Птуха М. В.: М. В. Ломоносов как экономист и статистик.
2. Статистико-географические труды Ломоносова

2. Статистико-географические труды Ломоносова

Во времена Ломоносова, да и значительно позже, описательная статистика рассматривалась некоторыми учеными как часть географии. Более того, в плане работ первого великого русского ученого-энциклопедиста находим уже названия „экономическая география“, „экономические ландкарты“, над созданием которых он много трудился, хотя, к сожалению, и не оставил нам законченных работ в этих отраслях знания. Таким образом, особый интерес с точки зрения истории отечественной статистики представляют труды Ломоносова по географии России.

Географические труды и деятельность Ломоносова были предметом трех специальных работ, приуроченных к двухсотлетию со дня рождения автора. Все обзоры страдают, с моей точки зрения, существенными дефектами.

М. С. Боднарский высказывает, как мне думается, правильную мысль в отношении оценки Ломоносова как географа. Он „положил начало самостоятельной научно-теоретической разработке этой науки в России. До него по географии имелись переводы с иностранных языков или имелся сырой материал, собранный более или менее случайно, но не было попыток разработать и систематизировать этот материал. Ломоносов первый дал образцы такого рода систематизации, и потому ему по справедливости может быть присвоено имя первого русского географа“.²² „География была предметом, к которому были постоянно обращены самые задушевные его думы“.²³ Боднарский, однако, не обосновал этого правильного утверждения и не провел его последовательно до конца в своей работе. Автор указывает, что обзор его не полон, так как он пользовался только печатным материалом, однако далеко не всем, что привело его к неправильным утверждениям.²⁴

Основным дефектом обзора Боднарского является то, что он не дал сколько-нибудь удовлетворительной картины деятельности и трудов Ломоносова по географии в целом. Фактически задачу свою автор свел только к тому, „чтобы ясно и точно определить положение его [Ломоносова] в географической науке того времени“.²⁵ Автор понимает под этим только труды Ломоносова, доведенные до конца и напечатанные им. Боднарский, правда, дает кое-какие материалы о деятельности Ломоносова в Географическом департаменте Академии Наук, но он даже не приводит ее в связь с общими воззрениями автора на географию, ее цели и задачи. С большей уверенностью Боднарский говорит о заслугах Ломоносова в геофизике, метеорологии, орографии, гидрографии, о разных иных вопросах, наконец, о северной экспедиции. Направив свое исключительное внимание на установление заслуг Ломоносова в разных областях географии, Боднарский оставил в тени, не выяснил самый основной вопрос о Ломоносове как географе. Он пробует говорить об общих теоретических воззрениях великого ученого, считая наиболее вероятным, что тот был вольфианцем. Первое, чем следовало бы заняться специалисту-географу, это установление того, ка́к мыслил Ломоносов географию как специальную отрасль знания, что́ он думал относительно ее задач и способов их осуществления. С точки зрения истории статистики в России эта сторона как раз является наиболее важной.

Синтетическую картину должна была дать также статья авторитетного московского профессора Д. Н. Анучина „География XVIII века и Ломоносов“.²⁶ Заключения автора нельзя назвать иначе как необоснованными и к тому же противоречивыми. Он, в противоположность Боднарскому, не высоко ценит Ломоносова как географа. В самом начале статьи Анучин отмечает: „... в последние же восемь лет его жизни география составляла один из главных предметов его дум и забот“. К этому времени относятся его две специальные статьи и деятельность в Географическом департаменте. „Всего этого, вместе взятого, вполне достаточно для того, чтобы Ломоносов занял видное место как в истории географии вообще так и, особенно, в летописях русского землеведения“. Труды его по географии остались менее оцененными, чем по физике, химии и геологии, между тем „во многих отношениях, по высказанным в них идеям и примененным приемам, стояли настолько же впереди их века“.²⁷

На фоне отсутствия таких наук, как физическая география, геология, и слабого развития некоторых других, если „обратимся к трудам Ломоносова, то нас не может не поразить широта его взглядов, остроумие многих его идей, смелость его планов, организаторские его способности“.²⁸

Разобрав более подробно сочинения и деятельность Ломоносова по географии, Анучин дает ему отрицательную оценку не только как географу, но вообще считает его в научном отношении бесплодным. „Старания же самого Ломоносова в этом направлении (создание нового атласа. — М. П.) не были успешными, и география России не обогатилась его трудами ничем существенным и прочным. Но ведь то же применимо почти ко всем другим трудам Ломоносова как в области естествознания, так и прочим... Подобным же образом не отразилась ничем плодотворным и деятельность Ломоносова в области географии“.²⁹

Желая, повидимому, несколько смягчить такие выводы, не подходящие к празднованию юбилея, автор в заключение дает общую характеристику Ломоносову: „И не мы, конечно, будем укорять память Ломоносова за то, что его научная академическая деятельность оказалась, в сущности, бесплодною для тех наук, которыми он особенно занимался. Она принесла великую пользу общему делу русского просвещения, она выдвинула впервые в области знания русский гений, она доказала способность русского простого человека не только усваивать себе передовые идеи своего времени, но и итти своею мыслью впереди его“.³⁰

Сделанная Анучиным общая оценка Ломоносова как ученого неправильна и несправедлива. Она в этом отношении резко расходится с мнениями других специалистов, писавших о заслугах Ломоносова в разных областях знания. Анучин вообще недостаточно внимательно и глубоко занимался Ломоносовым. В его статье я обнаружил такие неправильные утверждения: 1) автор ошибочно указывает, что заведывание Географическим департаментом поручено Ломоносову в 1757 г. (стр. 113); 2) что среди 30 географических запросов якобы имеется также вопрос: „в селах и деревнях сколько домов и душ?“ (стр. 115); 3) Анучину известна одна только карта, составленная под руководством Ломоносова, — Петербургской губернии, в то время как в литературе названы семь (стр. 118). Этим обстоятельством, в частности, мне думается, объясняются выводы автора, мимо сознания которого вообще прошли грандиозные планы и проекты Ломоносова по синтетическому изучению России. Кроме отдельных частей плана Анучин ничего другого не видел. Ему, повидимому, осталось неизвестным даже то, что экспедиции Академии Наук, снаряженные через несколько лет после смерти великого ученого направлены были в общем в те районы, которые наметил Ломоносов.

И. А. Тихомиров ограничил свою задачу как раз той стороной деятельности и трудов Ломоносова, которая нас интересует в первую очередь. Статья его „Деятельность М. В. Ломоносова в области географии России“³¹ воспроизводит деятельность Ломоносова по Географическому департаменту Академии до постановки вопроса об „Экономическом лексиконе“. Автором использованы для обзора работы Билярского, Пекарского, Ламанского и Свенске; почему-то Тихомиров даже не упоминает имен Боднарского и Анучина, писавших до него на эту тему.³² Он в общем правильно, хотя и не всегда полно, воспроизводит главные этапы деятельности Ломоносова по созданию атласа (и статистико-экономического описания) России, т. е. до середины 1763 г. Она заканчивается сравнением проекта Ломоносова с атласом Кирилова 1734 г. и Академии Наук 1745 г.; в самом же конце автор сожалеет о том, что великие планы Ломоносова не осуществились. В февральском номере „Журнала Министерства народного просвещения“ за тот же год Тихомиров поместил небольшую статью под заглавием „О трудах М. В. Ломоносова по статистике России“.³³ Начинает он с общих замечаний о прикладном характере собирания статистических материалов Ломоносовым. Он делал это в связи с трудами по подготовке издания нового атласа, „Экономического лексикона“, разработал план и программу издания „Внутренних Российских ведомостей“ в интересах торгового и промышленного класса. Главное место в статье Тихомиров отводит вопросу о картах российских продуктов и „Экономическому лексикону“.

были данные для того, чтобы составить себе правильную точку зрения на эту сторону трудов Ломоносова. Сам Тихомиров в одном месте пишет, что заботы Ломоносова по изданию атласа России „базируются на двух основах: на точном определении широты и долготы мест и на статистических данных... Другой базис, на котором основывался Ломоносов при издании атласа, — это статистико-политико-экономическая основа“. Автор указывает далее, что особое значение придавал Ломоносов ответам на его географические запросы. „Но эти ответы имеют значение не только для составления атласа России; нет: они вообще были необходимы для составления географии России...“ В результате их научной разработки „представлена была бы яркая картина России в политическом, экономическом и физическом отношениях. Таким образом, при Российском атласе была бы и география России, что Ломоносов также имел в виду, составленная по такому же широкому плану, как и Российский атлас“.³⁴

При всем том Тихомиров называет эту деятельность Ломоносова географической (в современном значении этого термина). Во второй статье, где речь тоже идет о составлении атласа, но с более выраженным экономическим оттенком, по Тихомирову выходит, что Ломоносов занимался уже статистикой. Гипноз названия „атлас“ в первом периоде деятельности Ломоносова, с одной стороны, и недостаточная осведомленность автора в истории отечественной статистики с другой, привели его к ошибочному освещению трудов и усилий Ломоносова в интересующих нас отраслях знания. Тихомиров избежал бы этой неправильной установки, если бы он более внимательно изучил свои первичные материалы.

