История изучения вопроса
Изучение жизни и творчества Ломоносова насчитывает почти два века, литература о нем чрезвычайно велика, и тем не ме нее мы знаем его мало и плохо». 1 Эти слова, написанные в 1961 г. выдающимся знатоком русской литературы XVIII в. П. Н. Берковым, остаются справедливыми и сегодня по отно шению к истории литературного наследия Ломоносова. Современники проявили поразительное равнодушие к библиотеке и рукописям великого ученого.
Первое точное указание о судьбе библиотеки и архива Ломоносова появилось в печати через семь лет после его смерти в знаменитом «Опыте исторического словаря о российских писателях» Н. И. Новикова: «Библиотека Ломоносова и манускрипты по смерти его куплены его сиятельством графом Григорьем Григорьевичем Орловым». 2 Это сообщение Новикова ничем существенно не пополнилось в течение XVIII—начала XIX в.
В 1774 г. М. Н. Муравьев издает «Похвальное слово Михайле Васильевичу Ломоносову», где дает восторженную ха рактеристику его творчества и упоминает о необходимости публикации рукописей: «Я умалчиваю здесь о творениях его, более достойнейших быть изданными в свет, где бы усматри валось величие его намерения, проницания божественного ума, где бы явился в удивленных очах многочисленных со граждан не один в нем стихотворец, не один вития, не один природы испытатель, мудрец и мира гражданин, честный человек, сын Отечества, ревнитель добрых дел, рачитель общественного блага, Росс именем и делом». 3
Тем не менее материалы из собрания Г. Г. Орлова не получают отражения в изданиях сочинений Ломоносова, которые начали выходить в свет после его смерти. В 1778 г. под редакцией ректора Славяно-греко-латинской академии и члена Вольного российского собрания при Московском университете архимандрита Дамаскина (Д. Е. Семенова-Руднева) была предпринята попытка научного издания сочинений Ломоносова. 4 По свидетельствам современников, Дамаскин старался собрать «все сочинения в стихах и прозе прежде напечатанные, так и рукописные, сколько их отыскать мог». 5 Однако это стремление было осуществлено в весьма малой степени,6 а помещенная им биография Ломоносова повторила в деталях все основные сведения Новикова. Повторила она без каких-либо из менений и известие о покупке библиотеки и рукописей Ломоносова фаворитом императрицы. Мало что сообщил о дальнейшей судьбе библиотеки и архива Ломоносова и издатель собрания его сочинений, предпринятого Академией наук в 1783 г. Первое объявление об этом издании было напечатано в «Санкт-Петербургских ведомостях» 17 марта 1783 г.: «Здешняя императорская Академия Наук, почитая себя обязанною воздавать по мере сил своих достодолжную честь бывшим своим сочленам, трудившимся в науках к пользе и славе России, предпремлет издать на хорошей бумаге и наилучшими литерами самое полное собрание сочинений покойного господина Ломоносова... Господин Ломоносов, яко член здешней Академии, отдавал печатать свои сочинения в Академическую Типографию, как-то Оды, Трагедии, Историю, Грамматику и пр., а после оныя и в других типографиях перепечатаны были. Посему Академия, имея старшое право к напечатанию трудов своего бывшего сочлена, ныне к оному и приступает, обещая публике доставить и такие сочинения, которые прежде сего и совсем напечатаны не были»7 О. П. Козодавлев, которому было поручено издание собрания со чинений М. В. Ломоносова, старался получить у «всех любителей российского слова, приятелей и свойственников сего славного мужа... достоверные известия о жизни сего славного сочинителя, письма и другие могущие у них находиться его сочинения». 8 Краткое сообщение о новых рукописях Ломоносова появилось в печати 24 апреля 1784 г., когда «Санкт-Петербургские ведомости» объявили о выходе первого тома собрания сочинений Ломоносова, содержавшего «письма к его превосходительству Ивану Ивановичу Шувалову, которые никогда еще не были напечатаны».9 Кроме того, от Шувалова были получены неопубликованные стихотворения Ломоносова: шуточное послание «И. И. Шувалову» и стихи об инаугурации Петербургского университета «Богиня, Дщерь божеств, науки основавших».10 Среди впервые публикуемых сочинений Ломоносова Козодавлев поместил также фрагменты стихотворений из письма И. И. Шувалову от 16 ок тября 1753 г. Очевидно, Шувалов же передал Козодавлеву и стихи антиклерикального содержания «К Пахомию». Помимо И. И. Шувалова, чье участие в этом издании очевидно и подтверждается архивными документами,11 собиранию рукописей Ломоносова со действовали лица, пожелавшие остаться неизвестными. Из Москвы к издателю «Собеседника любителей российского слова» пришло письмо, в котором сообщалось: «Разбирая на сих днях старинные мои бумаги, нашел я в них стихи, никогда еше не напечатанные, покойного Михайла Васильевича Ломоносова, кото рые он мне незадолго перед смертью своею отдал, списав их своеручно. Зная, милостивые государи, что присылка сих стихов вам сделает немалое удовольствие, оные к вам посылаю, не сумневаяся, что вы их в угодность публике напечатаете в вашем издании. В доказательство, что сие сочинение не подложное, препровождаю к вам подлинник своеручной сочинителя, оставив себе копию. Рука великого Ломоносова в Академии наук известна, и так вы в ней усумниться не можете. Ежели мне удастся еще какое-либо сочинение его отыскать, то я, конечно, за удовольствие сочту оное к Вам препроводить. Пребывая с совершенным почтением и проч.». Полученное письмо О. П. Козодавлев поместил в издававшемся им журнале «Собеседник любителей российского слова»,12 а приложенными к письму стихами украсил одновременно и страницы журнала, и академическое собрание сочинений М. В. Ломоносова.
Еще одной новинкой издания Козодавлева явилась публикация неоконченного Ломоносовым «Преложения псалма 103» с интригующим примечанием, что оно «разыскано в сохранившихся рукописаниях господина Ломоносова».13 Никаких новых публикаций рукописей ученого больше не последовало, хотя число томов академического собрания сочинений Ломоносова с четырех предполагавшихся было увеличено до шести.
Издание Полного собрания сочинений М. В. Ломоносова 1784—1787 гг. интересно не только упоминанием об «оставшихся рукописаниях» Ломоносова, но и гораздо более детализированным указанием на место их хранения.
Веревкиным. Не полагаясь только на рукописные записки Я. Я. Штелина «Черты и анекдоты для биографии Ломо носова», Веревкин просмотрел все доступные ему архивные материалы в Заиконоспасском монастыре, разыскал и расспросил лиц, которые помнили Ломоносова.14 Эта биография существенно уточняла известие о поступлении к Г. Г. Орлову библиотеки и рукописей Ломоносова: «Все оставшиеся после Ломоносова бумаги выпросил светлейший князь Григорий Григорьевич Орлов у вдовы его себе, велел собрать Григорию Васильевичу Козицкому и запереть в особом покое своего дома».15 Здесь появляются два существенно новых элемента: сообщение, что Г. Г. Орлов выпросил (а не купил, как у Новикова) рукописи Ломоносова и что разбирал эти рукописи Г. В. Козицкий. Оба известия были заимствованы Веревкиным из материалов для биографии Ломоносова Я. Я. Штелина, полученных, по-видимому, через посредство П. А. Соймонова.16 Мы не будем анализировать биографии, составленные Новиковым и Веревкиным, и касаться достоверности излагаемых в них сведений; ограничимся лишь замечанием, что отныне биография Ломоносова, написанная Веревкиным, и «Опыт исторического словаря о российских писателях» Новикова опреде ляют представления о судьбе рукописей Ломоносова, причем ведущее значение приобретает первая. Причиной этого были ее гораздо большая полнота и содержательность, а также то обстоятельство, что биография, принадлежавшая Веревкину, неоднократно переиздавалась в составе собрания сочинений Ломоносова, а словарь Новикова стал библиографической редкостью и был переиздан только в середине XIX в.
