Русский Север в произведениях М. В. Ломоносова 1
Речь, читанная на торжественном собрания Вологодского Общества изучения Северного Края в день чествования 200-летней памяти Ломоносова 8 ноября 1911 года
Ломоносов по месту своего рождения, по годам своей юности, когда впервые проявляется в нем сила гениальных стремлений, наконец, по важнейшим темам своих поэтических и научных сочинений принадлежит Северу. И если вся Россия чествует Ломоносова в юбилейные годы его, как своего доблестного сына, то первое место в этом чествовании должен занять Север. В картинах Севера сказалось его поэтическое вдохновение, ко льдам холоднаго океана направлялась его творческая мысль, в северных недрах земли он обнаруживал богатства природы, в образе Петра Великаго воспел могучаго героя Севера. Он был поэтом Севера, он был его ученым "испытателем". И эти два главнейших проявления человеческаго духа – поэзии и науки – слились у Ломоносова в необыкновенной гармонии, как бы дополняя и совершенствуя одно и другое: в поэзии он остается ученым, в науке он остается поэтом. Над обеими областями духа у нашего великаго помора царит общее, объединяющее их начало – глубокая философская мысль, с которою он созерцает и творит, анализирует и собирает. Хотя Пушкин расчленял это общее представление о Ломоносове, видя в нем "историка, ритора, механика, химику минеролога, художника и стихотворца, но эти частичным определения он сливает в одно в заключительных словах, когда говорит о Ломоносове: "он все испытал, все проник". Однако эти звания – поэт и ученый – остались бы слишком отвлеченными, если бы мы не дали им более точнаго определения в смысле основы, на которой происходила деятельность Ломоносова. Этою основою была постоянная мысль его о родине, в силу чего самая творческая работа его носила характер патриотизма.
По специальной своей задаче из обширнаго списка сочинений Ломоносова мы возьмем только те, которыя имеют непосредственное отношение к Северу. Безпредельныя равнины глубокаго снега почти на крайней границе русской земли, яркое зарево ночных сияний, серыя волны и льдины Белаго моря - вот та обстановка и те картины, среди которых проводит свое детство и раннюю юность денисовский рыбак. Сложна и изумительна дальнейшая его жизнь. Пушкин, выражаясь образно, сжал ее в следующее четверостишие:
Невод рыбак разстилает по берегу студенаго моря.
Мальчик отцу помогал. Отрок, оставь рыбака.
Мрежи иная тебя ожидают, иным забавы:
Будешь умы уловлять, будешь помощник царям.
И мальчик ушел, но, уходя, он унес с собою и впечатления детства, и память о родных картинах, чтоб потом, когда действительно он станет "помощник царям", отразить их в своем слове.
Поэт в Ломоносове еще остается для многих вопросом: не будем решать его и мы, но, если искренность и неподдельное чувство составляют необходимое условие поэтического творчества, этого тайнаго психическаго процесса, то мы не откажем ему в имени поэта.
Правда, как данник времени, шедший по следам занесеннаго к нам ложнаго классицизма, он остается еще в тисках условной теории, но откиньте ее и вы увидите в нем яркий пламень святаго вдохновенья.
Природа - вот могущественная вдохновительница Ломоносова, возбуждающая в нем творческую силу поэта. Но эта природа была не царством цветов под лазурным небом благодатнаго юга, нежная и ласкающая; нет - это природа дикаго Севера с ея порой страшными, а порой загадочными, ей одной свойственными, явлениями. Не льдины, а горы льда холоднаго моря, не заря, а пожарище неба в морозную ночь – вот предметы и краски картин Ломоносова, чуть ли не единственнаго русскаго поэта Севера. Эти картины не вызывали мелодичной песни, оне скорей пугали ум человека или повергали его в недоумение, искавшее разгадки в величии Бога.