Работы Тихомирова носят обзорно-описательный характер; они не претендуют на разрешение вопроса о месте Ломоносова в географической (и статистической) науке, как у Боднарского и Анучина.

Из всех трудов и деятельности Ломоносова в широком комплексе знания, объединенного названием „география“ в его понимании, нас интересует в данном случае только то, что имеет прямое или косвенное значение для истории отечественной статистики. Попробуем выяснить его идеи относительно географического знания страны вообще и подвести итоги его деятельности, направленной к созданию географии и атласа России.

Когда говорят о географической деятельности Ломоносова, обычно подразумевают под ней его труды по сочинению и изданию Российского атласа. Такое же впечатление можно вынести при беглом просмотре основных источников, характеризующих его жизнь и деятельность. Совсем иное получается, если внимательно изучить и сопоставить разные источники и высказывания Ломоносова, в них разбросанные. Тогда, мне думается, неизбежно придем к убеждению, что атлас, особенно в его первоначальной форме, до 1763 г., был только предлогом для борьбы, так сказать, знаменем географических идей Ломоносова, а отнюдь не единственной его задачей; он был только одной из главных частей общего плана. Великий ученый задумал достойное его дело, которое только ему и было по плечу, — создание полной географии России, главную часть которой должно было составить подробное статистико-экономическое описание страны. Попробую доказать это положение.

Есть непосредственные высказывания самого Ломоносова или же им подписанные в числе других лиц и, несомненно, ему принадлежащие, которые прямо подтверждают мою мысль.

Канцелярия Академии начинает свое доношение Сенату от 23 октября 1760 г. указанием на практическое значение географии для государственных учреждений. Эта наука дает непосредственное знание о том, где что можно взять в случае нужды, вообще она приводит сведения о производстве и потреблении (избытки), путях сообщения. „Сколько пользы происходит от географии человеческому роду, о том довольно известно, и славные примеры имеем в других европейских государствах. Тамошние правления не щадили великих иждивений на точные географические описания своих областей. Посему порядочное и географическое описание служить не токмо может к удовольствию любопытства здешних до знания своего отечества охотников, также и внешних географии любителей, которые еще не довольно понятия о России имеют, но и ради всех правлений и присудственных мест в государстве весьма нужно и полезно, чтоб знать внутренние избытки, сообщения, кои действительно есть, кои вновь учреждены, либо в лучшее состояние приведены быть могут, и чтоб вдруг видеть можно было, где что взять, ежели надобность потребует. А понеже прежде сочиненный при Академии атлас был только первый опыт Российской географии“...³⁵

Дальнейшее подтверждение очень широкого понимания Ломоносовым географии и места в ней статистико-экономических описаний находим в общем плане работ Географического департамента, о чем он пишет в „Кратком показании о происхождениях Географического Департамента“, поданном президенту в начале 1763 года.³⁶ Целью своей он прямо называет не только издание нового атласа, но „по возможности, верной и обстоятельной Российской географии“. С другой стороны, как показано будет дальше, географические запросы Академии, частично даже запроектированные астрономические экспедиции, в основном направлены были на собирание материалов для статистико-экономического описания страны.

Дальнейшее уточнение планов Ломоносова находим в другом документе. Настаивая на необходимости снаряжения академических экспедиций и обосновывая их, он прямо пишет о составлении политического и экономического описания России. В сентябре 1760 г. он так закончил свою записку о „Географических экспедициях“: „Итак, если сие дело с надлежащим рачением и беззавистно предпринято и продолжаемо будет (в чем я крайние мои силы употребить намерен), то весьма не сомневаюсь, что через три года будем... иметь несравненно исправнейший перед прежним Российской атлас в шестидесяти или семидесяти специальных картах с отменными украшениями и с политическим и экономическим описанием всея Империи, включая Сибирь, на которую еще сверх того два или три года употребить должно будет“.³⁷

В некоторых случаях Ломоносов употребляет термины „экономическая география“ и „экономические ландкарты“, под чем он разумеет экономический атлас.

Таким образом, география в понимании Ломоносова, кроме физической, включает в себя политическую и экономическую географию с соответствующими атласами. С точки зрения современной науки вряд ли кто будет защищать положение, что, скажем, экономическая география является добавлением к экономическому атласу, а не наоборот. Мне думается, что атлас фигурирует на первом месте, — а часто только о нем одном как будто бы и идет речь, — по двум основаниям. Ломоносову надо было иметь конкретное и эффективное оружие против главного своего противника в этом деле — академика Миллера.³⁸ Таким оружием мог быть только новый атлас. Миллер заведывал Географическим департаментом с 1753 г. и мало сделал в деле развития его работ по созданию атласа. Между тем, по новой инструкции, главная его задача в этом и должна была состоять. Что же касается статистико-экономического описания России и ее географии в узком смысле слова такие работы, при наличии соответствующих материалов, скорее всего мог осуществить отдельный ученый. Думаю, что эту задачу хотел взять на себя сам Ломоносов. Аргументировать поэтому, выставляя на первый план написание географии — дело, которое мало подходит для Географического департамента как учреждения, было нецелесообразно. Отсюда, как мне думается, и происходили неточные формулировки в высказываниях Ломоносова, что привело к смешению понятий у позднейших исследователей его наследства.

Мне думается, что я не ошибусь, если начну свой обзор с деятельности Ломоносова по руководству Географическим департаментом, когда по долгу службы проблема полного географического изучения России встала перед ним практически. Департамент этот основан в 1739 г. Благодаря трудам Делиля, Эйлера, Гейнзиуса и Винсгейма в 1745 г. издан был „Атлас Российский из девятнадцати специальных карт... с приложением генеральной карты“. Это было явление для того времени выдающееся. Эйлер говорит, что атлас был лучше немецкого. При составлении его выяснились неполнота и неточность географических источников. Поэтому Делиль и другие академики выдвинули идею о необходимости экспедиций для определения широты и долготы значительного количества замечательных городов России.³⁹

В начале 1757 г. президент Академии гетман Разумовский уехал из Петербурга на Украину и перед отъездом назначил Ломоносова „вместе с Таубертом членом Канцелярии в помощь одряхлевшему Шумахеру“.⁴⁰ Уже 14 марта 1757 г., через две недели после своего назначения, Ломоносов потребовал от Географического департамента представления ежемесячных отчетов, согласно инструкции президента.⁴¹ Это не значит, однако, что Ломоносов фактически начал руководить деятельностью департамента. Не надо забывать, что Канцелярия Академии в то время исполняла функции современного Президиума: она заведывала учеными, учебными и хозяйственными делами Академии, при которой тогда были университет и гимназия.

Ломоносов участвовал в составлении специальной инструкции Географическому департаменту (октябрь 1757 г.), состоящей из 15 пунктов.⁴² Основное значение имеет: „11: Понеже поправление Российского атласа имеет быть главнейшим намерением Географического департамента, того ради членам оного в их собраниях одну часть Российской генеральной карты за другою порядочно рассмотреть, сличая при том все имеющиеся об оных местах известия. Что в печатном атласе окажется неправильно положенное, которое по другим достоверным и новейшим известиям поправлено быть должно, оное в журнале для будущего поправления обстоятельно записать; а о которых местах совсем никакого известия нет или хотя и есть, токмо недостаточно или недостоверно, об оных представить Академической Канцелярии, дабы она о доставании оных через предлагаемые средства и пути старание свое приложила“.

Во время назначения Ломоносова советником Канцелярии Департамент состоял из двух профессоров (действительных академиков) — Миллера (историк) и Гришова (астроном), адъюнктов Шмидта и Трускотта, геодезистов и студентов.

24 марта 1758 г. президент Разумовский, в соответствии с главой 8 генерального регламента Академии, определил: „Ломоносову иметь особливое прилежное старание и смотрение, дабы в Академическом, Историческом и Географическом Собраниях, також в университете и в гимназии все происходило порядочно“.⁴³ „А оной департамент поручен в мое смотрение по силе генерального регламента в академической Канцелярии в присутствии его сиятельства господина президента за его ж подписыванием и всех членов, публичным и законным образом“, говорит Ломоносов.⁴⁴

С этих пор, надо полагать, Ломоносов и начал широко развивать географические работы Академии. Документально известно, что академические геодезисты в 1758 г. заняты были сочинением нового Российского атласа. Еще до организации системы общих мероприятий по собиранию сведений для сочинения географии и атласа Ломоносов собирал нужные для этого частичные данные.⁴⁵

До назначения Ломоносова Географическим департаментом заведовал Миллер (с 1753 г.). В это время „о целом сочинении атласа не учинено никакого начала ни расположения... Итак, главное дело Географического департамента, обществу толь нужное, то-есть сочинение Российского атласа, было совсем оставлено“, говорит Ломоносов.⁴⁶

Назначение Ломоносова и его деятельность встретили большое сопротивление со стороны Миллера, отчасти Гришова. На каждом шагу он встречал всевозможные препятствия, которые не дали ему возможности довести свои грандиозные планы до конца. „С того времени, как зачался под моим смотрением Российский атлас, господин Миллер и с ним Гришау от Географического Департамента отстали и в собрании больше не ходили“, пишет Ломоносов в докладной записке Разумовскому в начале 1763 г.⁴⁷

В той же записке, озаглавленной „Краткое показание о происхождениях Географического Департамента“, Ломоносов характеризует конкретный план работ этого учреждения и основные линии его деятельности за время своего управления им до начала 1763 г.⁴⁸

Не считая вопроса о подготовке кадров для изготовления карт,⁴⁹ мероприятия Ломоносова по Географическому департаменту в течение первого периода его деятельности были: 1) организация замечательного обследования России путем рассылки на места обязательной для заполнения анкеты с 30 вопросами; 2) получение сведений в Камор-коллегии о населенных пунктах России по второй ревизии (1742 г.) и о числе в них мужских душ; 3) получение от Синода данных о монастырях и церквах; 4) организация географических экспедиций для определения широты и долготы важнейших мест страны.

