Сухова Н. Г.: Физико-географические воззрения М. В. Ломоносова

ФИЗИКО-ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ
М. В. ЛОМОНОСОВА

«Чтобы быть в состоянии произносить искренние и справедливые суждения, нужно изгнать из своего ума всякое предубеждение и всякую предвзятость и не требовать, чтобы авторы, о которых мы беремся судить, рабски подчинялись мыслям, которые властвуют над нами».

М. В. Ломоносов. Рассуждение об обязанностях журналистов...

Литература о деятельности М. В. Ломоносова в области географии чрезвычайно обширна.¹ Однако до сих пор почти не изучено соотношение географических воззрений Ломоносова с географическими представлениями, наиболее распространенными в XVIII в. Выводы ученого о сущности и причинах географических явлений очень редко сопоставляются с взглядами его предшественников, современников и последователей. Между тем такое сравнение необходимо не только для верной оценки географических представлений самого Ломоносова, но и для выяснения закономерностей развития географической мысли в России.

Хотя географическую науку Ломоносов никогда не называл среди основных тем своих исследований, выясняется, что почти с самого начала деятельности в Петербургской Академии наук ученый в той или иной мере оказывался причастным к географии.²

Так, уже в 1742 г. Ломоносову было поручено читать физическую географию ученикам академической гимназии. Он читал лекции на основе учебника Г. -В. Крафта «Краткое руководство к математической и натуральной географии».³ Сведений о содержании этих лекций не сохранилось. О географических взглядах Ломоносова первых лет его пребывания в Академии можно судить только на основе отрывочных замечаний в разных работах негеографического характера. Наиболее выразительно о них свидетельствуют оды Ломоносова.⁴ Во всяком случае очевидно, что Ломоносов уже в 40-е годы был знаком с общими представлениями своего времени о распределении суши и моря, о виде земной поверхности, а также об основных чертах географии России.

По мнению А. Будиловича, до 1749 г. в Ломоносове преобладал ученый-естествоиспытатель, с 1750 г. он начал склоняться к наукам словесным, а с 1755 г. — в основном занимался общественными делами.⁵ Второе верно лишь в том смысле, что в 50-е годы Ломоносов стал заниматься и науками гуманитарными. Ибо Будилович же совершенно справедливо отметил, что по призванию своему Ломоносов был прежде всего физиком.⁶ А это его призвание достаточно ярко проявилось как раз в 50-е годы. Во второй половине 50-х годов Ломоносов занялся и вопросами физической географии (которую рассматривал как науку физическую). Много внимания он стал уделять проблемам строения и образования земной поверхности, чему, по-видимому, немало способствовало лиссабонское землетрясение 1755 г.⁷ В 1756 г. Ломоносов начал работать над диссертацией «О трясении земли»,⁸ а в следующем году выступил в Академии наук с докладом «Слово о рождении металлов от трясения земли». В этом докладе излагались не только геологические, но и географические идеи, которые затем были использованы Ломоносовым во втором приложении к «Первым основаниям металлургии» — статье «О слоях земных» (1763 г.).

В 50-е годы Ломоносов начал заниматься также географией России. Это было связано и с его деятельностью в Географическом департаменте, и с его увлечением русской историей. Ломоносов познакомился с трудами Птолемея, Страбона, Геродота, книгой Х. Целлария «Представление о древних странах, или полная география, разъясняющая лик земного шара от начала Рима до времен Константина»,⁹ приобретал очередные тома «Всеобщей истории путешествий».¹⁰ Вероятно, эти труды Ломоносов использовал не только для изучения истории России, но и для выяснения истории плаваний в северных морях.

