Представление в Канцелярию АН об отправке некоторых студентов Университета за границу. 1764 июня 2 (№ 351)

1764 ИЮНЯ 2. ПРЕДСТАВЛЕНИЕ В КАНЦЕЛЯРИЮ АН ОБ ОТПРАВКЕ
НЕКОТОРЫХ СТУДЕНТОВ УНИВЕРСИТЕТА ЗА ГРАНИЦУ

В Канцелярию Академии Наук

Представление

1

Чрез многие опыты изведано, сколько труда и хлопот стоит Академии выписывание иностранных членов, также и отпуск оных не всегда без досад и нарекания бывает. Сверх же того много времени миновать еще должно, пока Академия своими природными профессорами наполнится, как то пример минувшего времени показывает. И хотя в штате академическом положено выписывать иностранных профессоров, а о произведении своих изображено не довольно, однако сие неправильно и должно быть к лучшему поправлено, как обще о регламенте гласит ордер его сиятельства Академии Наук г. президента.

2

Удобнейший к тому способ подает ныне за четыре года учиненное новое учреждение Академического университета и Гимназии, из которой в студенты всех произведено до двадцати человек, ибо из них для лучшего успеха и совершенства в науках можно отправить других государств в университеты с доброю надеждою плода семь человек, а именно: Дмитрия Легкаго, Герасима Шпынева, Афанасья Горина, Петра Иноходцова, Степана Щукина, Ивана Юдина, Степана Кузнецова. И хотя из сих некоторые в студенты произведены и недавно, однако лекции профессорские с достаточным разумением слушать могут, и показали хорошее понятие и порядочное поведение в поступках, сверх же того ради молодых своих лет могут удобнее научиться иностранным языкам, между тамошними людьми обращаясь.

3

Итак, Канцелярии академической сим представляю, чтобы помянутых студентов послать для научения разных наук и чтобы видеть в разных землях академии и знатных ученых людей,^1* с определением годового жалованья по триста рублев, а когда будут в переездах из одной земли в другую, давать по четыреста. А где и чему учиться и как долго пробыть им должно в чужих краях, о том дать им указ с инструкциею. А в сочиняющемся новом стате и регламенте положить, чтобы на академической сумме всегда содержать природных российских студентов за морем не меньше десяти человек, которое число в каждую пять лет из Академического университета производить можно будет удобно. А когда случится недостаток, наполнить из синодальных семинарий или из Московского университета.

4

По сему учреждению и по настоящим затруднениям выписание профессора механики и ботаники отложить, ибо студент Лепехин в Страсбурге обучается с желанными успехами в физических науках, и потому указать ему упражняться паче всех в ботанике еще два года, а третий определить на путешествия, чтобы видеть в других государствах славные ботанические сады и ботаников. Профессора практической механики должность исправит на время г. Пачеко, а новые махины изыскивать и в дело отдавать имеют довольно вымыслов и другие члены, притом еще много есть машин, изобретенных и описанных в „Комментариях“, а в дело еще не произведенных.

5

произведении собственных природных и домашних, которые бы служили, назад не оглядываясь и не угрожая контрактом и взятием абшита, а паче всего служили бы к чести отечеству, которой от иностранных нашему народу приписывать невозможно.

Михайло Ломоносов

Июня 2 дня
1764 года

Примечания

 282, лл. 271—272), с указанием в сносках вариантов по собственноручному черновику (там же, ф. 20, оп. 1, № 2, лл. 184—185).

Впервые напечатано — Билярский, стр. 640—642.

Со 2 июня по 11 августа 1764 г. публикуемое представление пролежало в Академической канцелярии без всякого движения. Это объяснялось тем, что К. Г. Разумовский все это время отсутствовал (А. А. Васильчиков. Семейство Разумовских, т. I. СПб., 1880, стр. 324), а вопрос, поднятый Ломоносовым, был настолько серьезен, что без президента не мог быть решен. За эти летние месяцы 1764 г. на почве претензий А. -Л. Шлёцера многолетний конфликт Ломоносова с И. И. Таубертом обострился и принял, правда на очень короткое время, опасный для Тауберта оборот: Сенат поддержал Ломоносова и назначил следствие по делу Шлёцера (см. документы 272 и 273 и примечания к ним), а Разумовский, бесповоротно потеряв еще в 1763 г. доверие Екатерины II, перестал быть для Тауберта опорой. Этим объяснялась нерешительность последнего; он не знал, как быть с июньским представлением Ломоносова: 11 августа надумал было послать его на рассмотрение в Академическое собрание (ААН, ф. 3, оп. 1, № 534, л. 177), но сразу же вслед за тем, как видно из канцелярской пометы, приостановил почему-то эту отсылку (там же, № 282, л. 273). Рассмотрение публикуемого документа оказалось отложено еще на месяц.