Между тем неопубликованные рукописи Ломоносова начинают появляться в периодических изданиях того времени. В 1787 г. Ф. О. Туманский напечатал в журнале «Лекарство от скуки и забот» статью Ломоносова «Суд российских письмен перед Разумом и Обычаем от грамматики представленных», примечание к которой сближает ее происхождение с упоминавшимся уже «Преложением псалма 103». В том и другом случае указывается, что сочинение отыскано в «оставшихся рукописаниях» Ломоносова.17 Говоря об этом, ни Ф. О. Туманский, ни О. П. Козодавлев не упомянули местонахождения этих рукописей, как не делали этого довольно длительное время последующие издатели. В 1804 г. журнал «Друг просвещения» опубликовал черновик «Слова благодарственного» на открытие Санкт-Петербургского университета с таким пространным примечанием: «Иностранные, уважая произведения ума известных сочинителей своих, со все возможным старанием собирают и издаюг в свет малейшие отрывки, после них оставшиеся. Издатели сего журнала ласкают себя надеждою, что и у нас найдет такое же уважение памяти бессмертного нашего поэта Ломоносова и что не неприятно будет почтенной публике видеть отрывки одного похвального слова, сочиненного им, которое он не кончил по причине оставленного без исполнения намерения основать в Петербурге Университет. Это слово хранится у одного из издателей в манускрипте, писанном начерно собственной рукой г-на Ломоносова, и здесь напечатано точно в том самом виде».18
Происхождение этого автографа оставалось неясным: получен ли он из собрания Г. Г. Орлова или относится к числу ломоносовских рукописей из архива И. И. Шувалова, большую часть которых приобрел коллекционер П. А. Муханов. Об этой находке журнал Н. А. Полевого «Московский телеграф» сообщал: «Некоторые повременные издания известили уже публику о драгоценной находке П. А. Муханова. Счастливый случай доставил ему несколько подлинных и доныне бывших неизвестными писем и небольших сочинений Ломоносова. Не смея предупреждать читателей о содержании, скажем только, что г. Муханов вскоре издаст все найденные им рукописи вполне, с приложением рассуждения о характере Ломоносова».19 Однако намеченной программы П. А. Муханов не выполнил и воспроизвел в «Московском телеграфе» только литографированный снимок с рукописи Ломоносова «Филологические наследования и показания к дополнению грамматики надлежащие».20 Тем не менее эти публикации пробу дили оживленный интерес коллекционеров к разысканию утра ченных рукописей Ломоносова.
В 1819 г. небезызвестный литератор Павел Петрович Свиньин, рецензируя публикацию письма Ломоносова к Шувалову «О сохранении и размножении российского народа»,21 восклицал: «В начале письма упоминает Ломоносов], что у него есть еще записки о разных общеполезных предметах, как-то: о истребле нии праздности, о исправлении нравов и большем просвещении народа, о исправлении земледелия, ремесел и художеств, о лучших пользах купечества, о лучшей государственной экономии, о сохранении военного искусства во время долговременного мира. Желательно знать, сообщал ли он сии записки своему покрови телю, сохранились ли они и где имеются списки с оных. Изда нием их в свет можно б было оказать истории нашей словесности и вообще просвещения великую услугу».22
Позже в «Отечественных записках» П. П. Свнньпн сделал сенсационное объявление о приобретении от таинственного благо желателя сборника рукописей Ломоносова по физике и химии.23 Читателям оставалось только гадать о возможном владельце ломо носовских рукописей, а когда в 1834 г., продавая рукописи Ломо носова в Российскую Академию, Свиньин сообщил, что они до стались ему от потомков сестры Ломоносова в Архангельске,24 возник новый вопрос: каким образом могли попасть к сестре Ло моносова бумаги, восходящие несомненно к его личному архиву, который, по единодушному указанию Новикова, Штелнна и Веревкина, был приобретен Г. Г. Орловым? Еще более запутала эту проблему публикация в 1840 г. большого количества служебных бумаг Ломоносова, которые, по признанию публикатора А. Ф. Вельтмана, являлись «родовым наследием по женской линии».25
Эти вопросы долго не привлекали внимания, поскольку соби рание автографов Ломоносова не было предметом постоянного интереса, к творчеству Ломоносова лишь эпизодически обращались отдельные исследователи, а отсутствие библиографической информации о рукописях часто являлось причиной досадных ошибок.
Так, в 1836 г., через два года после того как П. П. Свиньин продал рукописи Ломоносова в Российскую Академию и об этом широковещательно объявлялось в газетах, Н. А. Полевой в «Московском телеграфе» вопрошал о их судьбе: «Где бумаги Ломоносова? Если холодное равнодушие выбросило их впоследствии вместе с старинной пылью архива, если их погубило или разбросало в белый свет мелочное любопытство? Мысль горестная. От времени до времени видим кое-где по рукам отрывки.
У П. П. Свипьина была, помнится, целая кипа бумаг Ломоно сова».26 Даже такой выдающийся знаток XVIII в., как П. И. Бар тенев, упоминая об имении Ломоносова Усть-Рудица, восклицал: «Любопытно было бы знать, кому именно принадлежит эта де ревня, в которой Ломоносов устроил свой бисерный завод и в ко тором проводил с тех пор большую часть времени. Не осталось ли там следов великого деятеля?».27
Систематическое изучение рукописей Ломоносова началось гораздо позже, незадолго до широко отмечавшегося столетия со дня смерти великого ученого. В это время появилось сразу не сколько сборников материалов для биографии Ломоносова, из которых наиболее известным был труд Петра Спиридоновича Билярского.28 Начав свою деятельность с исследований по истории русского языка и древнерусской письменности, Билярский в конце 50-х годов XIX в. обратился к изучению языка произведений М. В. Ломоносова, с привлечением не только опубликованных сочинений ученого, но и его деловой переписки, хранившейся в Архиве Академии наук. В обнаруженной нами записке 60-х го дов П. С. Билярского, которая, как кажется, должна была явиться предисловием к его «Материалам», оп писал: «Мое знакомство с материалами для биографии Ломоносова, хранящимися в Архиве Академии, относится еще к сороковым годам: большую часть их я полностью прочел тогда и заметил для себя, но многие и выписал. Их важность нельзя было не видеть; но ни тогдашнее положение литературы, ни мои ученые интересы вне вызывали на предприятие собрать и издать их. Я имел в виду на будущее время, особенно на случай собственной надобности.
этого поверить и исправить их хронологию, но необходимо было ближе ознакомиться с обстоятельствами, при которых они были предприняты и выполнены; нужно было установить, в какой мере обстоятельства благоприятствовали литературному их совер шенству. Для этой цели никакая подробность не могла казаться апшнею, и из моего библиографического предприятия само собою должно было возникнуть собрание материалов для биографии Ломоносова вообще и даже для истории нашего образования: лишь бы источник этих материалов не оказался скудным. Так как источником служили для меня архивы Академии, то собранные мною материалы имеют те самые достоинства и недостатки, какие свойственны официальным бумагам. Недостаток официальных документов состоит в том, что они обыкновенно бывают скудны сведениями о личных обстоятельствах, воззрениях и чувствах... Кроме академических архпвов, мое собрание обя зано некоторыми новыми документами... портфелю Ломоносова, из которого многое, но весьма неисправно, было напечатано в "Очерках России" Пассека. Совсем иную цену получают эти документы в моем собрании, где разорванные их части совокуплены по принадлежности, проверены и исправлены в подробностях текста и поставлены на своих местах в связь с другими обстоя тельствами академической жизни Ломоносова.
Важное приращение получил мой сборник в неизданных письмах Ломоносова, сообщенных мне Н. С. Тихонравовыи. Число этих писем невелико, всего с полдюжины, но они раскрывают то, что в официальных бумагах обыкновенно недостает... и что без этих писем навсегда осталось бы неразгаданным...