Можно предположить, что и к самой проблеме Северного морского пути Ломоносов пришел в связи со своими занятиями историей Русского государства. Но так как изучения прошлых опытов плаваний оказалось недостаточно для определения лучшего морского пути к востоку, ученый обратился к анализу природных условий (и теоретическому, и с помощью физических опытов). Результатом этих исследований явились статьи Ломоносова, посвященные образованию морских льдов, способам определения долготы в море, причинам северных сияний и др.¹¹ Эти исследования были затем использованы для большого географического труда «Краткое описание разных путешествий по северным морям» (1763 г.).¹²

— совокупность самых разных сведений о Земле. «География есть основательное уведомление о естественном и гражданском состоянии земного шара, нами обитаемого», — писал один из виднейших географов второй половины XVIII в. А. -Ф. Бюшинг. Натуральная (т. е. физическая) география, по его словам, «объявляет, что от натуры на поверхности и во внутренности земли находится».¹³

В России на протяжении всего XVIII в. основной задачей географии было создание карты страны и собирание всевозможных сведений о ее географических особенностях. Эта задача определялась главным образом запросами государственной жизни, убеждением, что экономика государства во многом зависит от знания географических условий и природных ресурсов различных областей. Именно поэтому сбору географических сведений придавали большое значение уже в XVII в., а со времени царствования Петра I географическое описание страны стало государственной заботой. И не случайно первые русские географы — Я. В. Брюс, И. К. Кирилов, В. Н. Татищев — были государственными деятелями, а первая крупная географическая экспедиция была организована самим Петром. Анкетный метод, широко распространившийся в России XVIII в., так как он позволял довольно быстро получать достоверные географические данные из многих районов, возник, по-видимому, в Сенате (может быть, И. К. Кирилов был его создателем). Интересно, что в программу, составленную для студентов Академии наук (среди которых был Ломоносов), отправленных в 1736 г. за границу, физическая география была включена по предложению директора Берг-коллегии.

Согласно В. Н. Татищеву, географию страны должен знать каждый «от наивысшего в государстве правления до последних военных и земских управителей»,¹⁴ чтобы «удобней и порядочней о всех обстоятельствах пользы и вреда, избытков и недостатков, возможности и неудобства совершенно зная, благоразумно рассуждать и правильные заключения и определения подать мог».¹⁵

Ломоносову были весьма близки такие представления о задачах географии: «Что полезнее есть человеческому роду к взаимному сообщению своих избытков, что безопаснее плавающим в море, что путешествующим по разным государствам нужнее, — писал он в 1749 г., — как знать положение мест, течение рек, расстояние градов, величину, изобилие и соседство разных земель, нравы, обыкновения и правительства разных народов? Сие ясно показует География, которая всея вселенныя обширность единому взгляду подвергает».¹⁶

Специальных определений сущности географии в работах Ломоносова мы не находим. Известно лишь, что физическую географию он считал частью физики, а учение о слоях земных — частью физической географии.¹⁷ Кроме того, Ломоносов подчеркивал, что география — наука не только описательная, включающая простую совокупность фактов. Как любая другая наука, она имеет и теоретическую часть.¹⁸

Можно предположить, что взгляды Ломоносова о теоретическом значении географической науки определялись влиянием «Географии генеральной» Б. Варения, который не только стремился выявить теоретические основы географии, но и подчеркивал значение математики для развития ее теории.¹⁹ Но не следует забывать также о свойствах ума Ломоносова, который к решению любой проблемы подходил прежде всего как теоретик. При этом обширные знания в разных науках помогали ему для обоснования собственных взглядов в одной из них привлекать факты и идеи из самых разных областей знания.

Как писал М. Н. Муравьев, Ломоносов «был чувствителен более всего к прелести знания. Гражданин мира размышлением, он наслаждался рассматриванием великолепного его строения, и посреди всех способов, которые доставило себе проницание человеческого разума, вопрошал природу о причине чудесных ее явлений с сим страстным восхищением, которое существует только для любителей мудрости».²⁰

Ломоносов не только считал физическую географию теоретической наукой. Он определил те исходные принципы, на которые следовало опираться при анализе географических явлений. «Всем упражняющимся в науках известно, — писал Ломоносов, — что правила, хотя даны быть могут без изъяснения, однако далече не так тверды и утвердительны как с показанием их основания».²¹ По существу эти принципы и сейчас лежат в основе теоретического анализа в общей физической географии: о длительности существования земного шара, о постоянных переменах на его поверхности, о связи внутреннего строения земли с характером ее рельефа, о зависимости между природными явлениями на поверхности земного шара.