13 сентября 1764 г. президент рассмотрел, наконец, и публикуемое представление. К этому дню оно в некоторой своей части уже устарело: за время, истекшее со дня его составления, Ломоносов успел тщательно продумать и обсудить с некоторыми академиками написанный им по поручению Разумовского проект нового устава Академии (т. X наст. изд., примечания к документу 408). Заветная мысль Ломоносова о пополнении Академии одними только „природными россиянами“, составлявшая идейную основу июньского представления, получила в проекте блестящее выражение, ставшее классическим: „Честь российского народа требует, чтоб показать способность и остроту его в науках и что наше отечество может пользоваться собственными своими сынами не токмо в военной храбрости и в других важных делах, но и в рассуждении высоких знаний“ (т. X наст. изд., документ 410).

„А пока же ныне сего исполнить не можно, — добавлял Ломоносов в следующем параграфе проекта, — выписывать в ординарные и экстраординарные члены из других земель со всякою предосторожностью людей достойных“ (там же). Таким образом, трезво взвесив реальные возможности, Ломоносов к сентябрю 1764 г. отказался как от своего общего предложения не выписывать вовсе иностранцев, так и от высказанного тогда же частного предложения отложить приглашение иностранных профессоров механики и ботаники. 13 сентября 1764 г. эти два предложения, в сущности, и не обсуждались, и решение „изыскать на порожжие профессорские ваканции кандидатов, знаемых“ (т. е. известных) петербургским академикам (ААН, ф. 3, оп. 1, № 534, л. 195 об.), было принято Разумовским не наперекор Ломоносову, а в соответствии с его новыми мыслями, выраженными в проекте академического устава.

заключалось в предложении командировать за границу семь рекомендованных Ломоносовым академических студентов, общее — в предложении осуществлять такие командировки не от случая к случаю, а регулярно, о чем должно быть упомянуто в новом академическом уставе.

Такое или подобное упоминание было внесено, вероятно, Ломоносовым в проект устава, в ту его часть, которая до нас не дошла и потому именно, должно быть, это предложение Ломоносова и не обсуждалось 13 сентября 1764 г.: проект академического устава должен был рассматриваться особо.

Частное же предложение Ломоносова о командировании в чужие края семи студентов было принципиально принято Разумовским, с тем чтобы предварительно их знания были проверены в Профессорском собрании и чтобы об их поведении дали отзывы инспектор С. К. Котельников и университетские профессора (ААН, ф. 3, оп. 1, № 534, л. 195 об.).

Экзаменовать студентов не стали, но отзывы поступили. Все профессоры единодушно заявляли, что названные Ломоносовым студенты оправдывают его рекомендацию (там же, № 826, лл. 372—373). Тем временем Ломоносов снова захворал. На отзыве Фишера от 19 октября 1764 г. он написал: „О сем деле доложить, как я, повыздоровев несколько, присутствовать буду в Канцелярии. Тогда будем рассуждать и обще о посылке студентов за море“ (там же, л. 373 об.).

За несколько дней до этого Тауберт выступил с предложением, чтобы командируемые за границу студенты учились там „под надзиранием и руководством“ Шлёцера, на что Ломоносов ответил 15 октября 1764 г., что не вверит Шлёцеру „ниже волоса студентского“ (документ 281).

„копии с переведенных профессорских аттестатов о студентах, посылаемых в чужие края“ (там же, № 285, л. 185).

Вопрос об их заграничной командировке был окончательно разрешен только после смерти Ломоносова и притом далеко не так, как он предполагал: по воле Тауберта в отборе студентов участвовал Шлёцер, и ему же было поручено руководить ими за границей (Протоколы Конференции, т. II, стр. 538).

Из семи намеченных Ломоносовым студентов Академия командировала за границу после его смерти только двоих: П. Б. Иноходцова и И. Юдина (Протоколы Конференции, т. II, стр. 538, 540). Д. Д. Легкой уехал в Страсбург еще при жизни Ломоносова, в декабре 1764 г., сопровождая на правах гувернера детей опального Разумовского; там он и умер три года спустя (там же, стр. 530, 626). Г. Щукин был в 1766 г. из Университета „выключен“ и отправлен на службу в Сенат, к генерал-прокурорским делам (ААН, ф. 3, оп. 1, № 297, л. 369). О Шпыневе см. документ 352 и примечания к нему. Что сталось с А. Гориным и С. Кузнецовым — неизвестно.