Вообще биография, написанная по моим материалам, может быть, не удовлетворит восторженным ожиданиям патриотического чувства, но теперь она может быть истинно поучительною, чего недоставало в прежних идеализациях отца русской учености а литературы».29
В материалах Билярского было опубликовано несколько документов, имевших прямое отношение к библиотеке и архиву Ломоносова.30
Часть этих документов была одновременно опубликована В. И. Ламанским.31 Сопоставив материалы Ламанского со своим собранием, Билярский пришел к выводу, что из «материалов г. Ламанского одни не довольно значительны по содержанию, другие имеются и в моем собрании, поэтому я не буду ни пересчитывать их поодиночке, ни говорить о том, что представляют они в совокупности».32
В материалах Билярского впервые были подвергнуты сомнению свидетельства «Анекдотов» Я. Я. Штелина. Усомнившись в сведениях Штелина о том, что жена Ломоносова, приехав к мужу в 1743 г., нашла его «здоровым и веселым», хотя Ломоносов в это время находился под арестом,33 Билярский обратил внимание на то, что бумаги Ломоносова (по его смерти) граф Г. Г. Орлов, по Штелину, выпросил у вдовы, а по Новикову, купил вместе с его библиотекой. Но «в академических документах зна чится только, что бумаги Ломоносова по его смерти были запечатаны по приказанию графа Г, Г, Орлова, с высочайшего соизволения» 34
Таким образом, комплекс документов, опубликованных к 100- летию со дня смерти Ломоносова, с очевидностью показал, что рукописи ученого стали достоянием Г. Г. Орлова, но дальнейшая их судьба продолжала оставаться неясной. В качестве грустного эпилога разысканий тех лет можно при вести слова Я. К. Грота из его знаменитой речи на юбилейном заседании Академии наук: «Со славою Ломоносова, с удивлением, которое к нему питали современники и сохраняет потомство, в резком противоречии скудость того, что сделано в сто лет для его изучения. По смерти его осталось довольно большое число неиз данных сочинении; некоторые из них впоследствии были напе чатаны, но значительная часть не дошла до нас, пеизвестпо даже, куда девались рукописи. Где остались его Оратория и Поэзия, две книги, составлявшие продолжение его Риторики? Где его „мысли, простиравшиеся к приращению общей пользы", изложенные в записках, из которых только одна — "О размножении и со хранении российского народа" — нам известна».35
Вопрос о судьбе ломоносовской библиотеки и архива не получил в 60-е годы XIX в. своего разрешения, однако значительное количество нового биографического материала о Ломоносове предполагало появление в дальнейшем более солидных биографий в исследований его творчества и рукописного наследия. Первый опыт такого рода биографии был осуществлен Н. Лавровским,36 37 Но ни тот, ни другой не коснулись проблематики поисков библиотеки и архива Ломоносова.38 Не затронула этого вопроса и объемистая работа А. С. Будиловича «Ломоносов как писатель»,39 хотя отдельные его замечания были ценны для дальнейшего изучения библиотеки и архива Ломоносова. Не касаясь вообще истории библиотеки Ломоносова, Будилович тем не менее пытался ее реконструировать, собрав названия книг и фамилии авторов как из ссылок в сочинениях Ломоносова, так и из его собственноручных библиографических списков разных лет. В 70-е же годы было опубликовано еще несколько документов, имевших самое непосредственное отношение к истории литературного наследия Ломоносова.
В 1873 г. вышла в свет подробная биография Г. Г. Орлова, написанная А. П. Барсуковым, племянником П. И. Бартеньева. Здесь А. П. Барсуков коснулся вопроса о приобретении Орловым рукописей Ломоносова, не сообщив при этом существенно новых сведений, по изрядно расцветив старые: «Все оставшиеся после Ломоносова бумаги перешли в руки его поклонника. Григорий Григорьевич Орлов приобрел их у вдовы покойника, поручил привести в порядок секретарю своему Г. В. Козицкому и с благоговением хранил их в особом покое своего дома».40 «Рассказах из русской истории» А. П. Барсуков обнародовал документ о том, что Екатерина II после смерти Орлова приобрела большую часть его имущества и Мраморный дворец с библиотекой. Этот документ (письмо А. А. Безбородко к Ф. Г. Орлову) был предоставлен А. П. Барсукову внуком В. Г. Орлова В. П. Орловым-Давыдовым,41 который и сам вскоре опубликовал его в прекрасно документированной монографии «Биографический очерк гр. В. Г. Орлова».42
Однако ни этот документ, ни многие другие не привлекли внимания авторов, касавшихся проблематики рукописного наследия Ломоносова и истории его библиотеки. 80-е годы XIX в. дают лишь несколько упоминаний на этот счет в сочинениях на более обширные темы. Из их числа обращает на себя внимание «Старый Петербург» М. И. Пыляева, где сообщение Штелина претерпевает любопытную метаморфозу. «Все записки и бумаги Ломоносова, — указывает Пыляев, — приобрел у вдовы его граф Г. Г. Орлов, препоручив разобрать их Козицкому и поместить в Гатчине у себя во дворце в особой комнате».43 В известный уже текст Штелина здесь произвольно вставлено свидетельство о том, что бумаги Ломоносова находились в Гатчине. Это указание быстро прижилось в обширной ломоносововедческой литературе 1890—1910-х годов.
В это время большая работа по выявлению рукописей Ломоносова и материалов, связанных с его деятельностью, была проведена в связи с подготовкой к изданию нового Полного собрания сочинений Ломоносова под редакцией Сухомлинова. Оповещая об этом, Академия наук опубликовала следующее объявление: «Отделение русского языка и словесности, предпринимая издание Полного собрания сочинений Ломоносова, предполагает, согласно представленной М. И. Сухомлиновым программе, напечатать все без изъятия сочинения и письма Ломоносова с объяснительными примечаниями и с присоединением его биографии. По этому поводу Отделение обращается ко всем лицам, в руках которых мо гут находиться материалы для такого издания, в особенности же частные письма Ломоносова, с просьбою не отказать в сообщении подобных документов, как бы незначительны ни казались они, на время в Академию, адресуя: „В Отделение русского языка и словесности“.
встречено всеми просвещенными соотечественниками в что русское общество охотно окажет Академии содействие к успешному его исполнению».44
М. И. Сухомлинов не ограничился этим объявлением и предпринял поиски рукописей Ломоносова в различных направлениях. Уже в конце октября 1890 г. он начинает поиски рукописей и книг Ломоносова в Гатчинской библиотеке Павла I. По этому поводу Я. К. Грот обращался с просьбой к заведующему Гатчинским дворцом М. М. Аничкову:
«Милостивый государь, Милий Милиевич!
Ординарный академик, тайный советник Сухомлинов, занимаясь по поручению императорской Академии наук приготовительными работами к изданию Полного собрания сочинений Ломоносова, желает ознакомиться, между прочим, с могущими храниться в Гатчинской дворцовой библиотеке императора Павла I материалами для такого издания. Вследствие того позволяю себе обратиться к Вам, милостивый государь, с покорною просьбой, не изволите ли Вы признать возможным доставить академику Сухомлинову случай ознакомиться с каталогом находящейся в ведении Вашем библиотеки.
Примите уверение в совершенном моем почтении и преданности».45
46 Аналогичные отношения последовали в министерство императорского двора о допущении Сухомлинова в архив министерства.47 Кроме того, М. И. Сухомлинов разослал письма специалистам в области русской литературы XVIII в. и известным ему вла дельцам рукописей Ломоносова. В результате он получил значтельное число автографов Ломоносова из Государственного архива, Архива Академии наук и от отдельных лиц. Граф Илларион Николаевич Толстой предоставил в его распоряжение подлинники писем Ломоносова к И. И. Шувалову,48 Е. Н. Орлова — два переплетенных тома бумаг Ломоносова,49 П. А. Висковатов выслал из Дерпта письмо Ломоносова к Шумахеру 50
Издатель «Русского архива», большой знаток русской истории XVIII в. П. И. Бартенев в письме к М. И. Сухомлинову от 2 марта 1894 г. писал: «Не могу разувериться, чтобы не сохранились подлинные бумаги Ломоносова и письма к нему разных лиц».51
Этой уверенности не терял, видимо, и М. И. Сухомлинов, однако, закончив к середине 90-х годов попеки ломоносовских рукописей, он не обратил внимания на опубликованную Н. П. Барсуковым в XII томе «Жизни и трудов М. П. Погодина» переписку с вел. кн. Константином Николаевичем, содержащую исчерпывающие сведения о судьбе библиотеки Г. Г. Орлова.52 Эта переписка, помещенная в одном из популярнейших изданий по русской истории, осталась неизвестной не только М. И. Сухомлинову, но я устроителям выставки «Ломоносов и Елизаветинское время», открытой в 1912 г. по случаю празднования 200-летия со дня рождения Ломоносова.53 Ее не учли созданные тогда подробные указатели ломоносововедческой литературы и публикаций его произведений.54
«Отрада» в связи с постудившим в Академию указанием Б. Л. Модзалевского.55 Одновременно Академия наук провела поиски и в Усть-Рудице, которые тоже не дали положительных результатов.
