1764 МАЯ 26. ОПРЕДЕЛЕНИЕ КАНЦЕЛЯРИИ АН О ПРОВЕРКЕ
В АКАДЕМИЧЕСКОМ СОБРАНИИ ЗНАНИЙ А. -Л. ШЛЁЦЕРА
1764 года маия 26 дня по указу е. и. в. Канцелярия Академии Наук, слушав доношения адъюнкта Шлёцера, которым просит о увольнении его для представленных в том доношении резонов на три месяца в его отечество, в чем Канцелярия и намерена ему снисходить, но как он притом же желает ведать, какого впредь о себе определения и способов к произвождению своего счастия при Академии ожидать имеет, а для опыту своего знания представил в Академическое собрание пиэсу своего сочинения, того ради приказали: в Академическое собрание послать указ и при том с доношения его приложить копию и требовать, чтоб, распрося его о всех тех знаниях, которыми надеется он Академии и российскому обществу оказывать полезные услуги, подать в Канцелярию академическую письменное мнение о том, имеет ли он довольные качества, чтоб в какой-нибудь науке при академическом ученом корпусе или при Университете быть профессором, дабы не упустить человека, который, как известно, сверх прочих своих достоинств, оказал уже такие успехи в российском языке, каких от выписываемого вновь иностранного человека не инако, как чрез долгое время, ожидать можно.
Иван Тауберт
Михайло Ломоносов
Секретарь Михайло Гурьев
Примечания
Печатается по подлиннику, писанному писарской рукой и подписанному Таубертом и Ломоносовым (ААН, ф. 3, оп. 1, № 475, л. 132).
Впервые напечатано по тексту указа Академической канцелярии от 26 мая 1764 г., дословно совпадающему с текстом публикуемого определения, — Билярский, стр. 698—699.
в тот же день исполнено посылкой указа в Академическое собрание, подписанного Ломоносовым (ААН, ф. 3, оп. 1, № 282, л. 202). „Сколько труда и искусства, должно быть, стоило Тауберту склонить своего товарища [т. е. Ломоносова] к моей просьбе!“ — говорит Шлёцер в своих мемуарах и добавляет, что к этому времени Ломоносов еще не мог прочитать его пробной работы (Кеневич, стр. 186 и 187). Это последнее сообщение правдоподобно, что же касается патетического восклицания о „труде и искусстве“ Тауберта, то оно едва ли уместно: судя по тексту указа, Ломоносов подписал его вполне сознательно, даже, может быть, сам его и составил. Из этого текста можно заключить, что Ломоносов предполагал, очевидно, выступить лично в качестве одного из экзаминаторов Шлёцера и принять непосредственное участие в обсуждении итогов испытания с тем, чтобы по этому предмету было вынесено — опять-таки при его участии — коллективное решение Академического собрания.
— они это понимали — был небезопасен (Протоколы Конференции, т. II, стр. 517). 28 мая 1764 г. конференц-секретарь Г. -Ф. Миллер сообщил Канцелярии от лица академиков, что „словесный распрос“ признан неудобным, так как Шлёцер мог бы счесть его „за экзамен, которому он едва ли себя подвергнет“, и что лучше поэтому получить от него, как и сам он предлагает, „план всем упражнениям, которые при Академии отправлять может“ (ААН, ф. 3, оп. 1, № 282, л. 203; Билярский, стр. 699).