Попытаемся сделать некоторый синтез приведенным выше четырем разделам трудов и забот Ломоносова по созданию „верной и обстоятельной Российской географии“ и „нового исправнейшего Российского атласа“. Мне думается, что это поможет нам лучше разобраться в общем плане Ломоносова, выяснит его истинные цели и задачи.

Основной материал для предполагаемых работ должны были дать его географические запросы. Вдумываясь в их содержание, невольно удивляешься широте и глубине предпринятого Ломоносовым обследования. Материалы его позволили бы точно установить на карте административно-территориальное разделение страны (вопр. 19), охарактеризовать ее города (вв. 1, 2, 3, 4, 25). Много самых разнообразных сведений требовали по экономике административно-территориальных единиц каждого административного центра (города) и самых больших сел. Кроме общего вопроса о промыслах жителей (в. 5), спрашивали о промышленности крупной и мелкой (вв. 5, 6, 7, 9, 10), сельском хозяйстве (вв. 12, 21, 22, 23), торговле (вв. 4, 8, 15, 17), путях сообщения, особенно водных (вв. 11, 13, 14, 15, 16, 17). Вопрос 29 свидетельствует о том, что Ломоносов (и Академия в целом) хотел поднять дело собирания исторических источников на государственную высоту. Вопрос 30 показывает, что Академия интересовалась национальным составом населения России. На основании полученных анкетных данных можно было не только составить этнографическую карту России. Вместе со сведениями Камор-коллегии о числе ревизских душ в уездах они дали бы для многих местностей России возможность приблизительно установить количество некоторых народов, населявших нашу страну.

Уже этот сухой перечень общих разделов, по которым можно разнести вопросы анкеты, показывает ее общие цели и задачи. К географии в узком смысле слова полностью относятся только вопросы 20 (о горах), 27 (о следах старых рек) и 28 (об островах на Ледовитом океане), в то время как непосредственной экономической характеристике отведена ровно половина всех вопросов.

Некоторые ученые почему-то думают, что это было обследование городов, и противопоставляют ему другой проект Ломоносова, где, по их мнению, он имел в виду обследовать сельские местности. Это явное недоразумение. Задачи 30 запросов несравненно шире и глубже всех прочих географических проектов Ломоносова. Это центральная часть его великого плана изучения России. Остальные проекты имеют вспомогательное значение, являются как бы придатком к этой части плана. Они главным образом предназначены для того, чтобы углубить и расширить анкетные сведения (добавочное обследование во время третьей ревизии), уточнить их (экспедиции — географическое положение; данные Камор-коллегии — сравнительную величину населенных пунктов), наконец — проконтролировать (синодальные строения). Только в части данных о количестве населения имело место прямое дополнение к анкете, в которой такого вопроса не было, хотя в первом варианте он тоже фигурировал.

Установки Ломоносова, которые можно легко выяснить из самого текста вопросов, были следующие:

1. Главное внимание уделяется городам как административным и экономическим центрам губерний и провинций; они обследуются со всех точек зрения, проводимых в анкете.

2. Материалы относительно торговли собираются не только по городам, но и по большим селам (вв. 4 и 8), с той только разницей, что первые обследуются полнее.

3. Крупная промышленность изучается полностью, где бы ни находились предприятия (в. 7), равно как и водяные мельницы (в. 9), солеварни (в. 10), пристани купеческие (в. 15), церкви и монастыри (в. 18).

4. Вопросы о сельском хозяйстве относятся к целым провинциям (вв. 21, 22, 23).

5. Этнографический состав изучается поуездно (в. 30).

6. В качестве добавочного материала, не связанного со статистико-экономическим и географическим описанием России, собирались археологические сведения (в. 26) и летописи (в. 29).

Свое требование получения сведений второй ревизии Ломоносов, по общему правилу, мотивирует только потребностями сочинения нового атласа, что может создать и действительно неоднократно создавало неправильное представление о целях этого мероприятия. Несомненно, что данные о величине населенных пунктов необходимы для составления географических карт, на которые они наносятся. Однако гораздо большее значение эти данные должны были иметь для статистико-экономического описания России, т. е. обстоятельной географии.

Опросник, который Ломоносов хотел дать переписному персоналу третьей ревизии, устранял необходимость в данных, затребованных в 1759 г. от Камор-коллегии. Перепись дала бы, конечно, более достоверные сведения о населенных пунктах и новые числа переписанных в них мужских душ. Материалы второй ревизии переписывались и посылались в Академию. Однако они не могли удовлетворить Ломоносова, так как ревизия эта произведена была по указу 1742 г. и данные ее устарели. Поэтому он и не упоминает о них в своем „Мнении“. Опросник органически примыкает к географическим запросам в смысле установления местоположения населенного пункта, водных и грунтовых путей сообщения, синодальных строений и приходов. Он не только делает излишними материалы Камор-коллегии (в. 1), но также в значительной мере и Синода (в. 2). Вопросы 3, 4 и 5 должны были ближайшим образом охарактеризовать географическое положение населенного пункта и пути сообщения, а вопрос 7 обычен для всех статистических обследований — расстояние от административного центра; он имеет общее значение.

В начале „Мнения о употреблении нынешния ревизии в пользу географии Российской и сочиняющагося нового атласа“⁵⁰ на значение атласа (очевидно, вместе с географией) для нужд управления страной, для общества; говорит об исключительно высоком качестве запроектированных им работ на основании таких материалов, какие дадут запросы, сведения лиц, производящих третью ревизию, и экспедиции. Идея использования переписи населения для собирания материалов, потребных для описания страны, — чисто ломоносовская.

Сведения, затребованные от Синода в 1759 г.,⁵¹ также географическими запросами и должны были доставляться лицами, производившими третью ревизию. Кроме контрольного значения, одни сведения несколько дополняли другие.

Главной задачей географических экспедиций Академии Наук было установление долготы и широты известных пунктов. Наряду с этим на членов их возлагалась Ломоносовым обязанность помогать основному анкетному обследованию.

Все сказанное, мне думается, убедительно свидетельствует о том, что главную, ведущую роль в планах первого этапа трудов и деятельности Ломоносова по Географическому департаменту играло его намерение собрать по возможности верные и обстоятельные материалы для статистико-экономического и географического описания России. В этом, в основном, состоит главная задача географических запросов и остальных его мероприятий. Составление нового исправнейшего атласа мыслилось Ломоносовым как часть и первый этап конкретизации его общего плана. Некоторые карты можно было печатать и без обследований, на чем все время настаивал Ломоносов.

Вполне определенно высказывается по вопросу об истинных намерениях Ломоносова Б. Н. Меншуткин, много поработавший над изучением его научного наследства.⁵² Изложив сущность 30 географических запросов Академии, он пишет: „Мы видим в этом начинании Ломоносова один из примеров коллективной работы, дающей ныне самые ценные результаты: гениальный руководитель распределяет работу среди большого числа сотрудников, каждому из которых даются определенные небольшие задания; совместные результаты же их позволяют притти к выводам первостепенной важности. В данном случае многочисленные корреспонденты на местах, точно выполняя задания, в общем позволили бы Ломоносову создать полную картину экономической географии России того времени. Ответы этих корреспондентов налицо и сейчас“.

или менее обычным затруднениям со стороны заинтересованных ведомств и лиц, на которых возлагалась по временам большая и ответственная работа, у Ломоносова прибавились трудности иного порядка. Широко поставленная академическая деятельность Ломоносова с 1758 г. встречала на каждом шагу самое решительное противодействие со стороны некоторых академиков, которые находили по временам поддержку не только у президента, но и выше. Противники пользовались всяким случаем для того, чтобы помешать осуществлению его планов и намерений. Особенно гибельно сказалось это положение на осуществлении идей Ломоносова по созданию верной и обстоятельной географии России и нового атласа.