В письме последней владелицы Портфелей служебной деятельности Ломоносова Е. Н. Орловой к академику В. И. Вернадскому содержатся сведения об обследовании Усть-Рудицкой библиотеки М. О. Гершензоном. По ее словам, библиотека «помещалась в прелестной комнате, занимавшей весь южный боковой фасад дома. По этой стене было два широких окна и между ними стеклянная дверь, выходящая в цветник».56 «В 1916 году, — пишет далее Е. Н. Орлова, — я пересмотрела вместе с Михаилом Осиповичем Гершензоном библиотеку и архив, предполагая выслать Академии наук то, что найдется современное Ломоносову. Но самые старые книги оказались уже времени после его смерти».57
После Октябрьской революции и гражданской войны разыскания ломоносовских документов продолжались в 20—30-е годы. Параллельно Академия наук предприняла энергичные попытки завершить начатое М. И. Сухомлиновым издание собрания сочинений Ломоносова.58 «Судьба одной библиотеки», посвященным истории библиотеки вел, кн. Константина Павловича. Присутствовавшие на этом заседании, да и сам докладчик ее знали тогда, что речь идет и об истории библиотеки Ломоносова, неизвестной по другим источникам. С этой точки зрения доклад С. А. Мухина, вскоре опубликованный, занимает почетное место в истории разыскания библиотеки Ломоносова.59
Вместе с тем устроители выставки предприняли поиски рукописей Ломоносова и принадлежавших ему предметов в имении В те годы к ломоносовской проблематике обращались и специалисты, занимавшиеся ранее различными сюжетами древнерусской истории и владевшие более топкими методами исторического исследования.
Один из них и предпринял первую попытку изучения истории архива Ломоносова. Николай Исаакович Сидоров окончил в 1903 г. историко-филологический факультет Петербургского университета и специализировался на проблемах русского летописания и дипломатики, активно участвуя в знаменитом семинарии А. С. Лаппо-Данилевского. В 20-е годы он обратился к изучению ломоносовских мозаик и Усть-Рудицкой фабрики, результатом чего явилась статья «Из истории мозаических составов М. В. Ломоносова». Историю архива Ломоносова Н. И. Сидоров совершенно справедливо связывал с местом его первоначального хранения. «По словам Штелина, — писал он, — получив бумаги Ломоносова, Орлов „поручил секретарю Козицкому привести их в порядок и положить во дворце своем в особой комнате“. Трудно сказать, о каком дворце идет здесь речь. Поскольку дело относится к 1765 г., таким мог явиться, пожалуй, только Штегельмаповский дом, подаренный Гр. Гр. Орлову Екатериною II еще в начале царствования, так как Гатчинский дворец был заложен лишь 30 мая 1766 г. и окончен спустя 15 лет.
Во всяком случае если бумаги Ломоносова оказались у Гр. Гр. Орлова, то они, вероятно, должны были разделить судьбу всего архива этого лица. Кто оказался его владельцем — можно строить более или менее правдоподобные догадки. Как известно, Гр. Гр. Орлов, уже психически больной, был увезен из Петербурга братьями в ноябре 1782 г. в Нескучное, где он в апреле следующего года и умер.
В том же году по просьбе его братьев Гатчина с принадлежащими ей деревнями и Мраморный дворец с библиотекой и всей обстановкой были куплены Екатериной II. Возможно, и это всего вероятнее, что до или после смерти Гр. Гр. Орлова его бумаги оказались в руках В. Г. Орлова и были увезены последним в родовое имение"Отраду"» .60 61
Статья Н. И. Сидорова стала заметным явлением в истории изучения научного наследия Ломоносова.62 Она поставила вопрос О необходимости планомерных поисков, основанных не на случайных умозаключениях и интуитивных догадках отдельных' исследователей, а на систематическом прослеживании пути архива с момента его приобретения Г. Г. Орловым. Однако интерес к истории архива Ломоносова был связан у Н. И. Сидорова с поисками мозаик и рукописей Ломоносова, имевших к ним отношение. Недостаточная библиографическая осведомленность Н. И. Сидорова о судьбе архива Ломоносова сказалась на всех последующих изысканиях, в том числе и на исследованиях С. Н. Чернова.
Сергей Николаевич Чернов — выпускник историко-филологи ческого факультета Петербургского университета, где он «занимался в семинарах по всеобщей истории у профессоров Э. Д. Гримма и В. Н. Бенешевича, а по русской истории у С. Ф. Платонова, А. С. Лаппо-Данилевского, С. В. Рождественского, А. Е. Преснякова, из которых именно последнего считал своим прямым учителем».63 После сдачи магистерского экзамена он работал в Саратовском государственном университете, в 1928 г. переехал в Ленинград и здесь был привлечен к работе по истории Академии наук и выявлению рукописей Ломоносова. 16 октября 1929 г. С. Н, Чернов представил «Отчет... о занятиях по собиранию материалов к изданию переписки М. В. Ломоносова», в котором писал: «За отчетное время (1 VI 1928— 1 X 1929) мои занятия по собиранию материалов к изданию переписки М. В. Ломоносова распадались на две части. В первой, подготовительной, я изучал уже изданные частные и служебные письма Ломоносова и к Ломоносову, а также разнообразные бумаги частного и служебного характера, как им составленные или правленные, так и им подписанные или хотя бы к нему адресованные. При этом изучении я имел случай убедиться как в неполноте их подбора издателями, так и в несовершенстве самих приемов их печатного воспроизведения, — в обоих смыслах я могу сослаться на известное издание Билярского. Во второй части моих занятий я собирал материал для нового издания переписки М. В. Ломоносова, имеющего охватить ее целиком сохранившихся документов».64
ибо С. Н. Чернов предложил широкую программу поисков:
«1) Продолжение поисков в затронутых ими фондах, — в первую очередь в фонде самой Академии.
2) Вовлечение в поиски новых фондов (Св. Синода, Адмиралтейств-Коллегии, Берг-Коллегии, частных фондов ЛОЦИА, Канцелярии строений etc. Москвы и Ленинграда...
4) Вовлечение в поиски некоторых провинциальных хранилищ, — напр, архангелогородских и киевских.
5) Сношение с потомками Ломоносова — Орловыми, Котляревскими, Ностицами и другими и выяснение у них судеб ломоносовских писем и др. бумаг.