Кроме того, Ломоносов считал, что из незнания не следует небытие вещей22 и что характер явлений подчинен определенным природным закономерностям, не зависимым от бога.

Не отвергая бога как первопричину всего сущего, Ломоносов, однако, категорически отказывался от Библии как источника научных данных. По его мнению, бог создал Землю, впрочем, как и природу вообще (точнее, первородные материи — воду, землю, воздух, первозданные минералы),²³ и общие законы.²⁴Однако дальнейшее развитие Земли, согласно Ломоносову, происходило уже независимо от бога. Поэтому причины природных явлений можно и необходимо изучать, не опираясь на священное писание, не скрываясь за утверждение «бог так сотворил».²⁵

Основой для теоретического анализа географических явлений Ломоносов считал идею постоянных изменений на земной поверхности. «Таковые частые в подсолнечной перемены, — писал он, — объявляют нам, что земная поверхность ныне совсем иной вид имеет, нежели каков был издревле. Ибо нередко случается, что превысокие горы от ударов земного трясения разрушаются и широким расседшейся земли жерлом поглощаются, которое их место ключевая вода, кипящая из внутренностей земли, занимает или оное наводняется влившимся морем. Напротив того, в полях восстают новые горы и дно морское, возникнув на воздух, составляет новые островы. Сие, по достоверным известиям древних писателей и по новым примерам, во все времена действовала натура».²⁶

Эта идея, принадлежавшая уже древним философам и географам, вновь привлекла внимание ученых XVII — начала XVIII в. в связи с попытками создания теории происхождения Земли и формирования ее современной поверхности. В России в XVIII в. проблеме изменений на Земле особую статью посвятил Г. Рихман.²⁷ Много места уделил ей в «Естественной истории» Ж. Бюффон.²⁸ Идея постоянных изменений помогла Ломоносову принять взгляд Бюффона о длительности существования земного шара, отличный от представлений о происхождении Земли в Библии. Понимая, что такой взгляд не может понравиться церковникам, Ломоносов очень своеобразно обосновал верность своего вывода: «Кому противна долгота времени и множество веков, требуемых на обращение дел и произведение вещей в натуре больше, нежели как принятое у нас церковное исчисление, тот возьми в рассуждение: 1) что оно не догмат веры, ниже узаконение, утвержденное соборами, но только есть старый способ для сравнения времен древних с позднейшими»,²⁹что в разных религиях существует различие в исчислении количества лет, прошедших со времени сотворения мира, что вообще перед богом и тысяча лет проходит как один день. По мнению Ломоносова, церковные и светские летописи могут иметь различные мнения о времени существования Земли, но и он может иметь свое мнение. А по его «Летописцу», «древность света больше выходит, нежели по оным трудным выкладкам».³⁰

«И во-первых твердо помнить должно, — писал ученый, — что видимые телесные на земли́ вещи и весь мир не в таком состоянии были с начала от создания, как ныне находим, но великие происходили в нем перемены».³¹

Ломоносов подчеркивал, что необходимо множество веков для «произведения вещей»,³² что «перемены произошли на свете не за один раз, но случались в разные времена несчетным множеством крат и ныне происходят и едва ли когда перестанут».³³

«По сим основаниям, не обинуясь, заключать и рассуждать можем о состоянии земной поверхности, о ее фигуре и слоях, от зрения сокровенных, кои каковы ныне, не были так от сложения мира, но приняли со временем иной образ».³⁴

Таким образом, идея постоянных изменений давала «в руки» Ломоносову исторический метод, который в свою очередь позволил ему использовать существующие данные о прошлом Земли для выяснения причин современных явлений и даже пытаться предсказывать ход их дальнейшего изменения: «Рассмотрев особливо происхождение главных тел, слои земные составляющих, должно представить себе состояние шара земного и действия, как оное в таковые положения достигло и что впредь с ним по течению натуры должно случиться».³⁵

Земную поверхность («наружность») Ломоносов называл покрышкой всех прочих слоев и много внимания в статье «О слоях земных» уделил описанию и выявлению характерных черт этой «покрышки». Вслед за Варением Ломоносов считал, что материки следует рассматривать как величайшие горы Земли, отмечая, что «четыре известные части света представляют пять гор главных».³⁶ При этом он, как было принято в XVII и начале XVIII в., границу между Европой и Азией проводил по долинам рр. Дона, Волги, Вятки и Камы,³⁷а Гренландию называл полуостровом Америки.³⁸