В 1762 г. Ломоносов тяжело заболел, перестал бывать в Академии, следить за ее делами, руководить работой. Этим и воспользовались его неприятели, в частности Тауберт, второй член академической Канцелярии. Президент Академии К. Г. Разумовский перед отъездом в Москву в 1762 г. прислал такой приказ в Канцелярию:

„От Географического департамента уже несколько лет почти ничего нового к исправлению Российской географии на свет не произведено, чему по большей части причиною нерачение определенных при оном Географическом департаменте, ибо вместо того, чтобы соединенными силами трудиться к общей пользе, один другому токмо всякие препятствия делает, и время единственно в спорах препровождают; чего ради для прекращения всего вышеписанного и дабы от управления многими вместо ожидаемого успеха не произошло вящей конфузии, поручается, до усмотрения впредь, дирекция над делами Географического департамента конференц-секретарю господину Миллеру, яко историографу на основании прежде данной Географическому департаменту инструкции, при чем ему о издавании вновь исправляемых карт употреблять крайнейшее старание... Августа 31 дня 1762 года“.⁵³

Приказ этот долго лежал без движения, хотя Тауберт словесно известил о нем Миллера. Только 28 января 1763 г. Тауберт объявил о нем и приказал послать Миллеру ордер и копию приказа президента с запросом, желает ли тот в точности провести его в жизнь. Миллер на другой день ответил письменным согласием.

Весть об этом не могла не дойти до Ломоносова, который и написал Канцелярии „представление“, помеченное 6 февраля 1763 г.⁵⁴ “Краткого показания о происхождениях Географического департамента“. Главное содержание записки Ломоносова — это история его деятельности по созданию полной и обстоятельной географии России и нового атласа, а также тех препятствий, с которыми ему пришлось бороться. Он в категорической, по временам резкой, форме говорит о том, что положение в Географическом департаменте освещено президенту ложно, что препятствия в работе происходят от других членов Канцелярии, Миллера и Гришова, доказывает, что не знающий математики Миллер не компетентен руководить географическими работами, что он вообще бесплоден...

В заседании Академического Собрания 10 марта 1763 г. произошел большой конфликт между Ломоносовым и Миллером по поводу рассмотрения карт, составленных Шмидтом. Разумовский, разобрав все это дело, прислал приказ: 1) карты Шмидта печатать; 2) запросить Миллера, намерен ли он работать в Географическом департаменте; 3) приостановить две намеченные экспедиции, с тем чтобы Тауберт и Ломоносов прислали ему свои планы о их организации.

Через несколько месяцев борьба достигла кульминационного пункта как раз по вопросу, имеющему непосредственное отношение к истории статистики в России, с которого и начинается второй этап статистико-географической деятельности Ломоносова. На этот раз дело шло о проекте создания карт российских продуктов.

В Канцелярии Академии был получен в июле 1763 г. от секретаря императрицы Г. Н. Теплова указ ее от 11 июля о немедленном составлении карт при записке „О сочинении карты продуктов российских“, неизвестно кем составленной.⁵⁵ За „сочинением“ этих карт приказано было наблюдать Тауберту и историографу Миллеру, причем предлагалось оставить все прочие дела Географического департамента и заняться только этими картами. Ломоносов отозвался на это распоряжение резкими восемью замечаниями, главным образом, по адресу Теплова, которого он считал инициатором этого дела...

⁵⁶ сообщает некоторые интересные подробности. Бумаги об атласе российских продуктов не попали в собрание журналов Канцелярии, как этого следовало бы ожидать по отношению к таким важным документам. Он полагает, что произошло это „вероятно, по недосмотру собирателя“ (стр. 608), что нас мало убеждает. Скорее можно допустить здесь умысел, так как дело осложнилось причастностью к нему больших людей. О восьми примечаниях Ломоносова Билярский говорит следующее: „Судя по тому, что эти примечания, вместе с текстом указа, были переписываемы и исправляемы Ломоносовым, надобно полагать, что они были готовлены для представления кому-нибудь. Вместо ландкарт Ломоносов находил для той же цели полезное сочинение „Экономического лексикона“.⁵⁷

Ломоносов был вне себя, узнав об этом очередном походе против него. Он составил докладную записку в Сенат, которую Билярский нашел, но в ней не оказалось заключения. Написана она была, повидимому, в июле 1763 г. В 4-м пункте ее Ломоносов, между прочим, пишет, что новый Российский атлас „моим рачением с тем намерением и производится, чтобы полезен был для внутренней государственной экономии, что из оных тридцати запросных пунктов явствует...“.⁵⁸

Решение по делу последовало очень скоро. Уже 4 августа в заседании Канцелярии Академии Тауберт заявил, что в этот день он был вызван ко двору. Теплов объявил ему, что Екатерина II приказала поручить сочинение всех указанных в сообщении от 11 июля карт Ломоносову. 7 августа последний заявил, что он выздоровел, будет посещать Канцелярию и принимать участие в ее делах.

„Экономического атласа“ в ее первоначальной форме Ломоносов считал не только неосуществимой, но прямо-таки вредной для общего дела географического изучения России. Вместо этого он предложил несравненно более простой и удобный путь для достижения той же цели: создание „Экономического лексикона российских продуктов“ и двух специальных экономических карт, с ним связанных.

⁵⁹

Этот новый проект статистико-экономического изучения России я охарактеризую ниже. Укажу только, что приведенный документ, повидимому, составлял первую часть предложений Ломоносова. За ним должен был следовать конкретный проект мероприятий, необходимых для осуществления поставленных им задач. На это как будто прямо указывает конец документа. Л. Б. Модзалевский под № 681 приводит сведения о черновике Ломоносова, который, несомненно, имеет отношение к подготовке им материалов к заседанию академической Канцелярии 11 августа 1763 г.⁶⁰ На нем обсуждался вопрос о мероприятиях, связанных с сочинением ландкарт российских продуктов по именному указу Екатерины II.⁶¹

В связи с постановлением Канцелярии Академии 11 августа находится очень интересный документ, приведенный Л. Б. Модзалевским в приложении II под № 47. Он свидетельствует о том, что Ломоносов добывал сведения о месте происхождения российских товаров, направлявшихся в разные порты России, путем опроса петербургских купцов.⁶²

Опубликованы также другие документы, которые показывают, что заботы Ломоносова по новому делу продолжались с неослабеваемой энергией до его кончины. Так, Билярский сообщает, что 9 ноября и 9 декабря он сделал распоряжение Канцелярии об истребовании для сочиняемого „Экономического лексикона“ сведений из Берг- и Мануфактурколлегии.⁶³

о промышленных заведениях России по роду производимых ими продуктов. „Еще за несколько месяцев до своей смерти послал требование в Мануфактур-Коллегию о доставлении известий, на чьих фабриках делаются атласы, бархат, штофы, глазеты, , байка, гарусный флагтус, камлоты, восковые свечи “⁶⁴

Возможно и вероятно, что подобная детализация сведений затребована была и от других ведомств и что Академия сносилась также с некоторыми предприятиями, требуя от них данных, необходимых для составления „Экономического лексикона“ и карт российских продуктов. Так, В. Ф. Гнучева нашла в академическом архиве документ „о получении данных о судоходности рек и о существующих водных сообщениях и т. п.“⁶⁵

Охарактеризуем теперь ближе новую задачу, которую возложила Екатерина II на Ломоносова. Сущность предложений его противников заключалась в намерении издать огромное количество картограмм, из которых каждая соответствовала одному какому-либо продукту. Их основой должна была служить такая карта, на которую нанесены только границы губерний и основные элементы, имеющие существенное значение с точки зрения экономической: 1) удобные и дешевые пути сообщения (моря, большие озера и судоходные реки) и 2) торговые центры с иностранными государствами (таможни) и внутренние (города губернские, провинциальные, „а буде можно, и приписные“). Местности, где больше всего и лучше всего произрастают те или иные продукты, где находятся полезные ископаемые, где сырье перерабатывается на фабриках и заводах, рекомендовалось подчеркнуть или обозначить красками. Предполагалось выпустить три тома такого экономического атласа России с соответствующими указаниями страницы, где нанесена данная картограмма того или иного продукта. Количество их должно было все время расти благодаря прибавлению новых продуктов, разработке нового сырья или же распространению новых видов промышленности. Атлас предполагали переиздавать каждый год, чтобы заменять устаревшие данные позднейшими сведениями, что очень повысило бы его практическое значение для лиц, занимающихся торговлей, и для всего государства. Как видим, самый проект, оставляя в стороне вопрос о его исполнимости, очень интересен, а большое научное и практическое значение его не подлежит сомнению. Это не что иное как обычный современный статистико-экономический атлас. Нехватало только одной существенной идеи — выпускать подобные карты без нанесения на них распространения или производства какого бы то ни было продукта. В таком случае, имея статистические данные, всякое лицо, которое интересовалось специально тем или иным видом товара, могло бы само изобразить картограмму, имело бы возможность следить за изменившейся экономической конъюнктурой по графику.