».65
В 1933 г. С. Н. Чернов посвятил проблематике литературного наследия Ломоносова специальную статью,66 имевшую решающее влияние на все последующие изыскания в этой области. Исследователь, обладавший великолепной источниковедческой подготовкой, тонкий и чуткий текстолог, С. Н. Чернов впервые поставил вопрос о происхождении всех сохранившихся сборников бумаг Ломоносова, восходящих к его архиву. Располагая свидетельством академической биографии и опубликованным П. П. Пекарским письмом И. И. Тауберта о том, что весь архив Ломоносова был опечатан и попал в полное распоряжение Г. Г. Орлова, С. Н. Чернов пришел к вполне естественному выводу, что все сохранившиеся к настоящему времени документы из личного архива Ломоносова так или иначе восходят к архиву Орлова. Основываясь далее на том известном факте, что в XIX в. рукописи Ломоносова оказались у его потомков, С. Н. Чернов предположил, что после смерти Орлова рукописи поступили сначала к родственникам Ломоносова по женской линии — Константиновым, а затем — к Раевским—Орловым. Именно к этой семье вели, по его мнению, следы обнаруженных в XIX в. рукописей Ломоносова. «Я считал бы совершенно сообразною с обстоятельствами дела мыслью, — писал он, — о приобретении Свиньиным и Мухановым ломоносовских бумаг именно у Е. Н. и М. Ф. Орловых».67
Оставался неясным вопрос, каким образом бумаги Ломоносова оказались у Константиновых. И здесь С, Н. Чернов выдвинул новое предположение, согласно которому зять Ломоносова, бывший библиотекарем Екатерины II, сумел выпросить их у императрицы, купившей в числе прочего имущества Орлова и его библиотеку, среди которой могла находиться коллекция бумаг М. В. Ломоносова.68 Так сложилась стройная концепция, довольно просто объяснившая происхождение большей части дошедших до нашего времени сборников бумаг Ломоносова. Авторитетность предположений С. Н. Чернова была подкреплена известным знатоком рукописей и творчества Ломоносова Л. Б. Модзалевским. В 1937 г. в предисловии к описанию рукописей Ломоносова Л. Б. Модзалевский полностью согласился с С. Н. Черновым от носительно происхождения двух сборников служебных бумаг Ломоносова. И по его мнению эти сборники попали к Константиновым от Г. Г. Орлова. «Когда именно состоялась их передача, — писал Л. Б. Модзалевский, — неизвестно, так как об этом никаких документальных данных не сохранилось. Можно лишь с уверенностью сказать, что у потомков Г. Г. Орлова их пе оказалось, в то время как именно к потомкам дочери Ломоносова — Елены Михайловны, по мужу Константиновой, перешла значительная часть архива. Возможно, что произошло это уже после смерти Г. Г. Орлова в 1783 г., когда Е. М. Константиновой уже не было в живых. В таком случае бумаги достались ее мужу
».69 В то же время Л. Б. Модзалевский, обладавший более широкой библиографической осведомленностью в ломоносововедческой литературе, обнаружил, наконец, свидетельства П. П. Свиньина и Б. М. Федорова и пришел к иным выводам относительно происхождения Свиньинского сборника рукописей Ломоносова. Совокупность фактов убедила его, что этот сборник был приобретен у архангельских родственников Ломоносова. Окончательный вывод Л. Б. Модзалевского свелся к тому, что «после смерти Г. Г. Орлова в 1783 году рукописи Ломоносова, находившиеся в его распоряжении, перешли с одной стороны к Константиновым, а от них к „аристократическому" потомству Ломоносова, образовав два тома „Портфелей служебной деятельности", а с другой — к сестре Ломоносова, а от нее к крестьянскому потомству Ломоносова, у потомков которого (Лопаткиных) и купил его рукописи П. П. Свиньин».70
Судьба Мухановского сборника и материалов к «Российской грамматике» осталась для Л. Б. Модзалевского загадочной. Относительно последнего сборника он высказал предположение о связи его появления в научном обиходе со смертью Г. Г. Орлова — предположение, как мы увидим в дальнейшем, совершенно справедливое.
В 1937 г. выходит еще одна статья Н. И. Сидорова. Занимаясь с конца 1920-х годов, по возможности, историей Усть-Рудицкой мозаичной фабрики,71 он пришел к выводу о существовании в Усть-Рудице значительного архива: «Факт существования его подтверждается не одними априорными соображениями, об этом говорят □ косвенные указания документов, главным образом цифры стоимости изделий, затрат на фабрикуи т. п.; получить эти цифры без каких-либо записей расходов и переписки было бы по меньшей мере трудно. Количество бумаг этого рода было на столько значительно, что Ломоносов был вынужден искать бух галтера на фабрику специальным объявлением в СПбургских ведомостях».72 «специальный характер таких документов, особенно если они не были автографами Ломоносова, мог мало интересовать его наследников, которые дарили даже отдельные, хотя и небольшие автографы».73
В 40-е годы изучение литературного наследия Ломоносова связано с именем президента Академии наук СССР академика Сергея Ивановича Вавилова. По его инициативе был организовав Музей Ломоносова в Ленинграде, начато издание ломоносовских сборников и нового Полного собрания сочинений выдающегося ученого. Для поисков новых рукописей Ломоносова после смерти Л. Б. Модзалевского был привлечен известный знаток архивов XVIII в. историк и источниковед Александр Игнатьевич Андреев. Начало ученой деятельности А. И, Андреева тоже было связано с семинарием А. С. Лаппо-Данилевского, где он получил навык источниковедческой и архивоведческой работы, сказавшийся на тематике и методике его дальнейших исследований. Во время подготовки нового Полного собрания сочинений М. В. Ломоно сова А. И. Андреев провел большую работу по выявлению его рукописей и материалов в самых различных архивохранилищах страны.
В начале 50-х годов, обнаружив свидетельство М. П. Пого дина, А. И. Андреев пришел к мысли о необходимости поиска рукописей Ломоносова в Гельсингфорсском университете. В этом убеждает сохранившийся в его архиве листок бумаги со следующей записью: «Нет ли рукописей Ломоносова в Гельсингфорсском университете? Известно, что после смерти Ломоносова его ру кописи оказались у Г. Г. Орлова, который жил в Мраморном дворце; цесаревич Константин Павлович, получив Мраморный дворец со всею движимостью, предоставил приближенным своим разобрать то, что им нравилось из библиотеки и картин, и таким образом вещи князя Орлова разошлись по рукам. Во дворце же, который был перестроен, совершенно ничего не осталось.
Один из этих приближенных Александров Старший (свиты е. и. в. генерал-майор), получив по кончине цесаревича Константина Павловича Мраморный дворец с библиотекою, подарил оную Фин ляндскому университету, и что там следует искать бумаги Ломоносова. (Из писем А. В. Головнина М. П. Погодину 22X1 1852— 27 ноября 1852 — Жизнь и труды М. П. Погодина, кн. 12. СПб., 1898, с. 366-367)».74
Далее, однако, у А. И. Андреева появилось сомнение, о чем говорит его приписка в конце приведенной заметки: «Но С. Н. Чернов утверждал, что у Орлова никаких рукописей не осталось, так как рукописи Ломоносова оказались у его по томков (внучек)».75 — М. П. Погодина или С. Н. Чернова, — А. И. Андреев начинает сомневаться и в справедливости концепции Чернова: «С. Н. Чернов утверждает, что императрица купила в числе про чего имущества Орлова и его библиотеку, в одной из комнат ко торой могла находиться и коллекция бумаг Ломоносова], как раз приходившегося тестем библиотекарю (Константинову]) императрицы]. Но тогда неясно, все ли бумаги тестя он сумел „выпросить" себе».76 Ни одно из этих колебаний и сомнений не по лучило отражения в печатных трудах А. И. Андреева. Лишь в его докладе «Ломоносов и Украина», который был прочитан 15 апреля 1954 г. в Музее Ломоносова на заседании, посвящен ном 189-летию со дня смерти ученого, присутствовавшие могли услышать осторожные интригующие слова: «Следует вспомнить здесь, что после смерти Ломоносова, когда Козицкпй состоял секретарем Г. Г. Орлова, в распоряжение которого поступили бумаги Ломоносова, именно Козицкий разобрал и, по-видимому, описал эти бумаги. Судьба этих бумаг Ломоносова остается до конца невыясненной: несомненно, что большая часть их была передана семье, но какая-то часть осталась у Г. Г. Орлова (по не которым источникам он купил их у семьи), и вот эта-то часть до сих пор не отыскана, хотя некоторые следы того, где же ее искать, давно уже известны».77
В это же время поисками архива Ломоносова занимался дру гой знаток академических архивов XVIII в. Дмитрий Дмитриевич Шамрай (1886—1971). Материалы Д. Д. Шамрая о первоначаль ной судьбе ломоносовского архива, почерпнутые им из дела архива Канцелярии Академии паук, остались ненапечатанными. Оп пред полагал опубликовать их в статье «Полное собрание сочинений М. В. Ломоносова 1784—1787 годов». Эта рукопись сохранилась в его архиве.78 Основная концепция статьи проистекает из при знания вывода С. Н. Чернова об аресте архива Ломоносова. Убежденность Д. Д. Шамрая в этом была настолько сильна, что он не обратил внимания иа совершенно очевидные свидетельства собранных им документов о доступности архива Ломоносова, на ходившегося у Г. Г. Орлова. Придя к убеждению, что в собрании сочинений Ломоносова 1768, 1778 и 1784—1787 гг. предполага лось использовать полученные из неизвестного источника рукописи Ломоносова, Д. Д. Шамрай склонялся к мысли, что «архив Ломоносова оказался неуничтоженным: части его хранились в руках частных лиц, особенно в С. -Петербурге».79 Одним из та ких лиц, в руки которого, по мнению Д. Д. Шамрая, попали рукописи М. В. Ломоносова по русской истории, был известный русский литератор 60-х годов XVIII в. Федор Александрович Эмин, после смерти Ломоносова взявшийся за сочинение русской истории.80
«Российской истории» Ф. А. Эмина: «Сей муж (Ломоносов, — Авт.) был предприимчив и высоких мыслей; по при всем том издал в свет в 1760 году весьма краткую и темную Российскую летопись, а древней российской истории, давно им собранной, издать не осмелился, и сим похвальным его трудом уже по кончине его мы пользуемся.
