 2

ПЕРЕВОД ЛАТИНСКОГО МЕМУАРА Ф. У. Т. ЭПИНУСА
„ADDITAMENTUM AD DEMONSTRATIONEM IMPOSSIBILITATIS TUBI
NYCTOPTICI“

Добавление к доказательству невозможности ночезрительной трубы

Я слышал, что славный Ломоносов недавно пригласил к себе друзей, среди них нескольких господ сочленов, и в присутствии их производил опыты с трубой, присланной из Англии, взывая к их свидетельству против меня. Я предлагаю этим лицам прочесть и обдумать, что ниже следует.

Для различения удаленных предметов могут быть два препятствия, именно:

1) Если угол, под которым на дне глаза обрисовывается изображение предмета, меньше надлежащего, то нельзя распознать части предмета, а следовательно, и самый предмет,

2) Если изображение предмета, обрисованное на дне глаза, не имеет достаточно света или более темно, чем надлежит, то впечатление в оптическом нерве не будет достаточно сильным для того, чтобы можно было распознать предмет.

Препятствия эти надлежит максимально отличать одно от другого, ибо одно не зависит от другого, как легко явствует. Так, например, если человек удален от меня на восемь тысяч шагов (a octavo milliaris parte), то даже при освещении прямыми солнечными лучами я его не замечу не потому, что изображение не достаточно ярко, но ввиду того, что оно не настолько велико, чтобы можно было различить голову, нос, глаза и пр. Я утверждаю, что ошибочно считать пороком этого изображения недостаточность яркости или количества освещающего света. Возьмем обыкновенную земную зрительную трубу, которая по заключению всех оптиков уменьшает яркость изображения и снижает ее в заметной мере по сравнению с невооруженным глазом; направим трубу на сказанного ранее человека, и мы его увидим. Тем не менее яркость изображения при этом уменьшена, а не увеличена. Человек распознается лучше, чем невооруженным глазом, не по другой какой-либо причине, как потому, что изображение увеличивается настолько, что части человека становятся различимыми.

Не стоит доказывать, во-вторых, что при возрастании темноты изображение предмета различается меньше, если даже оно довольно велико. Это ясно из каждодневного опыта.

Рассмотрим теперь, если угодно, опыт, поставленный славным Ломоносовым, который, как я слышал, был таков. Во время полной ночи, однако светлой, как у нас бывает в июле месяце, подобно сумеркам, зрители несколько неясно видели некоторый предмет, не могли, однако, его распознать. Направив же на него английскую трубу, всякий тотчас же распознавал не только предмет, но видел ствол дерева и мог различить на нем ветви.

Я спрашиваю и прошу обдумать, каким же обстоятельствам следует приписать это действие английской трубы:

2) возрастанию яркости?

Труба эта, как я оценил, увеличивает диаметры предметов вдвое, откуда, если даже положить, что яркость изображения не увеличивается, все же может случиться, что с трубою распознаются предметы, которые нельзя распознать невооруженным глазом. Доказал же я выше с очевидностью, что с помощью трубы можно рассмотреть предмет, не разбираемый невооруженным глазом, причем достигается это одним лишь увеличением, если яркость становится даже меньше, а не больше.

Если желательно знать степень яркости в трубе в данном опыте, то следует воспользоваться таким приемом: трубу нужно направить на какой-либо предмет с белой окраской, в то же время другой открытый глаз должен смотреть на тот же предмет. Тогда легко заметить, что белизна предмета, видимого невооруженным глазом, живее, чем белизна того же предмета, видимого через трубу. При наблюдении и исследовании таким способом английской трубы Ломоносова нашли бы, что она скорее немного уменьшает яркость, чем увеличивает.

Помимо сего, я хочу указать еще и другое. Те, кто производил опыты у славного Ломоносова, видели через английскую трубу ствол дерева. Не знаю, пробовали ли они, дает ли труба, построенная обычным образом, то же. Если бы они сделали опыт, то нашли бы, что обычная труба не годится для этой цели. Ибо обычная труба сильно ослабляет яркость изображения, английская же мало. Поэтому во время сумерек последней можно пользоваться, а первой нельзя. Я не думаю, что славный Ломоносов будет возражать мне, что я не считаю за ночезрительную трубу такую, в которой яркость изображения несколько меньше, чем при наблюдении невооруженным глазом. Ибо

трубу, при помощи коей предметы видны с большей яркостью, чем невооруженным глазом. Поэтому нельзя говорить, что ночезрительная труба есть , при помощи которой предметы не кажутся ярче, чем невооруженным глазом. Это значило бы противоречить себе.

2) Если мысль славного мужа, написавшего это, остается той же, то он не почтет за опровержение изложенное мною доказательство того, что нельзя получить , которая делает яркость изображения больше натуральной. Что это так, можно доказать всей Академии.

3) Если же считать ночезрительной трубой такую, которая снижает естественную яркость изображала бы предметы достаточно отчетливо. Ибо труба, которую он показал Академии, являла предметы столь туманно вследствие огромной аберрации лучей, что была просто бесполезной. Отсутствие способа исправить этот недостаток ясно доказывается в моем последнем рассуждении, переданном Академии. Из доказательства моего невозможности ночезрительной трубы, которое я сообщил больше года назад, с очевидностью следует, как нужно строить трубу, которая, понижая естественную яркость предметов, тем не менее их отчетливо изображает. Славный Ломоносов не хотел тогда успокоиться на этом решении, он ожидал и настойчиво требовал от меня, чтобы я придумал трубу, которая увеличивала бы степень яркости выше естественной. Но я достаточно доказал, что это лежит за пределами возможности оптики.

Справедливость того, что ночезрительную трубу надо понимать в этом смысле, должна быть несомненной как для славного Ломоносова, так и для меня и для всякого, понимающего в этом деле.

Ибо оптика для всех одна, и еще больше века назад Гугений (Гюйгенс) в „Диоптрике“ (стр. 201), а также и в других местах учил, как нужно строить трубы такого рода, а также микроскопы (назыв. Op. von Glücke).¹ С давнего времени широко известно, особенно астрономам, что для получения большей яркости следует изменить окулярное стекло.

Я прошу яснейших сочленов прочесть и обсудить это добавление и вместе с моим доказательством переслать в знаменитейшую Парижскую Академию.