Ломоносов в своей резкой критике проекта экономического атласа не всегда был прав по существу. Вряд ли авторы записки имели в виду давать картограммы для всех российских продуктов того времени, даже таких, которые имели ничтожное значение в торговом обороте страны. Это вопрос не принципиальный, и количество картограмм всегда можно было ограничить самыми важными продуктами. Явно неосуществимой была идея переиздания полного экономического атласа каждый год, чего не делает ни одна страна даже в настоящее время. Это было, конечно, совершенно неосуществимо практически при слабой технической базе того времени. Суровая критика Ломоносова в этой части вполне справедлива. Правильно и то, что основной атлас, издание которого им подготовлялось, с научной и практической точки зрения был для России важнее как точная основа всякого другого атласа, всякой иной карты. Несомненно было также и то, что осуществление нового проекта совершенно убило бы работу над основным атласом. Екатерина II разобралась в основном вопросе и правильно разрешила его, сосредоточив все дело в руках одного Ломоносова. Он должен был найти такой путь, который дал бы реальную возможность осуществить обе идеи одновременно: создать новый исправнейший атлас, с одной стороны, и картографическое изучение распространения в России продуктов, имеющих значение для внутренней и внешней торговли, и возможных путей их перевозок, с другой.

Ломоносов и в этом трудном и совершенно новом деле нашел чрезвычайно интересный выход из казалось бы неразрешимой дилеммы. Остроумие найденного решения, как безболезненно совместить обе важнейшие работы без ущерба для каждой из них, поразительно. Издавать для каждого продукта особую карту означало совершенное прекращение работы немногочисленного персонала квалифицированных сотрудников Географического департамента над основным атласом. Поэтому Ломоносов остановился на идее создания всего только двух простых, по идее одинаковых карт для европейской и азиатской частей России. На карты он предлагал нанести, кроме административно-территориальных границ, водные пути сообщения, все местности и города, которые имеют значение как центры производства тех или иных продуктов. По течению рек Ломоносов рекомендовал ставить особые значки, показывающие виды судов, а также иные важные для торгового судоходства особенности и обстоятельства.

„Экономического лексикона российских продуктов“. В нем в алфавитном порядке, удобном для пользования, о каждом продукте должны были сообщаться следующие сведения: 1) местность, где он родится или производится, с указанием долготы и широты, 2) его количество и качество, 3) потребляется ли на месте или для продажи в другие города, 4) пути продвижения товаров, 5) продажная цена. Все это, по мнению Ломоносова, составит небольшую книгу. Несомненно, что проект его несравненно проще, осуществимее, чем предложения его противников. Две простые карты не приостановили бы работы над обстоятельным новым атласом, а сочинение лексикона должно было производиться параллельно совершенно другими людьми. К тому же блестящая идея Ломоносова упрощала все дело до чрезвычайности в смысле требований на специалистов.

Имея предложенный Ломоносовым „Экономический лексикон“, всякое заинтересованное лицо легко могло найти на карте местности, где сосредоточено производство данного продукта, установить наиболее целесообразные пути его перевозок. Таким образом легко разрешался бы трудный по тому времени вопрос, где купить тот или иной продукт наиболее выгодно в экономическом отношении. Справочник Ломоносова, в случае своего осуществления, несомненно содействовал бы оживлению экономической деятельности в России, ее рационализации, поскольку, это вообще возможно было осуществить в социально-экономических условиях середины XVIII в.

Остается сказать несколько слов относительно общей осуществимости такого справочника во времена Ломоносова в России. Некоторые ученые высказывают по этому поводу скептическое мнение. Так, Пекарский в своей „Истории Академии Наук“⁶⁶ говорит: „Наш академик, так удачно разобравший неудобоисполнимость предположения своих врагов насчет карт произведений России, не замечал, что и его предприятие было трудно, если не совсем невозможно: все известия, которым следовало войти в его Экономический лексикон, надо было требовать от присутственных мест и лиц служащих. Если и в настоящее время собирание материалов подобным путем соединено с великими затруднениями и притом ненадежно в отношении точности, — можно себе представить, каковы должны были быть известия, собранные официальным образом во второй половине прошлого столетия. Предположение об Экономическом лексиконе никогда потом не осуществилось“.

Я не разделяю этой крайней точки зрения историка Академии Наук. Конец цитаты как будто говорит о том, что „Экономический лексикон“ не был издан впоследствии из-за своей неосуществимости. Это, мне думается, идея неправильная. Путь собирания сведений Ломоносова — единственно возможный и правильный для его времени; задачи, которые он ставил, элементарны. При всем том несомненно, что далеко не все необходимые и желательные сведения можно было получить, или, во всяком случае, степень их достоверности внушала бы сомнения. Установить географическое распределение разных продуктов — дело не такое уж трудное, и все предыдущие и новые мероприятия Ломоносова привели бы к благополучному концу, если бы он пожил еще несколько лет. Собрать продажные цены на продукты в главных местностях было нетрудно. Часть таких сведений без особого труда он получил бы от государственных учреждений, куда поставлялись разные материалы. Эта мысль Ломоносова вообще была осуществлена несколько позже. 9 января 1764 г. Камор-коллегии был дан именной указ издавать для пользы купечества прейскурант о ценах товаров.⁶⁷ „Листочки о ценах товаров, называемые прейс-куранты“. К тому же вообще, как указывает Ломоносов, много материалов для этой задачи доставлялось его географическими запросами. Сомнения Пекарского имеют большие основания по отношению к количеству производимых продуктов. Эти сведения по временам получить было невозможно, или же были все основания относиться к полученным цифрам с недоверием. В данном случае я имею в виду особенно продукты сельского хозяйства, учет которых в дореволюционной России вплоть до Октябрьской революции поставлен был плохо. Все же мне думается, что это предприятие Ломоносова было выполнимо.

Охарактеризуем теперь ход и степень осуществления планов и намерений Ломоносова по собиранию материалов для намеченных им работ, поскольку можно проследить это на основании печатных материалов.

Разработанные адъюнктом Шмидтом, под руководством Ломоносова, 9 исправнейших карт, несмотря на все усилия Ломоносова и распоряжение президента Академии, не были отпечатаны. Проект 1764 г. об использовании третьей ревизии для пополнения, углубления и контроля разных иных сведений тоже не осуществился, равным образом как намеченные им две экспедиции, подробный план которых был разработан в деталях. Им воспользовалась Академия, когда организовывала свои знаменитые путешествия академиков Палласа, Лепехина и других по России.

Билярский не приводит данных о присылке сведений Синодом относительно монастырей и церквей. В „Кратком показании о происхождениях Географического Департамента“ (начало 1763 г.) читаем: „В рассуждении монастырей и церквей хотя и учинена отговорка, что Святейший Синод сам известия не имеет, однако по вторичному из Академической Канцелярии доношению ответствовано в удовольствие обещания, по коему ожидаем исполнения, и вскоре требование возобновится новым доношением“.⁶⁸ Возможно и вероятно, что либо Синод все же не прислал Академии требуемых сведений, либо они не удовлетворили Ломоносова, который включал монастырские и церковные строения и в другие обследования. Переписка по этому поводу имела место даже в 1765 г.⁶⁹ наведения справок в ее архивах.

Повидимому, плохо обстояло дело с получением списков населенных мест и количества переписанных в них душ по второй ревизии, хотя в этом случае речь шла только о снятии копий. Ломоносов добился того, что в Камор-коллегию было командировано 10 переписчиков из учеников московских гарнизонных школ.⁷⁰ Однако и это мало помогло. 22 мая 1761 г. Академия снова послала „вторичную промеморию о скорейшем составлении списка сел и деревень по второй ревизии“.⁷¹ Ломоносов 6 февраля 1763 г. пишет, что „реестры присылаются, и только требуется подтверждение для ускорения, которое уже и заготовлено“.⁷² В документе от 29 ноября 1764 г. читаем: „Прислано в Академию только по Воронежской губернии с провинциями и городами сорок шесть копей, по Московской губернии городов Серпухова, Тарусса и Боровска с уездами, да по Сибирской губернии с провинциями и городами, а о других губерниях и поныне ничего не прислано...“ Канцелярия постановила поэтому еще раз послать промеморию в Камор-коллегию с требованием немедленно прислать уже готовые копии, „да и достальных как наивозможно, кого надлежит, к списыванию принудить, и потому ж прислать немедленно“.⁷³

Наиболее существенное значение для планов Ломоносова имело его анкетное обследование. 6 февраля 1763 г. он пишет, что, вопреки мнению Миллера, „четыре тома ответов собрано и уже на половину государства имеет обстоятельную топографию“. Некоторым препятствием служит подобная же анкета Сухопутного шляхетного корпуса, организованная по инициативе Миллера.⁷⁴ 11 августа 1763 г. академическая Канцелярия постановила снова обратиться в Сенат с просьбой подтвердить указ о присылке материалов из тех мест, откуда они еще не поступили.⁷⁵ Хлопоты Ломоносова продолжались и позже, в частности в связи с новой задачей по составлению „Экономического лексикона российских продуктов“.

