Памятная записка о неправильностях, допущенных при сдаче подрядов на строительные и ремонтные работы. 1760 не позднее июня 4 (№ 448)

1760 НЕ ПОЗДНЕЕ ИЮНЯ 4. ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА О НЕПРАВИЛЬНОСТЯХ,
ДОПУЩЕННЫХ ПРИ СДАЧЕ ПОДРЯДОВ НА
СТРОИТЕЛЬНЫЕ И РЕМОНТНЫЕ РАБОТЫ

Для памяти о подрядах академических

1

С начала^1* починки академических погоревших палат весьма^2* многие были подрядчики у поставки разных материалов и различных работ. И как всякий подрядчик барыша себе и на харчи требует излишнего, то воспоследовало от сего, что данной от Правительствующего Сената суммы — двадцати трех тысяч — недостало на починку Обсерватории, что безмерно дорого,^3* а особливо, что по оценке архитектор Шумахер на постройку нового корпуса, каково ныне^4* строение, в коем Канцелярия,^5* положил только 17 тысяч. И так починка корпуса, и то не всего, который только одною четвертью больше другого,^6* стала шестью тысячьми дороже того, который целый с фундамента построить^7* должно. На выстройку Обсерватории и в Библиотеке и Кунсткамере шкафов хочет г. советник Тауберт употребить деньги из суммы Книжной лавки,^8* которая не на то определена, но на покупку книг. Библиотека не состоит в золотых шкафах, но в книгах, коими наша Библиотека весьма недостаточна.^9* Для того^10* должно просить от Правительствующего Сената, как и на прежную выстройку. Однако опасно,^11* что потребуют счету издержанных на починку двадцати трех тысяч!!

2

При починке погоревшего корпуса допусканы были в подряд столяры Бехер и Кинт, которые выше всякой меры дороги, для чего при подряде починки Обсерватории и протестовано мною^12* ради следующих причин.^13*

3

В отсутствии моем на заводы подряжены были они, столяры, перестроить академический Боновский дом за полторы тысячи рублев на старом фундаменте (который выше земли на два аршина) из старых всех материалов, кроме тех, которые изгнили или переломаны, за что совершенно можно было совсем новый двор построить на толь высоком, готовом и твердом фундаменте. Но того еще не довольно. Дом выкрашен сверх подряду на особливый академический кошт. И, наконец, без всякого стыда жаловались столяры-подрядчики, что они в накладе, и ради того выдано им из казны сверх того еще двести рублев, якобы для излишния работы в противность всякой справедливости. В сем доме г. Тауберт жил полтора года, будучи^14* допущен на малое время, и через сие профессор Сальхов имел причину отговариваться от трудов химических, и тем потеряно время и сумма на плату ему, Сальхову, за квартеру.^15*

4

Волкова и Лутковского домы перестроивали те же столяры. Что при том происходило, о том много слышно, однако слухом уверяться не должно. Только то^16* Канцелярии.^17* Сверх того, г. советник Тауберт занял многое число покоев, и еще есть порожжие, где бы бессемейному человеку, профессору Гришову, удобно жить можно было, которому ныне за квартеру платится триста рублев напрасно.

5

Для выстройки Обсерватории учинен подряд свыше архитекторской оценки четыреста рублев с теми же столярами, якобы для поздого времени все им станет дороже. Однако, несмотря на знатные задатки и на излишную цену, оная Обсерватория не токмо на срок прошлой осени, но и по сие число еще^18* не выстроена, и астрономы ею пользоваться отнюд не могут. И так чрез сие излишняя казна и время для наблюдения утрачено.^19* А починивать уже начали за   ^20* лет.^21*

6

Построены реалы и кассы в новой Типографии от тех же столяров по подряду безмерно дорогою ценою: тройные по шестидесяти рублев. А ныне для делания новых реалов в старой Типографии подряжаются те же столяры. А как явился русский столяр к сему подряду с товарищем, то г. советник Тауберт всякими мерами его от подряду отгонял,^22* похлебствуя прежним и стоя за них, как бы за таких, кои все академические постройки на откуп взяли, к чему он употреблял^23* к русским разные угрозы и неосновательные требования. Напротив того, немецкие столяры приходили^24* иногда пьяны в Канцелярию и делали25* грубости, а особливо мне. Наконец, оные кассы остались за русским подрядчиком ниже 30-ти рублев, а проба от него дана лучше немецких.^26*

7

Помянутые столяры, потому что они немцы, не имеют никакого перед российскими преимущества, для того, что они сами своими руками не токмо за другое, но и за свое дело в подрядах не принимаются, а работают все русские под их смотрением. А на такое смотрение над русскими есть в Академии архитектор Шумахер и столярный мастер Фрич, которые могут и должны смотреть над русскими столярами.