Древняя российская история довольно им пространно описана. Хотя, впрочем, в ней немало несходств, может статься, для того, что время господину Ломоносову не дозволило разбирать множественные один другому противоречивые списки; а сличить оные, может быть, не было с чем; одна коже господин Ломоносов отворил мне путь к поправлению своей истории, к дополнению и к продолжению оныя» .81 «Из этих слов Эмина, — полагал Д. Д. Шамрай, — можно заключить, что в распоряжении Эмина находились неизданные рукописи Ломоно сова. Каким образом они попали в руки Эмина, нам неизвестно. Однако можно предположить, что рукопись Ломоносова была передана Эмину из опечатаниого ио распоряжению Екатерины II архива покойного писателя».82 Это предположение Д. Д. Шамрая не получило признания в литературе, но и не было никем опровергнуто.
Дальнейшая историографическая традиция развивается на очень ограниченном объеме информации относительно истории библиотеки и архива Ломоносова, причем это прослеживается как на случайных упоминаниях, так и на классических исследованиях.
«Библиотека Ломоносова»,83 представляющая собой попытку реконструкции круга чтения Ломоносова на основании упоми наний сочинений и авторов в его трудах. Это исследование, пред принятое по предложению С. И. Вавилова, оставило далеко по зади аналогичную работу А. С. Будиловича как по объему при влеченного материала, так и по уровню библиографического описания. Каталог ломоносовской библиотеки, составленный Г. М. Коровиным, насчитывает 670 названий книг, периодических изданий и статей, в то время как у А. С. Будиловича дано только 432 названия. Будилович далеко не полностью использовал труды и документы Ломоносова. Он не учел многочисленные библиографические сноски, данные в «Риторике», цитаты в публичных речах Ломоносова, его латинские диссертации, опубликованные в академических «Комментариях» и в «Новых Комментариях». А. С. Будилович даже не использовал все библиографические списки, составленные Ломоносовым, и недостаточно обратил внимание на документы сборников А. А. Куника и П. С. Билярского. Г. М. Коровин не ограничился использованием списков книг, сохранившихся в архиве ученого, он обнаружил и впервые ввел в научный оборот журналы выдачи книг из Академической библиотека, а также просмотрел в этом хранилище de-visu книги и рукописи, выявив издания с пометками Ломоносова.84 Часто ссылки на литературные источники, имеющиеся в текстах произведений Ломоносова, не позволяют точно определить, каким изданием того или иного автора пользовался Ломоносов. В таких случаях Г. М. Коровин давал описание изданий Библиотеки АН СССР, входивших в состав ее книжных фондов середины XVIII в., или ее рукописных каталогов, считая, что именно экземплярами Библиотеки Академии наук Ломоносов скорее всего мог пользоваться в своей работе. Некоторые литературные источ ники, использованные Ломоносовым без прямых ссылок, были установлены Г. М. Коровиным путем анализа отдельных мест текста сочинении Ломоносова.
Несмотря на то что в ряде случаев издания выбраны произвольно из-за отсутствия точных библиографических ссылок у самого Ломоносова, книга Г. М. Коровина является классическим в нашей литературе опытом реконструкции круга чтения уче ного.
Несколько страниц предисловия к этой книге излагают историю библиотеки Ломоносова, где библиографическая осведомленность Г. М. Коровина проявилась далеко не в такой степени, как в основном описании. Исходя из того факта, что две дошедшие до нас книги Ломоносова восходят к библиотеке его потомков, он пришел к выводу, что и вся библиотека Ломоносова стала их достоянием и распылилась. «После смерти Ломоносова, — пишет он, — книги, принадлежавшие ему, остались в его доме в распоряжении наследников — сначала жены, Е. А. Ломоносовой, а за тем дочери, Е. М. Константиновой. В дальнейшем, при многочисленных разделах имущества Ломоносова, была, очевидно, разделена и его библиотека. Во всяком случае ни полностью, ни частично (за исключением единичных экземпляров) она до нас не дошла, и никаких достоверных сведений о ее судьбе и полном составе нет».85
Ломоносова она пришла от занятий текстологией и поэтикой древнерусской литературы. Сопоставляя почерки различных приписок на рукописях (при консультации криминалистов), Г. Н. Моисеева сделала вывод, что Ломоносов был издателем Кенигсбергского списка Повести временных лет, ездил в Киев и Москву и читал там исторические рукописи. Эти выводы не имеют отношения к нашей работе, поскольку не затрагивают ее проблематики. Отметим лишь, что в первой своей статье на эту тему86 Г. Н. Моисеева полностью соглашалась с убеждением Д. Д. Шамрая, что у Ф. А. Эмина были рукописи Ломоносова.
В статье Д. С. Бабкина мнение Шамрая даже не обсуждается. Он придерживается традиционной точки зрения на этот счет: «После смерти Ломоносова, по указанию Екатерины II, все его бумаги были взяты Г. Г. Орловым, и судьба многих из них до сих пор остается нераскрытой. В числе увезенных Орловым бумаг находилась, по-видимому, и рукопись „Российской истории", и другие материалы, связанные с подготовкой ее к печати. Бумаги Ломоносова были взяты не только из его дома, но и из Академической типографии. Третьей и четвертой частей, сданных Ломоносовым в набор, в типографии не оказалось».87
Своеобразное преломление получила история библиотеки и архива Ломоносова в научно-популярной и учебной литературе. В качестве примера приведем здесь изложение этого сюжета в интересной работе Ю. В. Кононова «Частные коллекции ру кописных материалов в России до XIX века»: «Г. Г. Орлов купил у вдовы М. В. Ломоносова бумаги и рукописи великого ученого. Вслед за этим Орлов объявил, что он в своей библиотеке основывает специальное хранилище научного наследства Ломоносова. Но как только он устроил это хранилище, то тотчас потерял к нему всякий интерес. Никто к материалам отца русской науки доступа не имел. Затерянные среди множества книг, серьезных и не очеиь серьезных, они провалялись в библиотеке без всякой пользы для науки вплоть до смерти Орлова, когда Екатерина II раздала их на поток и разграбление родственникам ученого и другим лицам».88
Таким образом, за два с лишним столетия, истекшие после смерти Ломоносова, накопилось значительное число различных свидетельств о судьбе библиотеки и архива Ломоносова. Многие из них не стали достоянием историографической традиции и остались неизвестными исследовательской литературе. Устойчивое признание получила концепция С. Н. Чернова и Л. Б. Модзалевского, ориентирующая исследователей на поиски утраченных рукописей Ломоносова у потомков Раевских—Орловых и потомков сестры Ломоносова в Архангельске. Известные до послед него времени книги из библиотеки Ломоносова, сохранившие, кроме помет основного владельца, записи его потомков — Раев ских и Ностицев, в совокупности с концепцией Чернова—Модзалевского привели Г. М. Коровина к выводу, что библиотека Ломоносова стала достоянием потомков ученого, рассеялась и ныне не существует.
реконструировали, восстанавливали, но не делали при этом серьезных попыток изучения ее истории. Между тем в архивах и литературе сохранились свидетельства, доказывающие, что библиотека великого ученого существует. Более того — она является и частью утраченного творческого архива Ло моносова.
Примечания
1. Берков П. Н. Литературные интересы Ломоносова. — В кн.: Литературное творчество М. В. Ломоносова. М.—Л., 1961, с. 14.
2. Новиков Н. И. Опыт исторического словаря о российских писателях. СПб., 1772, с. 130.
3. Муравьев М. Н. Похвальное слово Михаиле Васильевичу Ломоносову. Писая л. -гв. Измайловского полку каптенармус Михайло Муравьев. СПб., 1774, с. 8—9. Вероятно, М. Н. Муравьев имеет в виду письмо «О сохранении и размножении российского народа».
—3. М., 1778.
5. Древняя российская вивлиофика, 1791, ч. XVIII, с. 104—105.
6. Издание содержало несколько научных работ, не включавшихся до того в собрания сочинений: «Программа 1750 г.»; перевод работы Г. Гейн- зпуса «Описание в начале 1744 года явившияся кометы»; «Рассуждение о большей точности морского пути»; «Явление Венеры на Солнцев; «Рас суждение о твердости и жидкости тел» (на латинском языке). Здесь же впервые опубликовано «Письмо о правилах российского стихотворства», рукопись которого была, очевидно, прислана Дамаскину из Академии наук.
