Ломоносов и востоковедение
Академик Ломоносов соединил в себе передовую европейскую науку эпохи Просвещения с пассионарностью («упрямкой») своих земляков-поморов: мореплавателей, рыбаков и охотников, устремлённых «навстречу солнцу» великих русских первопроходцев Северного океана, Сибири и Дальнего Востока – этих «практических востоковедов» ещё с XVI-XVII веков.
8 июня 1741 года, после продолжительной учёбы за границей, Ломоносов возвратился в Санкт-Петербургскую Академию, чтобы с головой окунуться в стихию «естественных наук». Но когда в 1747 году Всевысочайшим указом был утверждён новый регламент, по которому все гуманитарные дисциплины переводились из Академии в Академический университет (это положение сохранялось до 1803 года), Ломоносов последовательно выступал за возвращение их обратно в Академию. Сам он, при всей своей занятости в Химической лаборатории, довольно регулярно посещал заседания «гуманиора», ратуя к тому же и за устройство в перспективе особой, «ориентальной кафедры» и даже «ориентальной академии».
Внимательные биографы проследили динамику интересов Ломоносова к Востоку по материалам его публикаций, переписки и черновых набросков. Здесь и упоминания о путешествиях европейцев по Индии, Китаю и Японии, подробное описание Тибета… Рассуждения о сейсмических процессах в земной коре Ломоносов сопровожает примерами вулканов на острове Минданао (Филиппины) и на Яве (Индонезия), рассказ об образовании солончаковых почв иллюстрируется описаниями солеварения в нашей Астрахани, в Индии и в Америке. Большой интерес представляют книги по истории и географии стран Востока в личной библиотеке учёного.
(1732-1743) в районы Сибири, на Курилы, к побережьям Японии и Америки, составлении «экстракта» из «Описания земли Камчатки» С. П. Крашенинникова, ознакомление с переведённой К. А. Кондратовичем рукописью «Тангутские письмена, в Сибири найденные». Протоколы заседаний Исторического собрания отражают тональность частой полемики Ломоносова с академиком Г. Ф. Миллером, представившим на обсуждение капитальный труд по истории Сибири.
В 1754 году Ломоносов занимался «Проэктом» об основании Московского университета. Последний, 45-й пункт подписанного императрицей Елизаветой 12 января 1755 года документа гласит: «Ориентальские языки могут також быть учены, со временем, когда будут довольны университетские доходы и сысканы достойные к тому учители».
В своём «Проекте регламента Академии наук» (1764-1765 гг., глава II, параграф 36) Ломоносов так формулирует задачи и методы востоковедения: «Знающий восточные языки академик, во-первых, должен стараться иметь переписку с природными восточных народов учёными… и собирать всякие книги и известия о состоянии тамошних стран, а особливо соседственных народов в рассуждении истории, поелику можно пользоваться тем в описании российских древностей и соседственного политического взаимства, в чём вспоможение подавать могут ему историограф и древностей профессор, также и от него получать напротив того изъяснения».
При этом высший смысл всякой науки для Ломоносова – в её общественной пользе, всегда и везде, и он не устаёт напоминать об этом: Учёные люди нужны «для Сибири, для горных дел, фабрик, сохранения народа, архитектуры, правосудия, исправления нравов, купечества, единства чистыя веры, земледельства и предзнания погод, военного дела, хода Севером и сообщения с Ориентом»