1750 АПРЕЛЯ 10. РЕПОРТ В КАНЦЕЛЯРИЮ АН О НОВОЙ
РЕДАКЦИИ ЛЕКСИКОНА Г. ДАНДОЛО
В Канцелярию Академии Наук
Репорт
усмотрели, что оная тетрадь наполнена весьма великими погрешностями против грамматики, против российского и латинского языка как в знаменовании, так и в чистоте речей, и напечатания отнюдь не достойна. А мы из сего справедливо заключаем, что помянутый переводчик Дандало в грамматике, в российском и в латинском языке мало искусен и не может сочинить российского лексикона, который бы имел хотя малый достаток, и весьма удивляемся, что он, не рассуждая своей неспособности, принялся не за свое дело.
Профессор Василей Тредиаковский
Профессор Михайла Ломоносов
Адъюнкт Степан Крашенинников
Адъюнкт Никита Попов
1750 году
Примечания
Печатается по подлиннику, писанному писарской рукой и подписанному Тредиаковским, Ломоносовым, Крашенинниковым и Поповым (ААН, ф. 3, оп. 1, № 124, л. 91).
Впервые напечатано — Материалы, X, стр. 379—380.
Приняв „мнение“ Исторического собрания о лексиконе за единоличный отзыв Тредиаковского и пользуясь тем, что И. -Д. Шумахер сообщил в свое время на словах о благосклонном отношении К. Г. Разумовского к этому лексикону, Дандоло 9 марта 1749 г. направил в Академическую канцелярию чрезвычайно заносчивый „ответ... на мнение г. профессора Тредиаковского“, где, резко возражая автору „мнения“, спрашивал, не следует ли ему вернуть в Академию лексикон, который он, Дандоло, за истекшую неделю успел, будто бы, значительно дополнить и исправить (ААН, ф. 3, оп. 1, № 124, л. 69—72). Канцелярия направила дело в Москву (ААН, ф. 3, оп. 1, № 518, л. 163), причем Шумахер приложил к официальному репорту следующее свое заключение: „По моему мнению, помянутый лексикон печатать должно, наперед исправив, ... положить же, что г. Ломоносов с Кондратовичем лексикон Целлариевым образцом, где производные слова стоят по первообразными, сделают, однако же то столь скоро не сделается, а хотя и сие сделается, то надлежит тогда прикладывать иностранные языки, а как и кому то делать, то подвержено будет еще многим затруднениям, ибо легче что-нибудь поносить, нежели так же делать или подражать можно“ (ААН, ф. 3, оп. 1, № 818, л. 112; ср. черновик ААН, ф. 3, оп. 1, № 803, л. 123). Но „мнение“ Ломоносова одержало верх над доводами Шумахера: К. Г. Разумовский и Г. Н. Теплов остались при прежнем своем решении, вынесенном 7 марта 1749 г. (см. примечания к документу 373), которое и сообщили Государственной Коллегии иностранных дел промеморией от 8 мая того же года (ААН, ф. 3, оп. 1, № 818, л. 114). До того, однако, они потребовали, чтобы Шумахер доставил в Москву уже известное им „профессорское мнение“ в более официальном виде, а именно за подписями всех членов Исторического собрания, участвовавших в рассмотрении лексикона (ААН, ф. 3, оп. 1, № 124, л. 74). Во исполнение этого распоряжения Тредиаковский представил 17 апреля 1749 г. в Канцелярию АН новую копию „профессорского мнения“, которую заверил на этот раз следующим образом: „Сие мнение о грамматических правилах и о лексиконе, сочиненном через г. Дандалу, есть г. профессора Ломоносова. Оно принято от всех гг. членов Исторического собрания и почтено общим, как то явствует в протоколе сего собрания от 18 дня генваря настоящего 1749 году, подписанного всех их руками.
В уверение сего я, отправлявший в том собрании секретарскую должность, подписуюсь своеручно. Профессор Василей Тредиаковский. Дня 17 апреля 1749“ (ААН, ф. 3, оп. 1, № 124, л. 127).
инсинуации по адресу Ломоносова (там же, л. 80). Коллегия иностранных дел направила в Академию Наук новую промеморию опять за подписями канцлера и вице-канцлера, настаивая на сдаче лексикона Дандоло в печать (там же, лл. 77—79). Дело было снова передано в Историческое собрание (ААН, ф. 3, оп. 1, № 460, л. 108), которое ответило публикуемым репортом русских своих членов и вторым, поданным восемнадцатью днями позднее репортом четырех иностранных членов (Миллера, Штрубе, Фишера и Брауна), заявлявших, что представленная Дандоло тетрадь „наполнена весьма великими погрешностями что надлежит до латинского, до французского и до итальянского языков“, и что лексикон „печатанья не достоин“ (там же, № 124, л. 92). Опираясь на эти два отзыва, Академическая канцелярия решительно отказалась издавать его „на иждивении академическом“, предложив составителю выпустить его, если он хочет, на свой счет с уплатой вперед двух третей всех издательских расходов (там же, № 460, лл. 157—158 и № 124, лл. 95—96). После этого Дандоло еще продолжал досаждать своему начальству просьбами и поносить Ломоносова („Библиографические записки“, 1859, т. II, столбцы 215—220), но лексикон так и не был напечатан.