Вот Ломоносовская картина севернаго сияния – самаго величественнаго феномена Севера, в стихах творений которому дал название:
Лице свое скрывает день;
Поля покрыла мрачна ночь;
Взошла на горы черна тень;
Лучи от нас сокрылись прочь;
Звездам числа нет, бездне - дна.
Песчинка, как в морских волнах,
Как мала искра в вечном льде,
Как в сильном вихре тонкий прах,
Так я, в сей бездне углублен,
Теряюсь, мысльми утомлен.
Уста премудрых нам гласят:
Там разных множество советов;
Народы там и круг веков:
Для общей славы Божества
Там равна сила естества.
Но где ж, натура, твой закон?
Не солнце ль ставит там свой трон?
Не льдисты ль мешуть огнь моря?
Се хладный пламень нас покрыл.
Се в ночь на землю день вступил,
Пронзает в книгу вечных прав,
Которым малый вещи знак
Являет естества устав
Вам путь известен всех планет;
Что зыблет ясный ночью луч?
Что тонкий пламень в твердь разит?
Как молния без грозных туч
Стремится от земли в зенит?
Среди зимы рождал пожар?
Там спорит жирна мгла с водой;
Иль солнечны лучи блестят,
Склонясь сквозь воздух к нам густой;
Иль в море дуть престал зефир,
И гладки волны бьют в эфир.
Сомнений полон ваш ответ
О том, что окрест ближних мест.
И что малейших доле звезд?
Несведом тварей вам конец,
Скажите же, коль велик Творец?
Картина эта еще не заменена в русской литературе живописью нового или новейшаго времени. Но не в живости только дело. Поймем чувство поэта и разделим его с ним. Это не трепет испуганнаго зрителя перед поразительным явлением, это даже не молитва благочестной души. Это глубокое сознание Божьяго величества человеком, который в данный момент стал поэтом. Забудем на минуту религиозно поэтический экстаз автора и заглянем в его ученую книгу, где говорит он о том же явлении, как естествоиспытатель, в статье: "О явлениях воздушных, от электрической искры происходящих". Весьма вероятно, замечает он, что северный сияния рождаются от происшедшей на воздухе электрической силы. Бывают они по большей части после оттепели и предвещают морозы; в наших широтах сияния эти обыкновенно показываются после вечерней зари и редко продолжаются всю ночь, но в странах близ Севернаго океана они бывают безпрерывны, особливо же за полярным кругом, так что "народам, живущим при Северном океане, во время солнечного отсутствия зимою и в новолунии для исправления нужд довольно света подавают". Особенно грандиозное и величественное “северное сияние Ломоносов наблюдал в 1750 году 23 января в Петербурге. Оно началось с шести часов пополудни и погасло только в девятом часу вечера. На севере сначала показалось яркое сияние, затем, над мрачною хлябью заблестела белая дуга, за которою появилась другая чистаго алаго цвета; на горизонте в стороне к западу загорелся того же цвета яркий столб, между тем все небо горело светлыми полосами. Вскоре после того, между белою и алою дугами небо покрылось зеленою краской, подобной цвету травы, и все это пространство приняло красивый вид радуги. Мало-по-малу сияние погасло, неподалеку от зенита оставался лишь белый яркий блеск, испускавший расходившиеся по небу лучи. Наконец, картина покрытаго радужными цветами неба, после двухчасового горения, сменилась обыкновенным в здешних местах сиянием. Это поразительно красивое северное сияние Ломоносов назвал "великим" и сам, как бы в недоумении, остановился перед ним в религиозном настроении и поэтическом очаровании.
Скажите, что вас так мятет?
Смутился слабый ум человека; но он понял в величии творения величие Творца, и смущению уже не было места. Здесь поэт заслонил ученаго, который еще не может дать полного и точнаго объяснения виденному явлению. "Сомнений полой ваш ответ", – говорит он ученым; на этих ответах раз они полны сомнений, человек успокоиться не может и ищет ответа другого, погружаясь в свою душу, откуда слышит его удовлетворяющий возглас: "велик Творец". Так изобразил и так прочувствовал Ломоносов зимнюю картину севернаго неба. Посмотрим на воду и на землю.