7. Санкт-Петербургские ведомости, 1783, № 22; Столпянский П. Н. Некоторые данные к биографии Ломоносова, извлеченные из С. -Петербург ских ведомостей за XVIII век. — В кн.: Ломоносовский сборник. СПб., 1911,с. 277.
8. Санкт-Петербургские ведомости, 1783, No 22; Ломоносовский сборник, с. 27а
10. Об этом Ломоносов сообщал М. И. Воронцову в письмо от 15 февраля 1761 г. См.: Ломоносов М. В. Полн. собр. соч., т. 10. М.—Л., 1957, с. 555.
11. См. письмо О. П. Козодавлева к П. А. Соймонову от 18 сентября 1784 г.: «Что же касается до письменных, пикогда еще пе напечатанных сочинений, то оные напечатаны в первой части с подлинника, полученного мною партикулярно от его высокопревосходительства Ивана Ивановича Шувалова, который я ему и возвратить имею. Впрочем, пребываю с почтением. Ваш государя моего покорный слуга, Осип Козодавлев» (Архив AН СССР (далее — ААН), ф. 3, on. 1, No 342, л. 141). О дружбе Козодавлева с Шуваловым см. в воспоминаниях И. Ф. Тимковского (Русский архив, 1874. кн. 1, стлб. 1443—1444, 1449).
12. Собеседник любителей российского слова, 1784, ч. XI, с. 149—150. Следует заметить, что Козодавлев, по-видимому, сознательно датировал письмо 1 февраля 1784 г., поскольку XI часть «Собеседника», где приложенные к письму стихи были впервые опубликованы, набиралась в академической типографии в 1784 г., хотя объявление об этих стихах появилось в печати еще в мае 1783 г. (Санкт-Петербургские ведомости, 1783, No 35).
13. [Ломоносов М. В.]. Полное собрание сочинений Михаила Васильевича Ломоносова с приобщением жизни сочинителя и с прибавлением многих его нигде еще не напечатанных творений, ч. I. СПб., 1784, с. 43—46.
рассказывает, каким образом он работал над составлением биографии Ломоносова: «По приказу ее сия тельства княгини Дашковой пишу я жизнь Михайла Васильевича Ломоносова. Умолчу, сколько стоило мне труда шарить в архиве Заиконоспасского монастыря, сколько соваться по сторонам с вопросами, сколько пере бирать листов, однако же кое-как я ее сшил» (Бабкин Д. С. Биографии Ломоносова, составленные его современниками. — В кн.: Ломоносов. Сборник статей и материалов, II. М.—Л., 1946, с. 21—22). Другие письма Верекина о составлении биографии Ломоносова, адресованные Дамаскину, Е. Р. Дашковой и О. П. Козо дав леву, опубликованы в «Отчете ими. Публичной библиотеки за 1891 г. (СПб., 1894, с. 152—153).
15. [Ломоносов М. В.]. Полное собрание сочинений Михайла Ва сильевича Ломоносова.. ч. I, с. XVII.
16. Сохранилось письмо Веревкина к неустановленному лицу, в котором он благодарит за присылку анекдотов: «До беспамятства обрадовали Вы меня присылкой анекдотов. Мысленно в заочности целуя Вас в лоб, бороду н уши, сиречь крестообразно, молю делом не забыть о выполнении Вашего обещания и понакопить их побольше к половину июня, кажется, довольно милостивый Вам срок... Усердно вашей хворой половине кланяюсь П. А. и А. А. и всему вашему пресмыкающемуся чаду. Есъм и вечно буду таким точно. Каким хочу вас иметь себе» (РО ГПБ, F-XVIII, 35, л. 22).
17. Лекарство от скуки и забот, 1787, ч. II, No 46, с. 153—158.
18. Друг просвещения, 1804, No 1, январь, с. 42.
20. Там же, с. 287 и приложение.
21. Авторство Ломоносова было окончательно признано 16 мая 1830 г. на заседании Российской Академии, когда член академии Б. М. Федоров представил литографированное факсимиле собственноручной записки Ло моносова, содержание которой совпадало со списком глав в письме к Шувалову.
22. Сын отечества, 1819, No 20, с. 39.
23. Отечественные записки, 1827, XXXI, No 89, сентябрь, с. 490.
—220.
25. Очерки России, издаваемые В. В. Пассеком, кн. II. М., 1840, с. 7—8.
26. Библиотека для чтения. 1836, т. 16, отд. 5, с. 53.
27. Бартенев П. И. И. И. Шувалов. М., 1857, с. 21.
28. [Билярский П.]. Материалы для биографии Ломоносова. Собраны экстраординарным академиком П. Билярским. СПб., 1865.
30 Донесения заведующего химической лабораторией Лемана о тре буемых и возвращенных после смерти Ломоносова химических принадлеж ностях ([Билярский П.]. Материалы для биографии Ломоносова, с. 739—741), о принятии 9 июля '1765 г, по «репорту» С. Румовского астро номического квадранта (там же, с. 741), указ Я. Я. Штелина о получения у вдовы Ломоносова собранных им географических известий (там же. с. 747), рапорт академического архивариуса Унгебауера от 27 января 1766 г. о том, что он был в доме Ломоносова, спрашивал у вдовы, «не най дется ли между остающимися после его манускриптами» описания север ного сияния, и получил ответ, что «она все оставшиеся поело покойного мужа ее манускрипты отдала его сиятельству господину генерал-фельд- цейгмейстеру графу Григорию Григорьевичу Орлову и ей безизвестно, в числе оных находится ли помянутое описание или нет» (там же, с. 747), письмо дочери Ломоносова в Академическую канцелярию о выдаче ей пен сия за покойного отца, в котором перечисляются важнейшие документы, связанные с начальной историей ломоносовского архива (там же, с. 748).
31. Ламанский В. И. Ломоносов и Петербургская академия наук. М., 1865. Об этих материалах В. И. Ламанский еще 26 августа 1861 г. писал Н. С. Тихонравову, предполагая опубликовать их в «Летописях русской литературы и древности»: «Я был бы Вам очень обязан, если бы мог полу чить от Вас обратно латинские и французские статьи Ломоносова, которые я Вам передал в прошлом году. В Летописях Вы их, конечно, не поместите, а в моем приготовляемом собрании материалов для биографии они найдут приличное место. Наконец, я был бы Вам очень благодарен, если бы Вы напечатали все эти материалы мои в ближайшей книжке Летописей и приказали бы изготовить для меня 25 оттисков. Прошу Вас моей фамилии не упоминать вовсе» (РО ГБЛ, ф. 298/II, 5.7).
32. [Билярский П.]. Материалы для биографии Ломоносова, с. 0104. — 23 марта 1865 г. Билярский писал Н. С. Тихонравову: «Видел материалы Ламанского. Это мне не соперник. Я на его месте не рискнул бы на изда ние, которое будет играть такую жалкую роль возле моего собрания. Зато какое громкое заглавие!». (РО ГБЛ, ф. 298/II, 2.42).
33.(Билярский П.). Материалы для биографии Ломоносова, с. 041.
«огромный тюк писем» (Истрин В. М. Письма к академику Петру Спиридоновичу Билярскому, хранящиеся в имп. Новороссийском университете, Одесса, 1906, с. V). Вне всякого сомнения, в огне погибли многие документы, имевшие прямое отношение к судьбе рукописного наследия Ломоносова.
35. Грот Я. К. Очерк академической деятельности Ломоносова. СПб., 1865, с. 6.
36. Лавровский Н. О Ломоносове по новым материалам. Харьков, 1865, с. 1-265.
37. Пекарский П. П. История пмп. Академии наук в Петербурге, т. II. СПб., 1873, с. 259-892.
38. Существенным дополненном к публикациям из Портфелей служеб ной деятельности Ломоносова явилась подробная опись, сделанная П. П. Пе карским в целях показать, что все наиболее ценной из находящихся там документов уже опубликовано (Пекарский П. П. История имц. Академии наук в Петербурге, т. II, с. 954—963).