„Присылка ответов была весьма неодинакова, — говорит Людовик Бакмейстер.⁷⁶ — Некоторые канцелярии прислали свои ответы тотчас, по крайней мере на некоторые только вопросы; а иные замедлили оными более, или менее, а к иным надобно было послать повторительные и неоднократные указы. Некоторые отговаривались, почему надлежало их отговорки опровергнуть. Самые ответы суть весьма неравной цены. Находятся между ими такие, коих можно почесть доказательством ревности и прилежания и которых сочинители, зделавши гораздо больше, нежели сколько от них требовала должность, будут иметь удовольствие видеть себя по достоинству хвалимыми от публики. Но много также есть ответов столь недостаточных, что они кажутся быть сделанными нарочно для того, чтоб ни в чем не сходствовать с другими.... На конец через семь лет Академия собрала нарочитое число сих ответов; а весьма многих еще не достает. Однако они содержат в себе по крайней мере нечто примечания достойное о премногих городах и их уездах“.

„причем не все ответы были получены и по истечении этого срока“.⁷⁷

То обстоятельство, что воеводские канцелярии, согласно указам Сената, должны были, в сущности, одновременно посылать ответы на 30 географических запросов Академии и на такое же количество несколько более сложных запросов Сухопутного шляхетного корпуса, не могло не вызвать известного замешательства на местах и должно было отразиться на количестве ответов на анкеты, тем более что канцелярии имели право посылать свои ответы по частям. Этим обстоятельством, повидимому, объясняется то, что 2 июля 1764 г. в Корпус послана была промемория о присылке собранных ответов в Академию Наук.⁷⁸

Довольно странным представляется, что от внимания многих лиц, писавших о Ломоносове, ускользнуло то обстоятельство, что ответы на его географические запросы частично опубликованы Академией Наук в 1771—1774 г. Указал на это Н. Д. Чечулин в примеч. 2 к стр. 42 статьи И. А. Тихомирова „Деятельность М. В. Ломоносова в области географии России“ (февраль 1915 г.). После указанные ответы использовал в своей статье академик Б. Д. Греков.

Собирание сведений для „Экономического лексикона российских продуктов“ продолжалось долгое время после смерти Ломоносова. „Этот лексикон составлен не был, но работа по собиранию материалов продолжалась в течение 10 лет“, — говорит академик Б. Д. Греков.⁷⁹

В литературе имеются некоторые сведения о работе по систематизации и обработке материалов, присланных в ответ на географические запросы Ломоносова и для его „Экономического лексикона“. В заседании академической Канцелярии 24 августа 1760 г. „определено: для географических сочинений, которые присылаются из городов, быть при советнике Ломоносове студенту Илье Аврамову“.⁸⁰ После кончины Ломоносова Аврамов подал такой репорт в Канцелярию о своих занятиях: „В бытность мою при покойном статском советнике господине Ломоносове делано мною под его смотрением следующее: 1) Упражнялся в делании экстрактов по географическим известиям, присылаемым из Российских городов. 2) Приводил по алфавиту собираемые известия для „Экономического Лексикона... 7) По большей части упражнялся в переписывании набело, а иногда и начерно случающихся дел... Апреля 18 дня 1765 года.⁸¹ Из этого отчета видно, что один прикомандированный к Ломоносову квалифицированный сотрудник не так уж много времени уделял работе над запросами и лексиконом.

Ломоносов был прав, когда писал в 1763 г., что карты для его „Экономического лексикона“ можно изготовить быстро и без ущерба для большого атласа России. Адъюнкт Трускотт уже в феврале 1764 г. подал рапорт о том, „что карта азиатской части России для продуктов мною на почтовой бумаге для вырезывания на меди закончена“.⁸²

последовавшее после ряда других мер, предпринятых Академией для получения от вдовы Ломоносова материалов, ей принадлежавших.

13 апреля академики С. К. Котельников и С. Я. Румовский вместе с секретарем М. Гурьевым подали в Канцелярию репорт, где сообщали, что согласно ордеру они были 11 апреля у вдовы Ломоносова, для того чтобы забрать книги, письма и инструменты, принадлежащие Академии. Она им сообщила, что „все письма с прочими вещами запечатаны печатью его сиятельства графа Григория Григорьевича Орлова по высочайшему соизволению“.⁸³

Ламанский приводит реестр от 9 июля 1765 г. предметов, принятых академиком Румовским из дома Ломоносова, среди которых значатся летописцы, но материалов по географии нет (стр. 189—191). Мне думается, что это не случайность. Оказывается, что, как значится в рапорте Унгебауера от 27 января 1766 г., поданном в Канцелярию Академии, рукописи Ломоносова перешли к Орлову. Вдова его сообщила Унгебауеру,⁸⁴ „что все оставшиеся после покойного мужа ее манускрипты отдала его сиятельству господину генерал-фельдцейгмейстеру графу Григорию Григорьевичу Орлову, и ей безызвесно, в числе оных находится ли помянутое описание или нет“ (речь идет о наблюдениях Ломоносова над северным сиянием). Слова вдовы Ломоносова свидетельствуют о том, что бумаги сданы без всякой описи. Среди этих бумаг были и материалы, относящиеся к географическим запросам. Трудно трактовать иначе такой документ:

„В последнем профессорском собрании рассуждаемо было о исправлении Российского атласа, что и в предисловии оного обещано, и усмотрено, что как на первый случай к поправлению разных карт довольно находится известий, то оное поправление теперь начать можно. Чего ради помянутое собрание сим Канцелярию Академии Наук просит, дабы благоволено было требовать от вдовы покойного ст. сов. Ломоносова собранные именем Академии Наук из губерний, воеводств и городов географические известия, яко до Академии принадлежащие, и потом сообщить помянутому собранию. Но как сверх того Академия точно может надеяться, что и в Кадетском корпусе находится не малое число таких известий, собранных бывшим полковником оного корпуса господином Мельгуновым, кои так же могут служить к сему намерению, то благоволено б было и их истребовать. Штелин. 26 августа 1765“.⁸⁵

„Истории Академии Наук“ сообщает: „При жизни нашего академика эти известия не были употреблены в дело, а после смерти его их потребовало Академическое собрание, куда они и были отосланы при составленной Аврамовым описи 2 октября 1766 г.“.⁸⁶ Действительно, в Архиве Академии до настоящего времени сохранились не только ответы на географические запросы ее, но и ответы на запросы Кадетского корпуса. Состоялось постановление о поручении инспектору академической гимназии Людовику Бакмейстеру издать их, что частично им исполнено в 1771—1774 гг. Его предисловие помечено 5 декабря 1769 г., самое же поручение состоялось, конечно, раньше. Однако ни Бакмейстер ни другие ученые, трудами которых я пользовался при составлении настоящего обзора, не упоминают о судьбе экстрактов из запросов, сделанных И. Аврамовым под руководством и по указаниям Ломоносова; не встречается также и ссылка на незаконченную обработку материалов для „Экономического лексикона“ того же Аврамова.⁸⁷

Попробуем подвести краткие итоги статистико-географическим идеям, трудам и деятельности Ломоносова. Из всего изложенного, мне думается, ясно вытекает, что география понималась Ломоносовым чрезвычайно широко. Все сведения, которые собирались при анкетном обследовании Академии — его основной операции, как и другие, за исключением собирания летописей и истории монастырей, производимого для составлявшейся им истории России, предназначались для географии. Такое широкое понимание было в духе времени.

География покрыла собой статистику в понимании того времени; оба термина имели, в сущности, почти одно и то же содержание. С точки зрения Шлецера как представителя статистики Бюшинг писал работы по статистике, с точки зрения другого ученого — это была география.⁸⁸

Широко задуманное Ломоносовым описание России было с точки зрения господствовавшего в Европе направления статистическим, а по более уточненной терминологии статистико-географическим. Учитывая насущные потребности своего времени, откликаясь на актуальные вопросы русской действительности, Ломоносов придает очень большое значение экономическим сведениям. Ведь недаром Вольное экономическое общество, основанное в 1765 г., называло свое время экономическим. Академик Б. Д. Греков пишет: „Со всех сторон мы получаем известия о том, что в 60-х годах XVIII века хозяйственные вопросы в глазах русской власти и русского общества приобретают выдающийся интерес“.⁸⁹

„Ломоносов особенно много интересовался хозяйственной жизнью России“. Разобрав вкратце главные проекты великого ученого, он продолжает: „Я думаю, что теперь вполне понятным покажется, почему Ломоносов не мог отделить своих начинаний по географии России от экономического ее познания. Для него это были почти синонимы“.⁹⁰ Географические идеи Ломоносова в известной мере примыкают к бюшинговскому направлению в географии (и статистике), но он придавал максимальное значение изучению экономики России, что отразило тогдашние потребности нашей страны. Наиболее показательно это выявилось, в частности, в том, что Ломоносов употребляет термин „экономическая география“ наряду с термином „политическая география“, говорит „о политическом и экономическом описании“ страны. Ломоносов придавал огромное значение экономике, числовым статистическим данным и выводам из них, чего мы не находим у представителей ортодоксального направления описательной школы статистики за границей.