В поэме "Петр Великий" Ломоносов переносит нас на Белое море, в бурю и в шум его волн, когда в борьбе со стихией бьется ладья с царственным пловцом, могучим героем Севера. Поэт изображает грозный взрыв моря, охватившаго судно, когда уже скрылся берег, когда
Закрылись крайние пучиною леса
Тут ветры сильные, имея флот во власти
, Со всех сторон, сложась к погибельной напасти,
На запад и на юг, на север и восток.
Стремятся и вертят мглу, влагу и песок:
И громко с шумом вод свой треск соединяют,
Меж морем рушился и воздухом предел
Дождю навстречу доэкдъ с кипящих волн летел.
Это не тихая картина севернаго сияния, описаннаго в радужных красках, – это грозный напор стихийной силы, требующей жертвы от безпомощнаго человека среди страшнаго разгула непобедимаго холоднаго моря. Картина, давно знакомая Ломоносову. Еще ребенком он слышал разсказы отца и бывалых людей о страшных бурях на океане, о зимах на Колгуеве, Новой Земле, Шпицбергене, об опасных переездах по Белому морю. Поэт воскресил в своей памяти одну из этих картин, на фоне которой поместил своего любимаго героя. И герой этот не смутился от ярости голодных волн; он не потерял присутствия духа. "Мужайтесь!" – крикнул он – "нас промысел небесный искушает". Буря утихла; сам Бог морей "волнам седым подобен", смиряется перед Петром, вошедшим без страха в его владения; он не смеет стать перед ним и только дерзает сказать ему во-след:
"Твои моря, над нами царствуй век,
Тебе течение пространных тесно рек,
Построй великий флот, поставь в пучине стены".
Впереди Соловецкие острова, святой приют отшельников мира, где царит полное забвение радостей внешней жизни, где водворилась благоговейная тишина в труде и молитве. Поэт быстро переходит от тревоги бурнаго описания к изображению мирнаго Жития:
Уже на западе восточными лучами
Пречудных стен округ, из диких камней град.
Где вольны пленники спасения сидят,
От мира отделясь и морем, и святыней.
Это уголок молитвы, уединения среди волн морских от волн житейских, святое место, где совершается дело, не каждому доступное. Такова у Ломоносова картина моря и Соловецкаго на нем базиса.
останавливает на себе человек, готовый к борьбе с препятствиями, как бы они ни были опасны; человек, в котором живет сила могучаго трагизма. Поэт сам признается в этом, говоря:
Хоть нежности сердечной
В любви я не лишен
Героев славой вечной
Я больше восхищен.
"громким веком", а деятелей его "орлами". Эту линию героев восемнадцатаго столетия начал собой Петр I, великий "Герой Севера", герой поэзии Ломоносова. Именем его переполнены оды нашего поэта; в царственной дочери его он видит его могучий дух и с ним соединяет славу России. В лице Петра Бог послал а Россию человека, "который не слыхан был от века", который сквозь все препятствия вознес –
Главу победами венчанну,
Который Россию варварством попранну
С собой возвысил до небес.
Он велик своими победами:
Свой меч в Петровых зря руках.
Он создает флот:
И с трепетом Нептун чудился,
Взирая на Российский флаг.
"Петр Великий", из которой мы уже брали картины северной природы. Место действия в этой поэме наш Север от Архангельска до Шлиссельбурга; событие, изображенное в ней, наша, загоравшаяся тогда Великая Северная война; центральная личность рассказа – Петр Великий. Не только по теоретическому требованию поэмы, но и сам по себе Петр Великий больше, чем человек: здесь он богатырь в борьбе с природой и с людьми. Свободная фантазия поэта собрала здесь все: тут мифические существа, вроде морского царя, – тут же отшельники Соловецкаго монастыря, куда заходит герой поэмы после того, как устрашил своим появлением властелина морей. Петр молится в святой обители, скорбит о широком развитии раскола и с горечью разсказывает о стрелецком бунте, потребовавшем у него решительных действий. Но сердце его исполнено воинскаго духа.