Некоторые ученые XVIII в. полагали, что горные хребты тянутся либо вдоль меридианов, либо вдоль параллелей. Бюффон считал такие взгляды неверными, однако, по его словам, в Европе, Азии и Африке хребты простираются в основном с запада на восток, тогда как в Америке — с севера на юг.³⁹ По мнению Ломоносова, «гор в порядочное положение и правильное простертие привести невозможно, как некоторые тщетно стараются».⁴⁰

Варений полагал, что высочайшие горы возникли вместе с Землей, а более низкие — под влиянием внешних сил: дождей, ветров, действия морских вод и др. Однако уже в XVII в. были распространены две основные гипотезы образования горных хребтов. Согласно одной, горы образовались в результате действия океанических вод, некогда покрывавших всю поверхность Земли, согласно другой — горные хребты были подняты действием подземных сил в результате землетрясений.⁴¹

Бюффон разделял взгляды, согласно которым землетрясения производят существенные изменения на земной поверхности,⁴²однако полагал, что рельеф Земли не мог образоваться под влиянием землетрясений (как считали, например, Н. Стенон и Дж. Рей), так как в горных хребтах слои обычно расположены только параллельно.⁴³ Он не связывал образование современного рельефа Земли с всемирным потопом, как это делали многие его предшественники, однако полагал, что горы — результат действия только океанических вод. Вообще, по его мнению, рельеф Земли образовался в большей мере под влиянием внешних сил, чем внутренних.

Ломоносов, напротив, отмечал, как велика сила наводнений в процессе изменений земной поверхности (выделяя при этом два вида причин, вызывающих наводнения).⁴⁴ Но, по его мнению, все внешние силы (наводнения, морские приливы, разливы рек, дожди, ветры, льды и морозы) не отражаются на характере основных черт земной поверхности, неспособны быть причиной горообразования.⁴⁵ Горные хребты образуются только благодаря действию подземного огня, вызывающего землетрясения.⁴⁶ Источником этого огня Ломоносов считал возгорание серы под влиянием давления вышележащих слоев. Абсолютизируя действие внутренних сил в горообразовании (как впоследствии это делали плутонисты), Ломоносов пришел к ошибочному выводу о связи возраста гор с их высотой. Он полагал, что самые высокие горы — самые старые, так как некогда в глубине Земли было больше горючей материи. По этой же причине, согласно Ломоносову, процесс горообразования постепенно ослабляется и сокращается возможность новых крупных изменений земной поверхности в будущем.⁴⁷

Уже Варений различал крупные и небольшие горы. Бюффон считал, что по высоте горы делятся на холмы, горы умеренной высоты и наивысшие горы.⁴⁸ Ломоносов выделял пять видов гор: бугры, сопки, холмы, пригорки и горы.⁴⁹

Большое внимание Ломоносов уделял анализу влияния географического положения в сочетании с высотой местности на климатические условия различных территорий. Такой подход позволял ему делать верные предположения о природных условиях территорий, которые еще не были изучены в климатическом отношении. Следует, например, обратить внимание на сопоставление климатических условий Петербурга, Москвы и Киева⁵⁰⁵¹ в основе которых лежала идея о существовании в атмосфере постоянно холодного («морозного») слоя, а также об увеличении суровости климата в связи с удалением от океана.