то время как академический атлас 1745 г. имел всего 19 специальных карт. Экспедиции должны были установить долготы и широты 50 пунктов по первому проекту и 47 по второму. Кроме того, были еще астрономически определенные пункты в Прибалтийском крае и Петербургской губернии, так что общее число их превышало 60. Запроектированный атлас был лучше прежде изданных и в других отношениях. В него должны были войти названия не только городов, но также больших сел и деревень, имеющих большое экономическое значение, большое количество жителей. Связь между большим атласом, над изданием которого трудился Ломоносов, и статистикой сказывается, между прочим, в том, что он проектировал переиздание атласа в исправленном виде периодически через каждые двадцать лет.

§ 28 проекта нового регламента Академии Наук, выработанного Ломоносовым, гласит: „Для надежнейшего исправления Российского атласа должна Академия отправлять каждые двадцать лет, а особливо во время ревизии посылать географические экспедиции для описания и для астрономических определений мест знатных и нужных, куда отправлять нарочных от астрономической и географической профессии и присовокуплять со стороны из других команд, знающих геодезию, на вспоможение. Ревизионное время тем для сих экспедиций способно, что академическим землеописателям, проежжающим назначенными местами, могут ревизоры подать с окрестных мест известия лучше, нежели в другое время крестьяне, и сверх того соединены быть могут с новыми географическими сведениями новые по переписным книгам, мест и числе жителей отмены“.⁹¹

Имея все сведения, которые собирал для Ломоносова Географический департамент, можно было создать такие специальные карты России: физические (оро- и гидрографическую), экономическую, политическую, этнографическую и археологическую.

„география“ („статистика“), или, лучше сказать, статистико-географическое описание России, при условии использования всех материалов, которые Ломоносов считал нужными для этой цели, могло бы быть действительно полным и обстоятельным. Каждую административно-территориальную единицу страны можно было описать в физическом, политическом и экономическом отношениях. Население и его состав, гидрография и орография, флора и фауна, сельское хозяйство, промышленность и торговля, пути сообщения водные и сухопутные — для всего этого собирался большой и ценный материал. В нем не так уж много числовых данных, но совершенно естественно было ожидать, что при написании работы Ломоносов привлек бы также многочисленные сведения из разных государственных учреждений, в частности те, что собирались для его „Экономического лексикона“. Материалы, опубликованные Бакмейстером, и статья академика Грекова свидетельствуют об общей надежности, о большой научной ценности ответов на географические запросы Ломоносова для дела изучения экономической истории России.⁹²

До Ломоносова научные основы издания атласа разрабатывал и создавал Иосиф Николай Делиль (Joseph Nicolas De l’Isle), приглашенный Петром Великим в Россию в 1721 г. для этой цели вместе со своим младшим братом Людовиком Делилем Делякройером. Среди русских образованных и просвещенных сподвижников Петра был обер-секретарь Сената Иван Кирилович Кирилов. Он много лет тщательно занимался собиранием карт и планов разных частей России, с большой настойчивостью и усердием стремился осуществить заветную мысль Петра Великого об издании атласа России, который Кирилов опубликовал в 1734 г. Кирилов был человеком поразительной трудоспособности, настойчивости, большого кругозора; для составления научного атласа ему нехватало только специальных познаний. Он составил первое статистическое описание России в 1727 г., опубликованное М. П. Погодиным в 1831 г.⁹³

В объяснении об атласе Кирилов, между прочим, пишет, что „надеется к нему впоследствии присовокупить атлас древней России, этнографический и экономический. Не безполезно б было и то, что при сем новом атласе и древности объявить как прежде было до разделения в едином самодержавстве и по разделении великого князя Владимира по княжествам и по уделам и при том о городах древних же и новых и о народах и доволствах к житию человеческому их комерции, но всего того за недостатком времени наипачеже сего и того вдруг исправить невозможно, однакож когда жизнь моя продолжица, с помощию Академии Наук хотя в приобщение к последнему тому трудитца готов. А кто между тем сей труд изволит понесть, того прошу, дабы не лишил сообщением через выше помянутую здешнюю Академию Наук“.⁹⁴

С своей стороны и И. Н. Делиль подал в Академию Наук 16 февраля 1728 г. предложение относительно своих намерений. В пункте 9 он говорит: „Нужно присовокупить к картам еще географический и исторический очерк страны, с указанием достопримечательностей в каждой отдельной области и описанием нравов и обычаев ее жителей: потому что без такой придачи география слишком суха и незанимательна для большей части публики.⁹⁵В общем предложение Делиля сводилось к описанию России в духе государствоведения XVIII в. с прибавлением исторического очерка.

России и ее большого, научно составленного атласа.

Примечания

²² М. С. Боднарский. Ломоносов как географ, М., 1912, стр. 3.

²³

²⁴ Так, на стр. 9, примеч. 3, он пишет, что сочинялись карты Петербургской и Новгородской губерний, Лифляндии и Эстляндии, „об остальных же картах ничего не известно“. Между тем, Билярский говорит, что в заседании 10 марта 1763 г. рассматривалось пять ландкарт, сочиненных Шмидтом: Ингерманландии, Эстляндии, Лифляндии, Финского и Рижского заливов. См. стр. 590 „Материалов“.

²⁵ „Ломоносов как географ“, стр. 2.

²⁶ 1711—1911. Празднование двухсотлетней годовщины рождения М. В. Ломоносова Имп. Московским университетом М., 1912, стр. 94—123.

²⁷ Там же, стр. 95.

²⁸

²⁹ Там же, стр. 120.

³⁰ Там же, стр. 121—122.

³¹ —57.

³² Журнал Министерства народного просвещения. Новая серия, ч. LV, 1915, январь, стр. 26—57.

³³ —394.

³⁴ Журн. Мин. нар. просв., 1915 г., январь, стр. 54—55.

³⁵ Билярский, стр. 465—466. Обращает на себя внимание смешение понятия „географии“ и атласа в конце цитаты. Во времена Ломоносова не было твердо установившейся терминологии. Так, И. К. Кирилов в 1734 г. называет атлас „географическим описанием в картах“, а Л. Эйлер говорит об атласе Академии Наук 1745 г. как о географии. См. К. Ф. Свенске 2, СПб., 1866, стр. 24 и 58—59. Л. Бакмейстер в 1771 г. пишет, что „карта не иное что есть, как география в лицах“. См. „Топографические известия, служащие для полного географического описания Российской империи. Тома первого часть первая“, СПб., 1771, § 10 Предисловия.

³⁶ Билярский, стр. 581—582.

³⁷ Там же, стр. 460.

³⁸ В источниках по-разному пишут фамилии одних и тех же лиц: Миллер — Мюллер, Шмидт — Шмит, Аврамов — Абрамов. Для избежания возможных недоразумений я всюду пишу по первой транскрипции.

³⁹  Пекарский. История Академии Наук в Петербурге. Том II, СПб., 1873, стр. 694.

⁴⁰ „Очерк академической деятельности Ломоносова, читанный академиком Я. К. Гротом в торжественном собрании Имп. Академии Наук 6-го апреля 1865 года“, СПб., 1865, стр. 33

⁴¹ Билярский

⁴² Напечатана Пекарским, там же, стр. 629—631.

⁴³ Билярский, стр. 368.

⁴⁴

⁴⁵ Билярский, стр. 376. Ответ Канцелярии Академии Сенату от 4 декабря 1758 г. Л. Б. Модзалевский под № 47 приводит сведения об указе Академии в Санкт-петербургскую губернскую канцелярию о необходимости иметь в Академии копию с ведомости относительно количества в Петербургской губернии мыз и деревень для исправлении Российского атласа. См. „Рукописи Ломоносова“, стр. 199.

⁴⁶ Билярский, стр. 580—581.

⁴⁷ —584.

⁴⁸ Там же, стр. 581—582.

⁴⁹ Большое внимание уделено особенно деятельности Ломоносова по Географическому департаменту в работе В. Ф. Гнучевой. См. „Ломоносов и Географический департамент Академии Наук“ — статья в сборнике „Ломоносов“. Сборник статей и материалов под редакцией А. И. Андреева и Л. Б. Модзалевского. Труды Комиссии по Истории Академии Наук под общей редакцией академика С. И. Вавилова, М. — Л. 1940, стр. 244—266.

⁵⁰ В. И. Ламанский—164.

⁵¹ Пекарский, т. II, стр. 665; Билярский, стр. 396.

⁵² „Жизнеописание Михайла Васильевича Ломоносова“, М. — Л. 1937, стр. 170. В. Ф. Гнучева говорит: „Изучение дела о рассылке запросов необходимо начать с выяснения той цели, которую ставили себе Ломоносов и Миллер“. Текст первого представления по этому поводу в Сенат от 26 мая 1759 г. говорит о том, что первоначальной мыслью Ломоносова было получение данных для „Атласа“. Свое неправильное положение Гнучева взяла из текста представления. Чтобы выяснить истинные намерения Ломоносова, надо рассмотреть его 13 вопросов, приложенных к этому представлению. Из них к атласу как таковому имеют отношение только пункты 10 (о селах и деревнях), 11 (о дымах) и 3 (положение населенного пункта). Остальные вопросы, несомненно, предназначались для сочинения географии, за исключением 9-го (о летописях). См. „Ломоносов и Географический департамент“, стр. 257.