Несогласия с Карлом Шведским продолжаются и война вступает в полный разгар. Под Шлиссельбургом идет кровавый бой, здесь сам Государь, свидетель храбрости своих Преображенцев, он видит этот хаос ожесточенной битвы:
Как туча грозная, вися над головой,
Надута пламенем сокрывшимся водой,
Напрягшуюся внутрь едва содержит силу,
Внезапно разразясь стесняет громом слух
И воздух, двигаясь, в груди стесняет дух,
Сугубят долы звук и пропасти глубоки,
И дождь, и град шумит, и с гор текут потоки,
На эту картину,
Сквозь дым сквозь сверкание мечей
Победа бодрых Петр внимание очей.
Победа осталась за нами. Шведы сдались. Грозный и несокрушимый в бою Петр исполняется нежным чувством, при виде убитых на поле сражения, – и говорит "печальными устами":
"О, други, верные, я вашими кровями
И общих и своих преодолел врагов:
Небесных радуйтесь, сподобившись венцов".
Но Петр не только герой, сокрушающий вражескую силу, это дух творящий. Ломоносов с особенною полнотою говорит о тех делах государя, где проявилась его созидающая сила. На пути из Соловок он видит в Олонецком крае признаки руд и целебных вод, намеревается основать здесь заводы, чтобы разрабатывать металлы, думает о соединении каналом Волхова с Невою. Таким образом в лице Петра сказался полный образ героя и человека с несокрушимой силой воли, с широкоохватывающим умом и внимательной заботой о нуждах своей земли.
Ломоносов не окончил своей поэмы; он написал только две ея песни, как раз столько, сколько нужно было для изображения Петра на Севере или вернее для изображения Севера в делах Петра.
требует сказать, что научныя занятия Ломоносова по химии и астрономии, по степени своего значения не уступают его работам над русским словом, так как они составляют открытия, лично им вносимый в мировую науку. Химические опыты Лавуазье над явлениями горения получили всемирную известность, об открытиях же Ломоносова, который предупредил французскаго ученаго в той же области на 17 лет, никто не знает. Открытие газообразной атмосферы вокруг Венеры приписывают ученым Штетеру и Гершелю, – но каким запоздалым является это открытие после того, как оно на тридцать лет раньше было сделано нашим ученым. 26 мая 1761 года должно было произойти редкое астрономическое явление – прохождение Венеры через диск солнца. Ломоносов наблюдал его в Петербурге с 4 до 10 часов утра. "Десятки астрономов2, говорит биограф Ломоносова, наблюдали это прохождение; все видели одно и то же, но только один Ломоносов сделал на основании своих наблюдений, совершенно правильное заключение, что планета Венера окружена большою газообразною атмосферою, – может быть, большею, чем земля. Хотя он и опубликовал это заключение, но подобно всем его научным открытиям, оно прошло незамеченным". Довольно этих указаний, чтобы признать все значение авторитета Ломоносова в области точных наук. Науку он вносит в поэзию и разсуждениями о ея значении уделяет значительное место в ряду патетических строк своих возвышенных од.
Характер науки у него преимущественно реальный; он говорит о прикладных знаниях, его главнейшия темы: разработка богатств ископаемаго царства, проложение кратчайших путей в далекия страны для торговых сношений, сооружение по правилам науки заводов и фабрик и т. д. В посвященной Елизавете Петровне оде он говорит о том, что Россия богата сокровищами, какими славится Индия, но для разработки их нужны "искусством утвержденные руки, которых и камни почувствуют силу".
