1760 ОКТЯБРЯ 20. ОПРЕДЕЛЕНИЕ КАНЦЕЛЯРИИ АН ОБ ОБРАЩЕНИИ
В СЕНАТ С ПРОСЬБОЙ ОСВОБОДИТЬ АКАДЕМИЮ
ОТ ПЕРЕВОДА АКТОВ ЛИФЛЯНДСКОГО И ЭСТЛЯНДСКОГО
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
1 в Канцелярию Академии Наук получено лифляндских и эстляндских рыцарских, земских и городских прав с переводами и без переводов двадцать две книги и велено переведенные уже на российский язык в исправности освидетельствовать, а непереведенные, в самой скорости переведя, с засвидетельствованием взнесть в Правительствующий Сенат немедленно. Того ради по указу е. и. в. Канцелярия Академии Наук приказали: в Правительствующий Сенат представить репортом: 1-е) По силе апробованного от е. и. в. за подписанием е. в. собственныя руки прошлого 1747 году июля 24 дня Академического регламента и штата, положено при оной известное число академиков и адъюнктов, которые по примеру других академий единственно упражняются в математических, физических и к истории натуральной принадлежащих науках, стараясь в оных делать всякие для приращения наук во всем свете, а особливо для славы и чести России полезные изобретения и разыскания, о чем доказывают издаваемые при Академии «Комментарии» и другие ученые сочинения, а кроме того по Регламенту академическому ни к какому другому делу не обязаны. 2-е) Находящихся при Университете и Гимназии профессоров и учителей должность равномерно состоит только в том, чтобы в предписанных науках лекции читать студентам, а в Гимназии обучать юношество.
Как первые, так и последние будучи отчасти иностранные, а отчасти природные российские, которые для знания наук имели более нужду в латинском языке, нежели в немецком, неспособны к предприятию таких переводов, да и кроме того, как выше упомянуто, обязаны другими должностьми; студенты же, кои ныне при Университете на академическом содержании состоят, начинают еще только обучаться вышним наукам и языкам и разве со временем из них выдут некоторые к переводам способные, а которые были старые студенты, также и переводчики, оные с данными им в силу Академического регламента аттестатами уволены по их прошениям для определения в другие команды, в том числе и в Московской университет в профессоры и в учители; 3-е) По штату положено при Академии для переводу газет и всяких в печать издаваемых сочинений только двое переводчиков, которые как оными, так и другими академическими делами весьма отягчены, а при всем том за недовольным знанием немецкого языка, требуют еще за собою поправления, а чтоб юристические дела переводить, совсем не в состоянии, ибо к исправному переводу не довольно, чтоб знать оба языка, с которого и на который делается перевод, но должно разуметь и самую материю, без чего желаемое намерение никогда получено не будет, и употребленные на перевод время и труды будут вовсе напрасны, не упоминая о замешательствах и сумнениях, какие произойти могут в делах от таких неисправных и невразумительных переводов. Правительствующий Сенат из сего ясно усмотреть соизволит, что при Академии к переводу на российский язык присланных лифляндских и прочих прав, из коих большая часть на шведском языке, ни единого способного, а шведского языка и совсем переводчика нет, а по числу переводимых книг и того, что Коллегия эстляндских и лифляндских дел еще впредь сообщить имеет, думать должно, что если все, как надлежит, исправно перевести, то на многие годы работы будет, да и то не одному, но многим переводчикам вместе. И просить Правительствующий Сенат, чтоб Академию за предписанными невозможностьми от переводу оных книг уволить.
Если же Правительствующему Сенату угодно будет истребовать от Канцелярии Академии Наук представления некоторых способов, каким образом принятое намерение о переводе всех оных законов наилучше исполнено быть может, то она, получа такое повеление, Правительствующему Сенату нижайше представить не преминет.
Михайло Ломоносов
И. Штелин
Секретарь Михайло Гурьев
Подписано октября 20 дня
1760 года
471, л. 224).
Публикуется впервые.
Выставленная на публикуемом определении дата — 20 октября 1760 г. — является датой его подписания, решение же Академической канцелярии, изложенное в этом определении, было принято четырьмя днями ранее — 16 октября 1760 г.: этим днем помечен репорт, поданный Канцелярией в Сенат во исполнение упомянутого решения (ААН, ф. 3, оп. 1, № 256, лл. 204, 206, 208, 210).
В объяснительной записке к проекту нового устава Академии Наук, над которым Ломоносов работал в 1764 г., он отметил, что Академию «гнетут и почти удушают дела, ей несвойственные и чуждые», которые «препятствуют пользе и успехам наук» и которые поэтому необходимо «отсечь и отбросить прочь» (документ 408).
однако содержание этого документа отражает бесспорно точку зрения Ломоносова, по указаниям которого он, очевидно, и написан.
Составленный Таубертом текст не вполне удовлетворил Ломоносова. Полгода спустя он писал по этому поводу президенту Академии: «Чтобы Правительствующему Сенату не показать никакой прикрости [т. е. досады], советовал я моим товарищам, чтобы по возможности что-нибудь в послушание сделать» (документ 453, II, п. 1). Судя по сохранившимся документам, Тауберт учел совет Ломоносова: в текст репорта Сенату, совпадавший первоначально с текстом публикуемого определения и уже подписанный всеми тремя советниками Академической канцелярии, в том числе и Ломоносовым, Тауберт внес своей рукой кое-какие поправки, смягчив резкость некоторых выражений, и заключил репорт обещанием, что Академия Наук «о свидетельствовании переведенных уже на российский язык книг крайнейшее свое старание прилагать будет» (ААН, ф. 3, оп. 1, № 256, лл. 205—210). Уклоняясь, таким образом, от перевода присланных ей иноязычных актов, Академия Наук соглашалась только отрецензировать чужие готовые переводы. Репорт Академии до такой степени раздражил сенаторов, что они отказались его принять. Тауберту, который лично принес репорт, они объявили, по словам Ломоносова, «твердый выговор» (документ 453, II, п. 1) и приказали, «чтобы по силе упомянутого Правительствующего Сената указа во всем учинено было непременное исполнение» (ААН, ф. 3, оп. 1, № 472, л. 133). «Непременного исполнения», однако, не последовало. Задача, возложенная Сенатом на Академию Наук, была ей действительно не под силу: предстояло перевести с немецкого, старонемецкого и шведского языков около 9000 страниц (там же, № 256, лл. 232—233). Безвыходное положение понудило Академическую канцелярию стать на путь сознательных затяжек и формальных отписок. Когда восемь месяцев спустя Сенат запросил о положении дела, то оказалось, что к работе еще и не приступали (там же, лл. 235—236). В конечном итоге перевод актов был возложен Сенатом на Юстиц-коллегию по делам лифляндским и эстляндским, в состав которой был введен для этой цели новый член, отставной дипломат А. С. Волков. Участие же Академии в этом деле было сведено лишь к командированию в помощь Волкову двух знающих языки студентов (там же, лл. 241—242). Отпуская студентов, Ломоносов настоял, чтобы они работали у Волкова только в свободное от лекций время, «дабы производимые ими науки не остались втуне» (там же, л. 246).
1