9

Сие требует строгого рассмотрения для сбережения казны ее величества, а паче чтобы такое излишнее расточение не привело академических служителей в нынешнее время в конечную нужду.

Примечания

Печатается по черновику, написанному рукой И. С. Баркова с собственноручными поправками Ломоносова (ААН, ф. 20, оп. 1, № 2, лл. 17—18), с указанием в сносках вариантов по более раннему собственноручному неполному черновику (там же, лл. 2—3).

Впервые напечатано (с неверным обозначением даты) — Билярский, стр. 496—499.

Датируется предположительно по содержанию документа: как явствует из его текста (п. 4), он писался еще при жизни академика Гришова, умершего 4 июня 1760 г.; следовательно, документ написан никак не позднее этого числа; в тексте (п. 5) упоминается, что Обсерватория «не токмо на срок прошлой осени, но и по сие число еще не выстроена», а так как под «прошлой осенью» следует разуметь, вне всякого сомнения, осень 1759 г. (см. документ 439 и примечания к нему), то документ написан бесспорно не ранее зимы 1759—1760 гг. и притом едва ли в начале этой зимы, т. е., вероятно, не в 1759, а в 1760 г.

Неясно, кому адресован публикуемый документ. По содержанию он близок к п. 6 раздела II записки, поданной Ломоносовым президенту Академии под заглавием «Для известия о нынешних академических обстоятельствах» (см. документ 453), и, может быть, предназначался для передачи ему же. Однако текст документа не исключает и такого предположения, что Ломоносов намеревался вручить свою записку кому-либо из высокопоставленных лиц, не имевших прямого отношения к Академии.

Об упоминаемых в п. 1 неправильностях, допущенных академической администрацией при ремонте пострадавшего от пожара здания Библиотеки и Кунсткамеры, см. документ 439 и примечания к нему.

Об упоминаемых в пп. 2 и 5 злоупотреблениях, допущенных при ремонте Обсерватории, см. документ 453, II, п. 3 и примечания к нему.

Упоминаемый в п. 3 Боновский дом, называвшийся так по фамилии прежнего владельца, генерала Г. И. Бона, находился на Васильевском острове, между 1-й и 2-й линиями («Ломоносов», III, стр. 335—336). В этом доме с 1741 по 1757 г. жил Ломоносов. Немедленно после его выезда оттуда было приступлено к капитальной перестройке дома, которую взялся произвести за 1500 р. подрядчик Кинт. По окончании ремонта в Боновский дом должны были переехать академики Гебенштрейт и Сальхов со своими адъюнктами (ААН, ф. 3, оп. 1, № 761, лл. 45—47). Тауберт проживал в этом доме, согласно ордеру президента Академии, с начала 1758 г. (там же, № 469, л. 16).

Упоминаемые в п. 4 «Волкова и Лутковского домы» сохранились и поныне (Васильевский остров, 7 линия, № 2) и продолжают оставаться в ведении Академии Наук СССР. Конфискованные в недостроенном виде у полковника Лутковского (в 1724 г.) и у генерала А. Волкова (в 1725 г.), они были переданы в 1757 г. Академии Наук, и на их достройку было отпущено Сенатом 6500 р. (там же, № 761, лл. 28, 73—74 и № 469, л. 266). Подрядчиком и тут оказался Кинт (там же, № 761, лл. 102—104). Ордером президента Академии от 5 октября 1758 г. Тауберту была предоставлена в одном из этих домов «пристойная квартира» (там же, № 469, л. 266 об.).

Упомянутая в пп. 4 и 6 «новая Типография» была оборудована стараниями Тауберта в доме Волкова и Лутковского и пущена в ход в середине февраля 1759 г. Ордером президента Академии она была «совсем отделена» от старой академической Типографии и передана в «единственное ведение» Тауберта (там же, № 470, лл. 186—187; подробности о весьма своеобразных условиях деятельности новой Типографии см. Пекарский, I, стр. 654—656).

«похлебства г. Тауберта к немецким столярам» вполне подтверждаются сохранившимися документами. Благодаря покровительству Тауберта, едва ли бескорыстному, подрядчики Кинт и Бехер получили своего рода монополию на все наиболее крупные строительные и ремонтные работы по Академии Наук, не взирая на то, что их цены неизменно оказывались выше сметных, что договорные сроки нарушались ими систематически и что качество их работы было далеко не безупречно: так, например, жилые «светлицы» для младшего технического персонала Академии, построенные Кинтом в 1762 г. на 14 и 15 линиях Васильевского острова, через год пришли уже в упадок (ААН, ф. 3, оп. 1, № 472, лл. 43 и 103, № 473, л. 95 и № 474, л. 172).