Этот характер практического значения науки мы видим у Ломоносова в его работах, посвященных родному Северу, к числу которых относится, между прочим, его "Краткое описание разных путешествий по северным морям и показания возможнаго проходу Сибирским океаном в Восточную Индию". Должно сказать, что в середине 18 века русским правительством была предпринята попытка обследования берегов Севернаго океана с целью проложения пути в Ост-Индию для торговых сношений. Так в 1737 году была снаряжена большая северная экспедиция, в задачу которой входило описать и нанести на карту берега Ледовитого океана, но труды этой экспедиции ограничились линией от Белаго моря до р. Калымы, так как она встретила неодолимыя препятствия со стороны льдов, которыми заперто было раздавленное ея судно, а сама она еле спасалась от гибели и окончила свое дело, насколько – было возможно, по сухому пути на собаках. Отчет об этой работе составлен был Харитоном Лаптевым. Почти в то же самое время другой Лаптев – Димитрий на боте "Иркутск" пытался пробраться из устьев Лены к берегам Камчатки, но тоже, претерпев тяжелыя неудачи, а с ними голод и холод, после нескольких лет старения ограничился лишь описанием устьев реки Анадыри. Так о холодные льды Севернаго океана разбилась смелая попытка проложить путь в далекия жаркия страны. Но Ломоносов не мог примириться с этими препятствиями; он твердо верил в то, что наука сильнее их, что она одолеет природу, которую нужно изучить. Увлеченный этим вопросом, в мечтах своих он рисовал победу над морями, когда говорил:
Я вижу умными очами:
Спешит и презирает рок...
Ни бури разом изощренны,
Ни волны, льдом отягощены,
Против него не могут стать...
"сочинил письмо о северном ходу в Ост-Индию Сибирским океаном". Это письмо оказало свое действие: в 1764 году под непосредственным наблюдением Ломоносова была снаряжена экспедиция для отыскания морского пути в Индию, но Ломоносов не дождал результатов этого предприятия, так как экспедиция вернулась в Архангельск, не одолев заграждений почти из сплошного льда, когда его уже не было в живых. Насколько же интересовал Ломоносова вопрос об этом пути, между прочим, мы видим из его черновой записки, в которую, как бы для памяти, занесены следующие слова: "примерная инструкция морским командующим офицерам, отправляющимся к поисканию морского пути на восток сибирским океаном". Несомненно, плодом этих размышлений еще раньше явилось его "Разсуждение о большей точности морского пути", прочитанное им в публичном собрании Академии Наук в 1759 году. В этом разсуждении ученый автор говорит о том, как много может принести пользы в деле навигации наука и "преискусные в астрономии и мореплавании люди". Здесь предлагаются способы определения времени на меридиане корабля, о сыскании широты и перваго меридиана по наблюдению звезд, о предсказании погоды, а особливо ветров и проч. К своему сочинению Ломоносов приложил чертежи им изобретенных приборов и этим придал своей работе еще большее значение. Как видим, Ломоносов ставит новый научный вопрос, вопрос о метеорологических наблюдениях, понимая, что предсказание погоды, возможное при данных науки, может иметь широкое значение на море и на суше, как для плавателя, говорит он, так и для земледельца. Нельзя в этом случае обойти молчанием ту заметку в рапорте Шувалову, в которой он говорит: "деланы опыты метеорологические над водою, из Севернаго океана привезенною, каком градусе она замерзать может". В связи с мыслями о северной экспедиции и трактатами его по этому поводу находится и то его сочинение, в котором он излагает гипотезу "О происхождении ледяных гор в северных морях". Сочинение это написано было Ломоносовым по случаю избрания его членом Стокгольмской Академии.
До сих пор мы видели Ломоносова в его изследованиях небесных и морских явлений на севере. Посмотрим, что дали изследования его над сушей. Огромная территория страны не смущала нашего ученаго, и он не ограничивался только землею Европейской России, но проникал и в отдаленную Сибирь, туда где
Леначистой быстриной,
Как Нил, народы напаяет
И бреги наконец теряет,
Васильев.
