1759 АПРЕЛЯ 19. ЗАМЕЧАНИЕ О РЕЧИ И. -А. БРАУНА „СЛОВО
О ГЛАВНЫХ ПЕРЕМЕНАХ АТМОСФЕРЫ И О ПРЕДСКАЗАНИИ ИХ“
Рассуждения о правлениях весьма к сему случаю неприличны. И на что такое постороннее дело мешать? Говорил бы он о своей материи, а что до витийства надлежит, того ему бог не дал. По моему мнению, должно это все отменить и каким-нибудь образом иное начать.
Примечания
Печатается по собственноручному подлиннику (ААН, ф. 21, оп. 3, № 14, л. 1).
Впервые напечатано — Пекарский, Доп. изв., стр. 81.
Датируется предположительно на основании протокола Академического собрания, где сказано, что Ломоносов вручил публикуемое замечание И. И. Тауберту 19 апреля 1759 г., в 2 часа пополудни (Протоколы Конференции, т. II, стр. 423).
26 апреля 1759 г. академику И. -А. Брауну предстояло произнести в публичном собрании Академии Наук речь под заглавием „Слово о главных переменах атмосферы и о предсказании их“. Браун готовил эту речь больше года (Протоколы Конференции, т. II, стр. 404, 405, 414, 415, 420) и 26 марта 1759 г., т. е. за месяц до дня своего выступления, огласил ее текст в Академическом собрании, где Ломоносов на этот раз не присутствовал. Академики (в заседании участвовало девять человек) единогласно одобрили прочитанный Брауном текст и постановили направить его в Академическую канцелярию, с тем чтобы ко дню публичного собрания он был опечатан.
Торжественное собрание было приурочено к годовщине коронации императрицы. Ввиду этого Браун в качестве профессора философии счел уместным изложить в риторическом вступлении к речи свое философски обоснованное мнение об обряде коронации. А мнение его сводилось к тому, что с юридической точки зрения этот обряд не имеет ровно никакого значения. Так он — в простоте душевной — и высказался. Этот вполне справедливый взгляд был диаметрально противоположен тому, которого придерживались в XVIII в. похитительницы российского престола, в их числе и Елизавета Петровна: коронация была в их глазах отличным средством придать захвату власти хоть некоторое подобие законности. Понятно поэтому, какой громкий скандал разразился бы в Академии и какие обрушились бы на нее беды, если бы Браун с высоты академической кафедры поделился с сановной публикой своими учеными соображениями относительно юридической ничтожности коронационного обряда.
г. ответственность за всю ее ученую часть была возложена президентом на него. Браун заявил, что ни вычеркивать, ни менять в своей речи ничего не будет. По предложению Тауберта, было решено созвать на следующий день экстраординарное Академическое собрание (там же, стр. 423; см. также ААН, ф. 21, оп. 3, № 14).
Академическое собрание нашло, что Брауну следует исправить свой текст, однако Браун заявил, что без приказа президента не изменит в своей речи ничего. (Протоколы Конференции, т. II, стр. 423—424) Публичное собрание было отложено на несколько дней. Брауну пришлось смириться: 26 апреля он прочитал в Академическом собрании новый вариант вступления, который был единогласно одобрен, и 8 мая 1759 г. произнес, наконец, свою речь (там же, стр. 425—426). Она была напечатана двумя отдельными изданиями на русском и на латинском языках.