1747 МАРТА 9. РЕПОРТ ПРЕЗИДЕНТУ АН С ОБЪЯСНЕНИЕМ
ПО ПОВОДУ ДОНОШЕНИЙ, ПОДАННЫХ АКАДЕМИКАМИ
В СЕНАТ
Сиятельнейшему графу Кириле Григорьевичу Разумовскому,
и разных орденов кавалеру
Нижайший репорт
еще какие доказательства и утверждаюсь ли на оных доношениях. Того ради сим нижайше репортую, что когда по указу Правительствующего Сената повелено было Профессорскому собранию оному же Правительствующему Сенату представить о непорядках, от Канцелярии Академии Наук происшедших, тогда подписался я под доношениями ради двух пунктов: первое, что в Академии выдавано было жалованье весьма непорядочно и с долговременною задержкою, отчего многие пришли в скудость и в великие долги, второе, что не было довольного числа студентов, которых бы обучать можно было для пользы отечества. Сии два пункта не требуют никакого доказательства, но всякому довольно известны. В прочем уповаю, что чрез сильное вашего высокографского сиятельства у е. и. в. предстательство и чрез мудрое ваше рассмотрение помянутые два недостатка в скором времени отвращены будут. Того ради больше о том представлять и доносить ничего не имею.
Академии Наук профессор
Марта 9 дня
Примечания
Печатается по собственноручному подлиннику (ААН, ф. 20, оп. 3, № 109, лл. 1—2).
— Модзалевский, стр. 314—317.
«Никогда г. советник Шумахер так самовластно не поступал, как с того времени, когда бывшая над ним Следственная комиссия в его пользу решена была», — так, совершенно справедливо было охарактеризовано всеми профессорами положение создавшееся в Академии Наук к половине 1745 г. (Пекарский, I, стр. 46). Поведение Шумахера вызывало бесчисленные столкновения его с профессорами. В течение второй половины 1745 г. ими было подано несколько жалоб на Шумахера в Сенат; первая из них датирована 17 июля 1745 г. (см. Материалы, VII, стр. 468—469, 480—485, 490—491, 503—510, 540—546, 548—555, 634—647, 676—678, 697—700, 718—735); некоторые были подписаны и Ломоносовым (см. Модзалевский, стр. 103—105, №№ 243, 246—248). В ряде этих жалоб Шумахеру ставились, между прочим, в вину, с одной стороны, систематическая «недача жалованья», которая довела многих академических служащих до «крайнего убожества и разорения», а с другой стороны — отсутствие при Академии «довольного числа студентов», особенно же русских.
Вскоре после состоявшегося 21 мая 1746 г. назначения К. Г. Разумовского президентом Академии Сенат при указе от 16 июня того же года передал все жалобы профессоров на его рассмотрение (Материалы, VIII, стр. 129—135). Разумовский не торопился с их разрешением, а Шумахер тем временем, сблизившись с Г. Н. Тепловым, успел обеспечить более чем благополучный для себя исход дела. По существу жалоб были запрошены объяснения от Шумахера (там же, стр. 146—147), а 24 февраля 1747 г. всем профессорам-жалобщикам было предложено письменно сообщить президенту, «имеют ли из оных кто к помянутым поданным от них доношениям еще какие доказательства и утверждаются ль на прежних своих доносах или нет?» (там же, стр. 387). Ответом на это предложение и явился публикуемый репорт Ломоносова.
При оценке этого документа необходимо учесть следующее: в момент его подачи всем профессорам, в том числе и Ломоносову, было хорошо известно, что дело по их жалобам приняло весьма неблагоприятный и даже опасный для них оборот. Профессоры, предвидя месть со стороны Шумахера, спешили так или иначе обезопасить себя: одни, как, например, В. К. Тредиаковский, прямо отступались от прежних своих жалоб и заявляли, что «всеконечно уничтожают» свою подпись под поданными в Сенат доношениями (ААН, ф. 3, оп. 12, № 44, л. 104 об.), другие, как П. -Л. Леруа, ссылались на свою недостаточную осведомленность об академических порядках (там же, л. 105), третьи, как Х. -Н. Винсгейм, пытались отговориться тем, что по должности не могли не присоединить своей подписи к другим (там же, л. 108).
Публикуемый репорт Ломоносова хоть и написан с несвойственной ему сдержанностью, однако же резко отличается от репортов других профессоров своей определенностью, твердостью и безоговорочной прямотой. Множество мелких фактов, приведенных в жалобах, Ломоносов свел к двум, но таким, которые, с одной стороны, были совершенно бесспорны, а с другой стороны, являлись наиболее вопиющими.
«винным не оказался», но достоин «высочайшей милости» (Материалы, IX, стр. 329). Эта «милость» не заставила себя долго ждать: не прошло и двух месяцев, как оклад жалованья Шумахера был увеличен в полтора раза (там же, стр. 393). В июле 1747 г. был утвержден новый регламент Академии Наук, который, по справедливому замечанию одного из ее историков, «весь, от первого до последнего параграфа, написан к поддержанию неограниченной власти президента и Академической канцелярии, а стало быть к конечному подчинению им академиков и всей их деятельности» (Пекарский, I, стр. 49). Кроме того, относительно профессоров, писавших жалобы в Сенат, было приказано «о всем их непорядстве учинить в собрании выговор и притом наикрепчайше подтвердить, чтоб они все свои прежние затеи отложили и впредь не в справедливость отнюдь не вступали» (Материалы, IX, стр. 327).