Представления о постоянно холодном слое воздуха на определенной высоте существовали уже в начале XVIII в. Во всяком случае об этом слое писал в своем учебнике по физической географии Г. Крафт. Ломоносов называл этот слой «морозным» и, по-видимому, впервые в русской географической литературе обратил внимание на то, что этот слой, с которым в горах связано образование ледников, в северных районах опускается к уровню океана.⁵²

Ломоносов не согласился с мнением Бюффона, который полагал, что Северный Ледовитый океан в противоположность другим океанам не смягчает климатические условия побережий Сибири.⁵³ Сравнив температуры Туруханска и Мангазеи с температурами Иркутска и Нерчинска, Ломоносов пришел к выводу, что Ледовитый океан, как и любой другой, оказывает смягчающее влияние на климат своего побережья, поэтому в северных районах Сибири зимой теплее, чем в ее центральных частях.⁵⁴

«Тому дивиться не должно, — писал еще раньше в «Слове о явлениях воздушных...» Ломоносов, — что ветры с открытого моря, зимою дышащие, оттепель с собою на землю приносят; ибо опытами исследовано, что морская вода и подо льдом не прохлаждается ниже предела замерзания».⁵⁵

Ломоносов считал, что в течение истории Земли изменяется не только характер земной поверхности, но и климатические условия (изменение климата, по его мнению, связано с изменением положения плоскости эклиптики). Такие взгляды позволили Ломоносову принять мнение В. Н. Татищева и И. Гмелина о том, что мамонты некогда жили в Сибири, где был более теплый климат.⁵⁶ Хотя Ломоносов и называл мамонта «иностранным покойником» (возможно, иронически), но возражал тем, кто считал, что мамонты — слоны, которые были приведены из теплых краев азиатскими народами. Полагая, что мамонты жили там, где умирали, ученый привел ряд доводов для обоснования этого вывода.⁵⁷

Ломоносов объяснил также причину образования постоянно замерзших грунтов — «мерзлой земли» Сибири: «И хотя сие приписано быть может больше зимнему холоду, летний жар преодолевающему, что сии места, одно ради близости холодного климата, другое для высокого положения, к студеному слою атмосферы поднявшегося, лишаются краткого небес действия, однако не одно основание побуждает меня думать, что в некоторых местах есть внутрь земли потаенная причина стужи, которая в состоянии воду в лед превратить почти на самой земной поверхности».⁵⁸ Такой причиной Ломоносов считал землетрясения, в результате которых лед попадает в глубь земли, куда не проникают солнечные лучи, и поэтому он там долго может не таять: «Не дивно, что ежели места, лежащие близ полюсов, или верхи льдом и снегом покрытых гор от трясения земли в ее недро в древние времена закрылись, и будучи великим оныя множеством погребены со льдом и снегом, солнечной теплоты отнюдь не чувствуют... Веки истинно многие миновать должны, пока избыток своей стужи сообщит касающемуся до себя земному недру, придет с ним в равновесие и, наконец, растаяв, в воду от подземной теплоты превратится».⁵⁹

Представление Ломоносова о постоянных изменениях и зависимости между природными явлениями на земной поверхности отразилось и на выводах Ломоносова о происхождении плодородной черной земли — чернозема. Этот слой, по мнению ученого, возник не вместе с земным шаром, но в результате сгнивания остатков животных и растений «со временем».⁶⁰ Идея органического происхождения чернозема — черной «плодородной земли» — была, по-видимому, довольно широко распространена в начале XVIII в. В русской географической литературе она нашла отражение в статье Г. Рихмана «О достойных примечания переменах на поверхности Земли».⁶¹

Бюффон, опираясь на взгляды Дж. Вудворда, утверждал, что внешний слой земли служит «запасом к произведению произрастаний и животных».⁶² Этот слой их питает, а затем они возвращают ему заимствованное вещество. В необитаемых местах слой «произрастительной земли» увеличивается. В лесах он состоит из листьев, сучьев и коры. «И сей черноземный слой произошел от сгнившего листья и коры древесной».⁶³

В 1756 г. в публичном собрании Академии наук с докладом «Слово о плодородии земли» выступил академик И. -Х. Гебенштрейт.⁶⁴ «Речь моя здесь, — говорил он, — о нечистой некоторой земле, которая черноземом называется и по большей части делается от согнивших частей животных и растений». По словам Гебенштрейта, такого мнения придерживался и его учитель Х. -Г. Людвиг.

Представления Ломоносова о сущности чернозема не были достаточно четкими. Согласно Ломоносову, это и плодородный слой земли в болотах, тундрах и степях, и особая его органическая часть, находящаяся в смеси или с песком, или с глиной, или с илом.

