Замечания о напечатании описания Китайского государства. 1764 августа 9 (№ 276)

1764 АВГУСТА 9. ЗАМЕЧАНИЯ О НАПЕЧАТАНИИ ОПИСАНИЯ
КИТАЙСКОГО ГОСУДАРСТВА

Примечания на оный ответ^1*

A. „На рассмотрение оного в Академическом собрании“.

Такового рассмотрения о переводе оных китайских книг не бывало, и нет в конференцском протоколе. И помянутое собрание не учинило бы толь нерассудно, чтобы отдать сие дело новоприезжему чужестранцу, не знающему еще российского языка, и мимо профессоров Миллера и Фишера.

B. „Сличая притом каждую и проч.“.

Неосновательная^2* отговорка, ибо сходны ли переведенные здесь известия о Китаях с другими авторами, в том нет нужды: ежели они сходны, то служат к подтверждению одно другому;^3* буде же несходны, то должно после ожидать лучших известий, а между тем бы дела не останавливать.

C. „Небольшую книгу, которая бы соотв[етствовала]“.

Правительствующего Сената намерение не в том состоит, чтобы в печать вышла о Китаях маленькая книжка, но в том, чтобы она была издана в народ. Итак, сие есть пустая ж отговорка.

D. „Ненужных окрестностей родословных таблиц и пр.“.

Родословные таблицы не почитаются нигде за ненужные окрестности: и то отговорка.

E. „Препоручаемо было и пр.“.

„препоручаемо было“, а должно сказать „препоручено было“. Ибо помянутые переводы отданы были действительно Шлёцеру для сочинения из них экстракта вскоре после присылки в Академию и находились у него около полутора^4* года без исполнения,^5* как и вверены были сему чужестранцу без повеления Правительствующего Сената и без соизволения Академии.^6* 2) „Академия его за способнейшаго к тому признала“. Сие совсем ложно, затем что Шлёцер принят адъюнктом в противность академическому регламенту, 13-му пункту, из чужестранных и сверх того без выбору и одобрения профессорского, и ради того не заседал он никогда в Профессорских собраниях, как другие адъюнкты, но был при переводах. А к сочинению оного экстракта никогда не был он признан достойным от Академии, и ниже какового рассуждения о том в Академическом собрании не бывало, разве сам г. статский советник Тауберт себя одного Академиею называет. И сие все показано в ответе ложно.^7*

F. „А кроме его Шлёцера оного дела и пр.“.

не отказался назначить им на вспоможение способных к тому студентов.

„Истории профессор Фишер и пр.“.

Здесь показано ложно и профессору Фишеру обидно, ибо оный Фишер в российском языке^8* искуснее, нежели Шлёцер, и, кроме самого сведения об них, по обхождению легко рассудить можно, что Фишер в России живет уже тридцать лет, а Шлёцер был тогда здесь едва один год, когда ему китайские переводы отданы. Притом он и напечатал, что у Фишера российских слов учился. Сверх сего оный же Фишер немало времени обращался на китайских границах, получил о тех странах хорошее сведение, знает языки не хуже Шлёцера и делом сократил Миллерову „Сибирскую историю“ по^9* ордеру, и потому к сочинению оного сокращения несравненно довольнее был, нежели Шлёцер.

Из сего ясно усмотреть можно, что г. статский советник Тауберт не обинулся свои проступки неправильного впущения Шлёцерова в Библиотеку толь далече закрывать бо́льшими, т. е. неисправность свою^10* извинять не токмо пустыми отговорками, но и совсем ложными в Правительствующий Сенат ответами.^11*

Примечания

Печатается по собственноручному черновику (ААН, ф. 20, оп. 1, № 2, лл. 196—197 об.).

— Билярский, стр. 717—720.

Датируется предположительно по упоминаемому Ломоносовым доношению Академической канцелярии, отосланному в Сенат 9 августа 1764 г.