40. Барсуков А. П. Жизнеописание князя Г. Г. Орлова. — Русский архив. 1873, ч. 1, с. 45—46.
41. Барсуков А. П. Рассказы из русской истории. СПб., 1885, с. 145.
42 Орлов-Давыдов В. П. Биографический очерк гр. В. Г. Орлова. СПб., 1878, с. 28—29.
43. Пыляев М. И. Старый Петербург. СПб., 1889, с. 37.
45. Там же, л. 10—10 б.
46 Там же, л. 16—16 об. М. М. Аничков — Я. К. Гроту, 30 сентября 1890 г.
47 Там же, л. 15, 16.
48. Одно из этих писем Ломоносова от 16 октября 1753 г., опубликованное когда-то в I томе Полного собрания сочинений Ломоносова 1784— 1787 гг., Сухомлинов цитирует в подлиннике, доставленном ему И. Н. Толстым (Ломоносов М. В. Собр. соч., т. IV. СПб., 1898, с. 268).
—1 об.
50. ААН, ф. 20, оп. 9, No 233.
51. Там же, No 230.
52. Барсуков Н. П, Жизнь и труды М. П. Погодина, кн. XII. СПб.,
1898, с. 366—367. — М. И. Сухомлинов прекрасно знал и горячо поддерживал издание Барсукова, 1 марта 4897 г. он благодарил Н. П. Барсукова за присылку XI тома «Жизни и трудов М. П. Погодина» (ЦГАЛИ, ф. 87, оп. 1, ед. хр. 79а, п. 370); XII том, где содержались факты, свидетельствующие о необходимости поиска рукописей Ломоносова в Гельсингфорсском университете, был рекомендован для рассылки в библиотеки средних учебных заведений, а также в бесплатные народные библиотеки и читальни. На него были рецензии в газетах, но ни один из рецензентов не обратил внимания на эти сведения.
«Ломоносов и Елизаветинское время». СПб., 1912.
54. Кунцевич Г. 3. Библиография изданий сочинений М. В. Ломоносова. Пгр., 1918;
Фомин А. Г., Дукмейер Ф., Мартен А. и Пенсен А. Материалы по библиографии о Ломоносове. Пгр., 1915.
55 Протоколы ОРЯС, 24 ХI 1901, IV, с. 149; см. также: Иваск У. Г. Частные библиотеки в Россия. СПб., 1912, с, 20.
56. ААН, ф. 20, оп. 6, No 38, л. 2.
58. После смерти М. И. Сухомлинова выпуск очередных томов приостановился, и лишь в 1934 г. увидели свет шестой и седьмой тома. «Сухомлиновское» издание сочинений Ломоносова было завершено Л. Б. Модзалевским, подготовившим в 1948 г. восьмой а последний том издания, в который вошла переписка ученого.
59. Сведения о жизни С. А. Мухина (1896—1933) очень скудны. Он родился в Петербурге. Осенью 1916 г. поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета, но вскоре его покинул, устроившись научным сотрудником библиотечной секции Наркомнроса. С этих пор он деятельно участвует в работе и основании многих библиофильских организаций Ленинграда и особенно активно в деятельности Ленинградского общества экслибрисистов и Ленинградского общества библиофилов. О его роли при учреждении ЛОБа имеется рассказ Э. Ф. Голлербаха (Возникновение Ленинградского общества библиофилов. Л., 1928, с. 10—15, 19). Авторы признательны И. Ф. Мартынову и О. Г. Ласунскому за сообщение сведений о С. А. Мухине и о Ленинградском обществе библиофилов.
60. Сидоров Н. И. Из истории мозаических составов М. В. Ломоносова. — Изв. Академии наук СССР, Отд. физико-математ. наук, 1930, с. 683.
61. Там же, с. 684.
«исследования Н. И. Сидорова... бро сают яркий свет на одну из самых существенных сторон работы Ломоносова и позволяют объяснить многое, что до сих пор не было выполнено в жизни нашего великого ученого» (Меншуткин Б. Н. Отзыв о работах
Н. П. Сидорова о М. В. Ломоносове. ААН, ф. 327, on. 1, No 78, л. 2).
63. Сыроечковский Б. Е., Порох И. В. Вместо введения. — В кн.: Чернов С. Н. У истоков русского освободительного движения. Саратов, 1960 с V.
64. АAH, ф. 154, oп. 1, No 23, л. 75.
65 Там же, л. 79—80. В докладе о деятельности Комиссии по истории знаний
«поиски еще не окончены. Они в дальнейшем должны охватить еще некоторые архивы и рукописные собрания СССР, а также актохранилища Марбурга, Берлина, Парижа и т. д.» (там же, л. 3).
66. Чернов С. Н. Литературное наследство М. В. Ломоносова. — Лите ратурное наследство, 1933, кн. 9—10, с. 327—339.
67. Там же, с. 332.
68. Там же, с. 333.
69. Модзалевский Л. Б. От составителя. — В кн.: Рукописи Ломоносова в Архиве Академии наук СССР. М.—Л., 1937, с. 10.
71. В письме к В. И. Вернадскому от 23 апреля 1929 г. Н. И. Сидоров писал: «Прилагая при сем свою статью о ломоносовской мозаике, долгом считаю указать, что я продолжаю в настоящее время дальнейшие разыска ния в области моей темы. В связи с этим мне удалось в последние дня обнаружить несколько отчетов М. В. Ломоносова о работе его фабрика (главн[ым] образом подписные, а только частью автографы), а равно съездить в Усть-Рудицы и даже привезти оттуда портрет Ломоносова ста рой работы (масло, находится в Археографической комиссии). Указанные обстоятельства позволяют и обязывают сделать некоторые дополнения к моей статье, а я их не внес только потому, что не теряю надежды на дальнейшие находки в том же направлении. О новостях моих 19-го апреля я сделал доклад в Совете института Археологической технологии. На все вопросы, какие будут у Вас, надеюсь исчерпывающе ответить в личной беседе» (ААН, ф. 154, on. 1, No 21, л. 315—315 об.).
72. Сидоров Н. И. Усть-Рудицкая фабрика М. В. Ломоносова. — Изп. АН СССР, Отд. обществ, наук, 1Ô37, No 1, с. 150. Н. И. Сидоров, видимо, имел в виду следующее объявление, помещенное Ломоносовым в «Санкт- Петербургских ведомостях» (No 14) 10 июня 1757 г.: «На заведенную в Копорском уезде в Усть-Рудицкой мызе господина коллежского совет ника Ломоносова фабрику делания разноцветных стекол потребен бухгал тер. куда есть ли кто пожелает, тот бы явился в доме помянутого совет ника» (Столпянекий П. Н. Некоторые данные к биографии Ломоносова, извлеченные из «С. -Петербургских ведомостей» за XVIII век, с. 270).
73. Сидоров Н. И. Усть-Рудицкая фабрика М. В. Ломоносова, с. 150.
74. ААН, ф. 934, oп. 1, No 226, л. 49.
76. Там же л. 51
77. Там же, No 235, л. 60 об.—61.
78. РО ГПБ. ф. 1105, ед. хр. 206.
79. Шамрай Д. Д. К истории цензурного режима Екатерины II.— В кн.: XVIII лек, сборпик 3. М.—JL, 1958, с. 205; РО ГПБ, ф. 1105, ед. хр. 206, л. 132.
—III. СПб., 1767—1769.
81. Там же, т. I, с. 4—5.
82. Шамрай Д. Д. Ф. Эмин и судьба рукописного наследия М. В. Ломоносова.— В кн.: XVIII век, сборник 3. М.—JI., 1958, с. 472. Оригинал под названием «Ближайшая судьба рукописного наследия М. В. Ломоносова» см.: РО ГПБ, ф. 1105, ед. хр. 213.
83. Коровин Г. М. Библиотека Ломоносова. М.—Л., 1961.
84. Там же, с. 412—431.
86. Моисеева Г. Н. Ломоносов в работе над древнерусскими рукописями. — Русская литература, 1962, No 1, с. 193.
87. Бабкин Д. С. Нераскрытая судьба книги Ломоносова «Российская история». — В кн.: Ломоносов. Сборник статей и материалов, VI. М.—Л., 1965, с. 180.
88. Кононов Ю. В. Частные коллекции рукописных материалов в Рос сии до XIX века. Учебное пособие. М., 1961 (ротапринт), с. 106.