«Великую часть оныя (земной наружности, — Н. С.) занимает чернозем, который, буде человеческими руками для плодоносия удобряется, называется пахотною и огородною землею. Обще примечено, что таковую землю чем больше утучняют, тем толще черный слой становится... К сему причесть должно великие чистые болота и тундры, простирающиеся иногда на несколько сот верст, также и некоторые степи, где трава растет на черноземе».⁶⁵

Ломоносов писал, что чернозем образуется также в различных «листопадных» лесах, тогда как под хвойным лесом чернозем не образуется, и его нахождение в хвойном лесу свидетельствует о близости березового леса.⁶⁶ Образуется чернозем также под лугами и мхами.

«Мхи все почти на черной земле возрастают. Откуда же она происходит? Может быть, что прежде на их месте великие леса стояли, но бурею или потоплением опрокинутые, погнили и, место уступив, себя дали мхам в пищу... И каменные голые горы часто показывают на себе зелень мху молодого, которая после чернеет и становится землею».⁶⁷

На основе высказываний Ломоносова А. Н. Павлов утверждал, что Ломоносов обозначал этим термином и все почвы, богатые гумусом, и только составную часть этих почв — гумус.⁶⁸

Таким образом, довольно сложно точно установить, какое содержание вкладывал в понятие «чернозем» Ломоносов. По-видимому, наиболее близок к решению этого вопроса был А. А. Ярилов, опиравшийся на анализ самых разнообразных представлений XVIII в., связанных с понятиями «чернозем» и «земля».⁶⁹ Ярилов полагал, что «чернозем» Ломоносова не следует отождествлять ни с современным понятием «чернозем», ни даже с современным понятием «почва». По мнению Ярилова, хотя ломоносовский чернозем и включал в какой-то мере современные представления о почве, однако в большей степени он отражал иные — иррациональные для нашего времени величины.⁷⁰

Упоминая о тех условиях, в которых встречается чернозем, Ломоносов называл степи и тундры. Фразу «в степях трава растет на черноземе»⁷¹ некоторые современные исследователи (и автор настоящей работы)⁷² — незаселенных равнинных территорий.

Варений в своей «Географии генеральной» уделил степям довольно много места, определив их как обширные пространства Земли, никем не заселенные. При этом он выделял плодородные и бесплодные степи, а среди бесплодных в свою очередь — песчаные, глинистые, каменистые и болотистые. По его мнению, степями покрыты и берега Ледовитого океана — болотистые, холодные, а потому и необитаемые территории.⁷³Ломоносов же лишь отмечал, что среди степей встречаются и такие, где трава растет на черноземе. При этом он не касался вопроса о сущности понятия «степь».

Ломоносову принадлежит, по-видимому, первое определение тундры. Но и это определение, согласно которому тундры — это пространства на берегу Ледовитого океана, заросшие мхами, «кроме болот и лесу»,⁷⁴ также еще нельзя считать отражением взглядов Ломоносова на тундру как явление зональное, хотя, по-видимому, он был близок к выводу о тундрах как особом географическом явлении.

«песчаная пустыня» (кстати, независимо от понятия «степь»), Ломоносов называл действительно пустынные территории — Ливийскую пустыню, Судан, Аравию, пространство между Каспийским и Аральским морями. Однако и пустыни Ломоносов не считал зональным явлением. Скопления песка в пустынях, по его словам, подобны скоплениям песка в морях на отмелях и в устьях крупных рек.⁷⁵

Вслед за Ф. Бэконом и Ж. Бюффоном Ломоносов обратил внимание на сходство очертаний основных материковых масс земли. Он назвал это явление географическими аналогиями и выводы об аналогичности форм материков распространил на всю совокупность природных условий полярных районов северного полушария: «Вообразив себе величину и фигуру Сибирского океана, представим мысленным зрением главные качества северного американского берега, лежащего насупротив сибирского, к чему за основание положим подобную вышеписанную аналогию».⁷⁶