В публикуемом документе речь идет о многотомном маньчжурском сочинении, которое в русском переводе озаглавлено так: „Обстоятельное описание происхождения и состояния маньджурского народа и войска, в осьми знаменах состоящего“. Эта работа, написанная в 30-х годах XVIII в. и приобретенная в Китае каким-то русским агентом, повидимому, в половине 50-х годов („в бытность нынешнего каравана“), была получена Академией Наук при сенатском указе от 29 марта 1756 г., предлагавшем перевести названное сочинение на русский язык (ААН, ф. 3, оп. 1, № 961, л. 33). Переводчиками были назначены прапорщик И. К. Россохин и специально для этой цели откомандированный из Иностранной коллегии переводчик А. Л. Леонтьев. К марту 1762 г. перевод был завершен (там же, № 208, л. 401), и 7 августа того же года последовал указ Сената о напечатании этого перевода „как наискоряе“ (там же № 968, л. 190). Это распоряжение Сената исполнено не было. Вместо того чтобы поставить вопрос о печатании перевода на обсуждение Канцелярии АН, И. И. Тауберт 22 октября того же года передал рукопись А. -Л. Шлёцеру (там же, № 208, л. 415 и № 609, л. 79 об., исх. № 1259), который 18 ноября представил в Канцелярию свой отзыв о ней (немецкий подлинник там же, № 208, лл. 349—350, русский перевод — Кеневич, стр. 284—286). Мнение Шлёцера сводилось к тому, что хоть содержание переведенного сочинения и „важно“, однако печатать его целиком нет смысла: достаточно „выписать обстоятельства, которые принадлежат до истории“, и снабдить их примечаниями. Эту работу Шлёцер соглашался принять на себя. На том дело и остановилось впредь до тех пор, пока Сенатская канцелярия не запросила 29 июля 1764 г. об его положении (ААН, ф. 3, оп. 1, № 208, л. 417). В ответ на этот запрос Тауберт 9 августа 1764 г. без ведома Ломоносова представил в Сенат следующее доношение: „Российский перевод описания Китайского государства, состоящий в шестнадцати томах, прислан в Академию для напечатания в августе месяце 1762 году; но по рассмотрении оного в Академическом собрании рассуждено, что сей книги во всем ее пространстве и так, как она ныне есть, печатать никоим образом невозможно и только бы напрасно потерян был превеликий кошт и время, а никто бы ее покупать не стал, потому что весьма много излишнего и для сведения Европе ни мало не нужного в ней содержится; к тому ж самый штиль китайский, подражающий форме указов и протоколов, не такой, чтоб мог быть вразумителен и приятен читателю; а чтоб прямую пользу из сея книги получить, то надлежит искусному в исторических сочинениях ученому человеку сделать из нее экстракт, сличая притом каждую материю с тем, что другие авторы, яко Дюгалд и прочие авторы, писали о Китайском государстве, и таким образом выдать небольшую книгу, которая бы соответствовала и намерению Правительствующего Сената и содержала бы в себе систематическим порядком все то, что в вышеписанных шестнадцати больших томах без порядку рассеяно и соединено с великим множеством ненужных окрестностей, родословных таблиц, имен и титулов по китайскому обыкновению. Но как сие дело стоит великого труда, то одно прочитание всех вышеписанных шестнадцати томов занять может немалое время, не упоминая сколько еще сверх того требуется времени к сочинению и добрым рассудком о нужных материях экстрактов и к описанию всего равным историческим штилем; то оное хотя и препоручено было адъюнкту Шлёцеру, которого Академия по его искусству в исторических сочинениях и знанию многих языков к тому за способнейшего признала, однако он представил напротив того разные свои требования, по которым его вскоре удовольствовать было невозможно; итак, издание в печать сего описания Китайского государства за вышепрописанными обстоятельствами поныне остановилось, а кроме его, Шлёцера, оного дела, на таком основании, как здесь предписано, препоручить было некому, потому что историограф и профессор Миллер обязан многими другими делами, а другой при Университете истории профессор Фишер как по должности своей при том Университете, так и по летам своим и недовольному знанию российского языка к сему сочинению употреблен быть не может“ (там же, лл. 420—421). Критике этого доношения и посвящен публикуемый документ, предназначенный, вероятно, для личной подачи в С нат.

Тауберт действительно солгал, донося Сенату, будто перевод рассматривался в Академическом собрании и будто этим собранием выдвинута кандидатура Шлёцера: ни того, ни другого на самом деле не было. Шлёцер в 1762 г. знал русский язык еще настолько слабо, что поручать ему сочинение русского текста было по меньшей мере „нерассудно“. Прав Ломоносов и в том отношении, что не было никаких оснований обходить в этом случае Фишера и Миллера. Оба жили в России уже более тридцати лет и владели русским языком несравненно лучше Шлёцера. По словам самого же Шлёцера, „Фишер во время своих разъездов по Сибири напал на мысль собирать повсюду слова неизвестных народов“ (Кеневич, стр. 171). Перу Фишера принадлежала статья „О разных именах Китайского государства“ („Ежемесячные сочинения“ 1756, октябрь, стр. 311—327). Что касается Миллера, то тот же Шлёцер говорил с особенным уважением о собранных Миллером „рукописных китайских известиях“ и о том, как полезны оказались бы они именно в данном случае (Кеневич, стр. 285). Наконец, Миллер успел уже ознакомиться с переведенным по указу Сената маньчжурским сочинением и дал о нем отзыв (ААН, ф. 3, оп. 1, № 208, л. 370). О „Сибирской истории“, составленной Фишером по труду Миллера „История Сибири“, см.. Пекарский I, стр. 632—633. Таким образом, и Фишер и Миллер бесспорно обладали в области китаеведения некоторой квалификацией, уже во всяком случае большей, чем совершенный новичок в этом деле Шлёцер. Не приходится говорить о том, как справедливо было мнение Ломоносова о необходимости опубликовать весь перевод в полном его виде а не в выдержках.

Дело о печатании вышеупомянутого перевода продолжало оставаться без движения еще несколько лет. Лишь в сентябре 1767 г. состоялось, наконец, постановление о сдаче перевода в печать (ААН, ф. 3, оп. 1, № 537, л. 248). Но вышел он в свет только в 1784 г.