1762 ИЮЛЯ. ПРОШЕНИЕ НА ИМЯ ИМПЕРАТРИЦЫ ОБ
УВОЛЬНЕНИИ ОТ СЛУЖБЫ
Всепресветлейшая, державнейшая, великая государыня императрица Екатерина Алексеевна, самодержица всероссийская, государыня всемилостивейшая
Бьет челом коллежский советник Михайло Васильев сын Ломоносов, а в чем мое прошение, тому следуют пункты:
1
В службе в. и. в. состоя тридцать один год, обращался я в науках со всяким возможным рачением и в них приобрел толь великое знание, что, по свидетельству разных академий и великих людей ученых, принес я ими знатную славу отечеству во всем ученом свете, чему показать могу подлинные свидетельства, и таковым учением, одами, публичными речьми и диссертациями пользовал и украшал я вашу Академию перед всем светом двадцать лет.
2
На природном языке разного рода моими сочинениями, грамматическими, риторическими, стихотворческими, историческими, также и до высоких наук надлежащими физическими, химическими и механическими стиль российский в минувшие двадцать лет несравненно вычистился перед прежним и много способнее стал к выражениям идей трудных, в чем свидетельствует общая апробация моих сочинений и во всяких письмах употребляемые из них слова и выражения, что к просвещению народа много служит.
3
Присутствуя в Канцелярии Академии Наук членом полшеста года без повышения чина и без прибавки жалованья, что, однако, моим товарищам учинено было, отправлял я должность мою по положенным на меня департаментам со всяческим рачением, так что Гимназия, Университет и Географический департамент пришли во много лучшее перед прежним состояние.
4
Помянутою моею ревностною и верною службою и многими трудами пришло мое здоровье в великую слабость, и частый лом в ногах и раны не допускают меня больше к исправлению должности, так что прошлой зимы и весны лежал я двенадцать недель в смертной постеле и ныне тяжко болен.
5
Не взирая на мои вышепомянутые труды и ревностную и беспорочную службу для приращения наук в отечестве близ двенадцати лет, в одном чину оставлен я, нижайший, произвождением и обойден многими, меня молодшими в статских чинах, которым при сем реестр сообщается, и тем приведен в великое уныние, которое болезнь мою сильно умножает.
И дабы высочайшим в. и. в. милосердием благоволено было сие мое нижайшее прошение принять и меня для вышепомянутой болезни уволить от службы в. и. в. вовсе, а за понесенные мною сверх моей профессии труды и для того, что я многократно многими, в произвождении молодшими, без всякой моей прослуги обойден, наградить меня произведением в статские действительные советники с ежегодною пенсиею по тысячи по осьми сот рублев по мою смерть из Статской конторы. Между тем в покое и в уединении от хлопот, бывающих по должности, пользуясь таковою в. и. в. всевысочайшею щедротою, в часы, свободные от болезни, не премину в науках посильно упражняться в пользу отечества.
Всемилостивейшая государыня, прошу в. и. в. о сем моем челобитье решение учинить. Прошение писал Академии Наук геодезии студент Илья Аврамов.
К сему прошению коллежский
советник Михайло Васильев сын Ломоносов
руку приложил
Июля дня 1762 года
Примечания
Печатается по подлиннику, писанному рукой студента И. Аврамова и подписанному Ломоносовым (ЦГАДА, ф. Госархива X, № 496, ч. I, л. 205).
Впервые напечатано — Записки АН, т. XII, стр. 104—106.
День написания устанавливается по письму Ломоносова к М. И. Воронцову от 24 июля 1762 г., где говорится: «Сегодня об отставке подал я челобитную» (письмо 79).
«Коллежский советник Михайло Ломоносов обойден в произвождении, и молодшие его в статских чинах пожалованы», после чего следуют имена и фамилии пятнадцати лиц, произведенных в чины IV и V классов; последним в этом списке показан Тауберт (Акад. изд., т. VIII, стр. 245—246 втор. паг.).
Публикуемое прошение являлось открытым протестом против первых действий нового, екатерининского правительства, в которых Ломоносов не без основания усмотрел пренебрежение к передовым русским ученым, самоотверженным борцам за «просвещение народа» и за «приращение наук в отечестве». Поощрены царскими наградами оказались не они, а чиновники от науки, такие, как Тауберт, который, по справедливому выражению Ломоносова, «беспрестанно российских ученых гонит и учащихся утесняет и мне во всех к пользе наук российских учиненных предприятиях всевозможные ставил препятствия» (письмо 79).
к ним). Прошению был дан законный ход: оно попало в руки давнего литературного противника Ломоносова, И. П. Елагина, который состоял теперь «при собственных е. в. делах у принятия челобитен» (Акад. изд., т. VIII, стр. 243, втор. паг.), однако дальнейшего движения не получило.