Ломоносов считал, что наблюдающееся различие склонов речных долин следует рассматривать как закономерное явление, а эта закономерность распространяется и на морские берега. «Из сего натурального закона, который хотя не без всякого изъятия, однако же весьма общ, — писал Ломоносов, — по великой вероятности заключить можно, что против весьма отмелого сибирского берега, низкими тундристыми мысами простирающегося, лежит крутой и приглубый берег Северной Америки».⁷⁷ А так как Ломоносов полагал, что крупные реки обычно текут по равнинам и устья их расположены в пологих морских берегах, то, если американское побережье круто, значит, и реки там текут небольшие, приносящие мало пресной воды. Следовательно, вблизи берегов Америки меньше образуется льдов: «... американский северный берег по природе должен быть ото льду много чище, ежели наносный не одолевает».⁷⁸

Хотя уже Варений отмечал, что соленые воды могут замерзать, в XVIII в. по-прежнему было распространено мнение, что льды образуются только в пресной воде. С такими взглядами мы встречаемся и в «Естественной истории» Бюффона, который считал, что морские льды бывают двух видов: речные льды и ледяные глыбы, образовавшиеся на суше.⁷⁹

«Морозы соленого рассолу не могут в лед превратить удобно, как одолевают пресную».⁸⁰ Поэтому и в море соленая вода может замерзнуть (хотя там этот процесс осложняется еще волнением), но лед образуется рыхлый, а не сплошной — «сало».⁸¹ Ломоносов выделил три типа морских льдов⁸² и среди них «сало», которое «родится на самом море».⁸³ Рассматривая причины образования ледяных глыб — падунов, он обратил внимание и на возможность промерзания северных рек до дна.⁸⁴

«крепкий прозрачный и пресный лед, из коего состоят ледяные поля, не может образоваться в самом море».⁸⁵ Поэтому он полагал, что незамерзание моря — «Норвежского океана» — у берегов Кольского полуострова — результат отсутствия там крупных рек, тогда как доказательством существования земли вблизи Южного полюса считал обилие льдов и, следовательно, рек, в которых эти льды образуются.⁸⁶

Такие рассуждения, но в первую очередь вывод, содержавшийся в «Рассуждениях о происхождении ледяных гор в северных морях»,⁸⁷ согласно которому крепкий прозрачный лед не может образоваться в самом море, позволял относить Ломоносова к сторонникам Бюффона и других ученых, полагавших, что в морях лед образуется только вблизи берегов, где много пресной воды.⁸⁸

Л. С. Берг обратил внимание на ошибочность большинства исходных положений, использованных Ломоносовым для обоснования возможностей плавания Ледовитым океаном,⁸⁹ «Естественной истории» Бюффона: о незамерзающем море вблизи полюса, о море, свободном ото льдов между Гренландией и Шпицбергеном, о направлении морских течений с востока на запад, о преобладании в Ледовитом океане пресных льдов.⁹⁰ Но ошибочность ряда воззрений, на которые опирался Ломоносов, обосновывая возможность плавания Ледовитым океаном, обнаружилась значительно позже.⁹¹ В XVIII столетии его доводы звучали весьма убедительно, тем более что подкреплялись они чрезвычайно логичным анализом разнообразных явлений. Ломоносов как подлинный географ использовал целый ряд взаимосвязанных данных, чтобы определить характер природных условий Ледовитого океана и его побережий. По существу он прогнозировал эти условия на основе весьма скудных сведений и делал это достаточно удачно, учитывая характер исходного материала.

«Лишаясь всякого о том практикою сведения, — писал Ломоносов, — должны прибегнуть к одним рассуждениям, кои основание свое имеют на подобии действий постоянныя натуры и на примерах географических, на коих опираясь, посмотрим мыслями 1) на положение противного сибирскому матерого берега..., 2) на обширность всего Сибирского океана, 3) на оного же берега натуральное состояние и качества».⁹²

Таким образом, анализ физико-географических воззрений Ломоносова позволяет утверждать, что они не обгоняли свое время,⁹³ Почти на протяжении всего столетия ученые нередко опирались на одни и те же авторитеты, их внимание привлекали одни и те же проблемы, почти не изменялись взгляды на сущность и причины явлений. Можно предположить, что, несмотря на постоянно увеличивавшийся объем фактических данных, их все-таки было недостаточно для создания обоснованных гипотез о причинах географических явлений, а также для определения критериев научной ценности уже имевшихся гипотез. Движение научной мысли весьма замедлялось, по-видимому, как раз из-за отсутствия критериев.