Мы говорили уже о попытках составления карт севернаго побережья от Белаго моря до Камчатки. Это, конечно, была желательная деталь, но у нас не было еще общаго атласа России, необходимость котораго всегда очевидна. На этой необходимости и остановился Ломоносов в специальном сочинении: "Об исправлении Российского атласа". Свою работу наш ученый предпринял, между прочим, с целью "показать в других государствах, что наше отечество не так пусто и безнародно, как на атласе нашем поставлено". В этах словах мы слышим голос не только ученаго, но и патриота, желающаго сказать правду о своем отечестве другим народам, у которых, что замечается и в настоящее время, так много ложных представлении о России. Ломоносов хочет отнестись к намеченному делу с надлежащей точностью и, вследствие этого, в донесении президенту Академии гр. Разумовскому пишет, что "для большей исправности Российскаго атласа неотменно должно знать долготы и широты знатнейших мест Российскаго Государства, о чем неоднократно от профессоров представляемо было". Атлас этот, по мнению Ломоносова, должен состоять из 60 или 80 больших карт "с отменными украшениями и с политическим и экономическим обстоятельным описанием всея Империи, включая Сибирь". Для выполнения дела, столько же грандиознаго, сколько необходимаго, предположено было разделить великую Россию на три экспедиции, "который бы все в полтора, а по большей мере в два года могли быть окончены". Северная часть России поручалась третьей экспедиции, которой надлежало определить астрономическое положение следующих мест: Ладоги, Тихвина, Ярославля, Нижняго-Новгорода, Козмодемьянска, верховья реки Ветлуги, Галича, Вологды, Устюга, устья реки Выми, Усть-Елмской слободы, Пустозерскаго острова, Мезени, города Архангельска, Кеми, Кандалакши, Колы, Каргополя". К сожалению, достойная глубокаго внимания, мысль Ломоносова о составлении научно-точнаго атласа России с политическим и экономическим описанием остается мыслью в проекте и до сего времени не только в Азиатском, но и в Европейском Севере. У нас немало таких мест, которыя еще не нанесены на карту. Нет сомнения, что в обстоятельном описании нашли бы себе место и природный богатства той или другой местности, о которых мы узнаем в наши дни в самых разнообразных показаниях, каковыя, например, богатства Вологодскаго края с его нефтью, серебром и целебными источниками.
Мысли об экономическом описании страны возникали у Ломоносова естественным путем и прежде всего останавливались по преимуществу на пределах Севернаго края. Так появилось его "Нижайшее донесение в правительствующий Сенат", на обсуждение котораго он представлял свои проекты о собирании материалов по геологии минералогии России. "В пространном Российском государстве, писал Ломоносов в этом донесении, коль великое множество должно быть разных минералов, легко понять можно.
Одно любопытство побуждает, чтобы знать внутренность подземной Российской натуры и оную для общаго приращения наук описав, показать ученому совету. Однако, нет сомнений, чтобы в такой обширности не было по разным местам руд, дорогих металлов и камней. Примеров имеем довольно в Сибири, на Олонце, на Медвежьем острову и в других местах, где руды без искания ненарочно открылись"... Об этих рудах и минеральных богатствах, как о существующих уже и явных, Ломоносов говорит в своей поэме "Петр Великий". Возвращаясь с Белаго моря к Шлиссельбургу, Государь приходит в Онежский край, здесь
Свой пронзительный кругом возводит взор,
И видя, что из них исшедшие потоки
Несут из крутизны металлические соки,
Богатства здравия являются ключи:
Сказал: "ты можешь мне произвести, Россия,
Целебны влажности и жилы золотых".
Так двести лет тому назад свидетельствовал в науке и в поэзии о русских природных богатствах Ломоносов, находя их в нелюдимом и неприветливом Русском Севере, которому не достает еще
Искусством утвержденных рук.