⁵³ Билярский, стр. 574—575.

⁵⁴ Там же, стр. 575—585.

⁵⁵ В. Ф. Гнучева на стр. 264 своей работы пишет, что записка составлена Тепловым. Из текста и примечания к нему не ясно, является ли это ее предположением или высказывание подтверждается архивным документом.

⁵⁶ , стр. 604—607.

⁵⁷ Там же, стр. 607.

⁵⁸ Там же, стр. 610.

⁵⁹ Там же, стр. 611—613.

⁶⁰ „Рукописи Ломоносова в Академии Наук СССР“, стр. 205—206. К сожалению, приводимые им сведения не полны, а документ нигде не напечатан (1763, августа 7?). Перечень учреждений и вопросов для получения от этих учреждений сведений для составляемого „Экономического лексикона российских продуктов“ состоит из 10 вопросов, обращенных к тому же количеству учреждений и к профессору И. Э. Фишеру и адъюнкту А. Д. Красильникову (вопр. 10); начало: „1. В Правительствующий Сенат: 1) О получении присылающихся ответов из городов, 2) О числе душ, 3) О экспедициях подать доношение...“; черновик с поправками неизвестного лица; in f.“

⁶¹ Постановление Канцелярии 11 августа 1768 г. напечатано у Билярского, стр. 611.

Л. Б. Модзалевский под № 682 приводит промеморию в Главную соляную контору от 13 августа 1763 г. Срок этот указывает, что Ломоносов быстро наладил дело собирания сведений для „Экономического лексикона“.

⁶² „В Главный Магистрат надобно послать указ, чтобы назначили человек до десяти купцов, здесь обретающихся из разных городов, кои бы могли показать, из каких городов какие российские продукты сюда в Санктпетербург и в другие порты ставятся. Сие необходимо нужно для „Экономического лексикона“, сочиняемого по высочайшему имянному повелению ее величества“.

Помета Канцелярии Академии Наук: „По сей записке исполнено и указ послан в Магистратскую контору“.

Посланного указа Л. Б. Модзалевскому найти не удалось. Распоряжение Ломоносова он датирует концом 1763 г. Описание документа под № 698.

⁶³ Билярский, стр. 695.

⁶⁴  Ламанский. В. И. Ломоносов и Петербургская Академия Наук, стр. 177.

⁶⁵ „Ломоносов и Географический департамент“, примеч. 3 к стр. 265.

⁶⁶ Том II, стр. 788—789.

⁶⁷  12009.

⁶⁸ , стр. 582.

⁶⁹ Л. Б. Модзалевский 78, стр. 280 — указ из Синода в Канцелярию Академии, касающийся доставления сведений для сочинения нового Российского атласа.

⁷⁰ Билярский, стр. 472—473. Документ от 17 декабря 1760 г.

⁷¹ Там же, стр. 511.

⁷² Там же, стр. 582.

⁷³ , стр. 693—694.

⁷⁴ Там же, стр. 582.

⁷⁵ Там же, стр. 611.

⁷⁶ „Топографические известия, служащие для полного географического описания Российской империи. Тома первого часть первая“, СПб., 1771, Предисловие Л. Бакмейстера, §§ 8 и 9.

⁷⁷ —1928 гг., вып. XXXV, изд. Академии Наук СССР, Л. 1929, стр. 23 и 49.

⁷⁸ См. документ от 2 июля 1764 г., приведенный В. И. Ламанским в работе „Ломоносов и Петербургская Академия Наук“, стр. 158. Академическая анкета отправлена была на места в январе, а анкета Корпуса в декабре 1760 г.

Вопросов у Миллера столько же, сколько у Ломоносова. Однако обе анкеты существенно отличаются друг от друга. Миллеровское обследование значительно шире академического; оно обнимает все вопросы последнего, а сверх того требует новых и по временам значительных материалов от воеводских канцелярий. Совершенно идентичны или отличаются каким-либо словом, не имеющим значения по существу, 11 запросов: 2, 3, 5, 9, 12, 15, 17, 18, 19, 25, 29. Совершенно новыми являются запросы 22 (о болезнях жителей и способах их лечения) и 24 (о громе и северном сиянии); академические запросы 23 и 24 слиты Миллером с запросом 22 и носят № 23. Все остальные 19 запросов Миллер дополнил требованием новых и по временам больших материалов. Принципиальное значение имеют такие дополнения Миллера: 1) о числе жителей в городах и уездах, 2) углубленные экономические характеристики (о купечестве, видах товаров, месте их производства и сбыта, о торговле хлебом и скотом, выварке соли, падежах скота, саранче и т. д.), 3) более подробные сведения о природе (характеристика местности, необычайные явления, течение рек, особенности северных морей, приливы и отливы и т. д.), 4, подробные этнографические сведения о разных мало изученных народах.

⁷⁹ Там же, стр. 44.

⁸⁰ Билярский

⁸¹ Там же, стр. 744. Ломоносов тоже говорит о первом и о втором виде работ, возложенных на Аврамова, в документе от октября 1763 г., приведенном Пекарским во втором томе „Истории“ на стр. 791.

 656 указ Канцелярии Академии за подписью Ломоносова от 10 апреля 1760 г. „о переводе за неспособностью к науке студента Ильи Аврамова в Географический департамент для обучения „географической науке“; см. „Рукописи Ломоносова“, стр. 201.

⁸² В. Ф. Гнучева

⁸³ В. И. Ламанский. В. И. Ломоносов и Петербургская Академия Наук, стр. 174.

⁸⁴ Билярский

⁸⁵ Там же, стр. 747.

⁸⁶ Том II, стр. 668. Здесь имеется ссылка на стр. 747 „Материалов“ Билярского, на там такого документа не приведено.

⁸⁷ А. С. Будилович напечатал „Реестр Российским продуктам, натуральным и рукодельным, для скорого прииску, сочиненной по алфавиту“, извлеченный им из Архива Академии. В список входит 165 названий продуктов, среди которых не находим многих, о которых Ломоносов запрашивал Мануфактур-коллегию за несколько месяцев до своей кончины. Это свидетельствует о том, что приведенный Будиловичем реестр — предварительный, что он составлен вскоре после начала работ по собиранию сведений для „Экономического лексикона“. Это, конечно, не самый лексикон, где о каждом продукте сообщались разные данные и материалы для которого по мере поступления сведений от разных учреждений приводил в порядок Аврамов. См. „М. В. Ломоносов как натуралист и филолог“, СПб. 1869, стр. 23—25, приложение № 19.

Проф. П. Н. Берков в комментариях к этой работе говорит, что реестр „частично напечатан у Будиловича“. См. „Ломоносов. Избранные философские сочинения“, стр. 341.

⁸⁸ „географическая статистика“. Такое название носит раздел VIII Каталога библиотеки Статистического кабинета С. -Петербургского университета (СПб., 1891). Это означает, что такой термин принят был основоположником новой дореволюционной русской университетской статистики проф. Ю. Э. Янсоном.

⁸⁹ Опыт обследования хозяйственных анкет XVIII века, стр. 39.

⁹⁰ Опыт обследования хозяйственных анкет XVIII века, стр. 41—42.

⁹¹ Билярский, стр. 658.

⁹² „Обширные географические сведения, добытые трудами академических экспедиций 1768—1774 гг., отчасти перекрыли собой данные, полученные в 1760—1761 гг., и в истории развития географии России XVIII в. последние не оказали заметного влияния“. Частичное, хотя бы самое детальное обследование не может заменить данных сплошного систематического изучения страны, каким была анкета Академии. Неверно ее утверждение, что ответы на анкету относятся к 1760—1761 гг. Сама Гнучева в примечании к этому высказыванию приводит ценную архивную справку. „Нельзя не упомянуть, — говорит она, — что материалы, поступившие в ответ на запросы, брались на просмотр участниками экспедиций 1768—1774 гг. и были использованы ими в их трудах по описанию России. См. запрос С. Г. Домашнева о возвращении „письменных топографических известий“, взятых академиками Палласом, Гильденштедтом, Георги, Иноходцовым и Лепехиным, и их расписки с отметками тех губерний, сведения о которых были у них“. См. статью „Ломоносов и Географический департамент Академии Наук“, стр. 259.

⁹³ „Цветущее состояние Всероссийского государства, в каковое начало привел и оставил неизреченными трудами Петр Великий, Отец отечества, император и самодержец всероссийский и прочая, и прочая, и прочая... собрано трудами статского советника и бывшего в Сенате обер-секретаря г. Ивана Кирилова из подлиннейших сенатских архивов в феврале месяце 1727 года“. Этой замечательной работой наша страна может гордиться.

⁹⁴ Цитируя по работе К. Ф. : Материалы для истории составления Атласа Российской империи, изданного Имп. Академиею Наук в 1745 году. Собраны из архива Имп. Академии Наук“. Приложение № 2 к IX тому „Записок Имп. Академии Наук“, СПб., 1866, стр. 25.

⁹⁵