Можно напомнить, что в течение всего XVIII в. в географии не только пользовалась уважением, но и служила источником фактических данных «География генеральная» Б. Варения,⁹⁴ что борьба сторонников нептунизма и плутонизма началась задолго до появления этих терминов — по существу еще в XVII в., когда, кроме церковной идеи потопа, появились достаточно верные воззрения о значении подземных сил для образования земной поверхности.

Хотя Ломоносов почти не делал точных ссылок, содержание его географических сочинений показывает, что он был знаком с трудами большинства европейских ученых, пользовавшихся авторитетом в первой половине столетия, а также хорошо знал географическую литературу России.⁹⁵

В работах Ломоносова мы находим имена Н. Стенона и Д. Кассини, П. Мопертюи и П. Бугера, Г. Делиля и Ф. Бюаша. В них чрезвычайно ясно отражается влияние трудов Б. Варения и особенно Ж. Бюффона. Ломоносов был знаком с результатами крупнейших экспедиций начала XVIII в. — французских в Лапландию и Америку для определения формы Земли и русских, так называемых Камчатских экспедиций, собравших научные данные о Сибири, ее северных и восточных побережьях. Ломоносову были известны не только книги, включавшие результаты Камчатских экспедиций,⁹⁶ «Ежемесячных сочинений», так и предшествовавших им «Примечаний на Ведомости».⁹⁷ Вообще следует отметить, что становлению Ломоносова как географа во многом содействовали Петербургская Академия наук и определенные научные традиции, сложившиеся в русской географии уже к середине XVIII в.⁹⁸

Ломоносов постоянно подчеркивал, что опирается на мнения предшественников. Однако он использовал их идеи и данные для обоснования собственных взглядов на те или иные явления: «Хотя ж старинные свидетельства о изменениях лица земного ученому свету довольно известны, однако здесь для порядочного союза частей сего слова («Слова о рождении металлов...», — Н. С.».⁹⁹ «Не мог я преминуть, — писал также Ломоносов в работе «О слоях земных», — чтобы при издании моего давнего труда любителям натуральной науки и металлургии не сообщить возможного знания сей части физической географии купно с моими собственными мнениями, кои служат в утверждение основательным учениям, в опровержение мечтательным догадкам».¹⁰⁰

Большое значение для физико-географических исследований Ломоносова имели методологические подходы к решению поставленных задач. Ломоносов решительно отверг священное писание как источник знаний о природе. Он широко пользовался историческим и сравнительным методом, пытался прогнозировать географические явления и много внимания уделял их классификации. По-видимому, Ломоносов понимал, как велика роль классификации для выявления сущности предмета исследования. Именно поэтому, хотя географические взгляды Ломоносова по разным причинам, анализ которых требует особого исследования, почти не привлекли к себе внимания современников, его следует отнести к числу виднейших географов XVIII в.

Научный уровень географических исследований Ломоносова по физической географии определялся не только эрудицией ученого, но и умением выявить важнейшие проблемы эпохи и характером географического анализа. В его трудах рассматривались важнейшие вопросы, относившиеся в XVIII в. к физической географии: о форме Земли, форме и соотношении материков и океанов, общем характере рельефа материков, горообразовании и образовании земных слоев, о зависимости климатических условий от географического положения местности, о замерзании морских вод, о существовании материка вблизи Южного полюса, о происхождении чернозема. При этом Ломоносов определил известную зависимость между этими проблемами, что позволило ему изложить все разрозненные сведения о земной поверхности систематически.¹⁰¹

Нередко в качестве исходных он использовал неверные или наивные с современной точки зрения воззрения. Однако его выводы, опиравшиеся на эти идеи, отличались удивительной логичностью и убедительностью. Иногда же неверные исходные взгляды становились основой для догадок, подтвердившихся впоследствии в результате научных исследований, например о типах морских льдов, о возможности существования организмов в Северном Ледовитом океане¹⁰²

Примечания