"для приращения государственнаго богатства и имущества". В этих словах мы снова слышим голос практика, который в науке, как мы заметили, видел всегда ея реальное значение и не пропускал случая говорить о ней и в прозе и в стихах. Герой поэмы Петр I спешит "против врагов чрез горы и валы"; ему нужны вооружение и снаряды, и он обращается к России:
Железо мне пролей, разженной токи меди:
Пусть мощь твою и жар почувствуют соседи.
Но повествователю о просветительной деятельности Ломоносова невольно в этом месте приходится высказать сожаление о том, что труды этого человека не получали надлежащей оценки у современников и прежде всего у его ученой братии – академической корпорации, которая не то с завистью, не то с недружелюбием относилась ко всем его начинаниям. Самый тот атлас, о котором только что говорили мы, не был завершен Ломоносовым потому, что его действительно "оттерли" от него. И это был не единственный случай неприязненнаго отношения к самородному русскому гению различных господ из темной, хотя книжной толпы, вроде Шумахеров, Таубергов, Миллеров, одни иноземнья имена которых говорят о том, кого этот великий поборник русскаго образования "имел перед собою в числе неприятелей, как он выражался, наук Российских".
В кратком очерке мы обозрели поэтическую и ученую деятельность Ломоносова, придерживаясь исключительно того, что, так или иначе, связывалось с природою Русскаго Севера. Мы оставляем в стороне исторические труды его, так как эта область его деятельности не заключает в себе чего-либо оригинальнаго. Главнейшия положения его в этой области сводятся к следующему: он признает доисторическую древность славянскаго племени, полагая, что "и прежде Троянской войны, и после оной предки Славянских народов на вечерния и полуночныя страны переселялись и размножались"; считает, что немалое число Чудскаго поколения соединилось с племенем Славянским и участие имеет в составлении Российскаго народа, вследствие чего многия села, реки, города и целыя области, особенно в северном крае, остались под чудскими названиями, равно, как "немалое число чудских слов" сохранилось и в русском языке. Хотя значение Ломоносова по отношению к Русскому Северу есть, конечно, значение частичное, ибо гений этого человека охватывал интересы всей России, во всех областях ея государственной жизни, тем не менее, мы должны признать, что Русский Север входит видно частью в поэзию и науку Ломоносова. Он ближе к нему, как священное место Родины, как источник поэтическаго вдохновения и как предмет его научных размышлений. Мы любуемся его "Северным Сиянием", мы видим перед собою во весь рост фигуру его "Севернаго героя", мы наблюдаем его в проекте и в составлении его плана Севернаго пути" в богатую Индию, вместе с ним останавливаемся перед природными богатствами севернаго края, видим, как он в Академии производит опыты над водою, привезенною из "Севернаго океана".
На высоте своей учености и общественного положения Ломоносов не забывал родного Севера и в личных отношениях к тем, с кем был связан землячеством или родственными узами. Он с необыкновенною любезностью и простотою принимал у себя в Петербурге своих земляков, приходивших к нему с берегов Белаго моря, а в письмах на родину поддерживал свои отношения с близкими ему лицами и заботился о них, как он выражался "в случае нужды" и "без нужды". Сохранилось прекрасное письмо его из Петербурга от 2 марта 1765 года, последняго года его жизни, к сестре Марье Васильевне в г. Матигоры, в котором он в чрезвычайно ласковых словах говорит о том, как он принял своего племянника маленькаго Мишеньку, приехавшаго к дяде учиться. "Поверь, пишет он, сестрица, что я об нем стараюсь, как должен добрый дядя и отец крестный. Я часто, замечает он в постскриптуме, видаюсь здесь с вашим губернатором и просил его по старой своей дружбе, чтобы вас не оставил".
Русский Север и Ломоносов – два представления, неотделимыя одно от другого. Этот Север, дотоле неподвижный и почти неведомый, ожил с именем Ломоносова в его поэзии и в его науке.
Примечания
1. Известия Архангельского общества изучения Русского Севера. - 1912. - № 7, 8.