Радовский М. И.: М. В. Ломоносов и Петербургская академия наук
Глава IX. Памяти М. В. Ломоносова

Глава IX

ПАМЯТИ М. В. ЛОМОНОСОВА

15 апреля 1765 г., через одиннадцать дней после кончины Ломоносова, с речью памяти его в Академическом собрании выступил почетный член Академии Николай-Габриель Леклерк.¹

Об авторе этого первого некролога Ломоносова необходимо сказать несколько слов. В то время он занимал место личного врача у Разумовского. Это обстоятельство в значительной мере было причиной его избрания в Петербургскую Академию. Но Леклерк известен не только как медик, хотя до переезда в Россию у себя на родине во Франции он проявил себя лишь как врач в военном ведомстве.²

Попав в нашу страну, Леклерк заинтересовался историей и культурой России и не мало сделал для популяризации их на французском языке. Правда, не будучи профессиональным историком и не имея глубоких знаний по истории прошлого новой для него страны, он допустил в своих трудах, особенно в главном из них — шеститомной «Истории физической, нравственной и политической древней и новой России»,³ не мало грубых ошибок, вызвавших тогда же резкую критику.⁴ Однако автор искренно стремился ознакомить французских читателей с достоинствами русского народа. Не лишенный литературного дарования, он перевел на французский язык некоторые выдающиеся произведения русских писателей, в том числе поэму Ломоносова «Петр Великий».⁵ За четыре дня до выступления Леклерк был избран в Академию,⁶ и он начал свою речь с благодарности за оказанную ему честь. Замечательная характеристика Ломоносова и оценка значения его в истории русской культуры, данные Леклерком, были совершенно справедливы. Речь эта была им заранее написана, и Собрание приняло решение хранить копию ее в Архиве Академии;⁷ решение, однако, не было выполнено по причинам, о которых речь будет ниже. Лишь через сто лет текст этой речи удалось найти в Архиве Министерства иностранных дел, и П. П. Пекарский опубликовал ее.⁸

Из выступления Леклерка приведем лишь следующие строки: «Но я слишком много говорю вам о себе, милостивые государи! Польза частного лица не в состоянии вознаградить общественной утраты! То же самое чувство, которое делает меня столь признательным и оказанной вами благодарности, должно откликнуться и на вашу справедливую горесть. Оно должно умилиться вместе с вашими Музами, одеться в траур вместе с ними. Не стало человека, имя которого составит эпоху в летописях человеческого разума, обширного и блестящего гения, обнимавшего и озарявшего вокруг многие отрасли. Не стало возвышенного поэта, который в минуты своего, поистине славного творчества равнялся той птице, которая поднявшись выше облаков, неподвижно останавливает взор на светило, не ослепляясь его блеском! Какой молодой орел в состоянии подражать смелости и быстроте его полета?».

Нетрудно себе представить, какое впечатление произвели эти слова на присутствовавших недругов Ломоносова. Принятое решение, о котором упоминалось выше, было по существу только отпиской. Ведь надо же было как-то откликнуться на выступление личного врача президента, к тому еще весьма ученого человека. Уже на следующем заседании, состоявшемся через три дня, были приняты меры к ослаблению впечатления от выступления Леклерка, как это видно из следующей записи в протоколе от 18 апреля: «Собраны мнения академиков о похвальном слове Ломоносову и другим прежде умершим академикам; эти некрологи должны быть составлены и включены в Commentarii».⁹ Еще более выразительным является решение, вынесенное на заседании 22 апреля. Видимо, Леклерк желал, чтобы произнесенная им речь была достоянием не одной лишь небольшой группы ученых (на заседании 15 апреля присутствовало всего восемь академиков), а широкого круга читателей, включая сюда и зарубежных. Вот что гласит протокольная запись: «Недавно произнесенная речь достойного Клерка по приказу президента рассмотрена в Собрании и вследствии того, что некоторые выражения не всем понравились, была передана академикам с тем, чтобы каждый решил, что по его мнению в ней следует смягчить или опустить и доложил бы об этом на следующем собрании».¹⁰ Тем не менее ни на следующем, ни на каком-либо другом собрании больше этот вопрос не поднимался, хотя известно, что академик Штелин, заменивший Миллера на посту конференц-секретаря Академии, готовился выступить, правда, не с «панегириком», как это полагалось в таких случаях, а с целью лишь «просмотреть краткую биографию знаменитого человека, оказавшего великие заслуги отечеству, наукам и искусствам, человека, можно сказать, необыкновенного».¹¹

Образ Ломоносова-ученого был воскрешен лишь в XX в., и главная заслуга в этом принадлежала Б. Н. Меншуткину.¹²

Трудно переоценить то, что было сделано этим первым исследователем жизни и творчества отца русской науки. Справедливость, однако, требует отметить, что Ломоносов и его деятельность и до работ Меншуткина не совсем были забыты. Рост национального самосознания в России побудил ее передовых людей в XVIII и XIX вв. с благодарностью обращаться к памяти «первого русского университета», как называл Пушкин Ломоносова, да и в самой Академии наук даже и в XVIII в. были предприняты важные меры к увековечиванию имени Ломоносова.

Надо сказать, что Тауберт, оставшийся после смерти Ломоносова единственным начальником Академической канцелярии, недолго мог управлять делами Академии. В 1766 г. ее структура претерпела важные изменения. Разумовский, как и другие видные деятели предыдущего царствования, был оттеснен от занимаемых им позиций и отстранен от академических дел, хотя формально и числился президентом еще более тридцати лет. В Академии была введена новая должность — главный директор, которым был назначен двадцатитрехлетний брат фаворита Екатерины II Григория Григорьевича Орлова (1734—1783), Владимир.¹³ Пост директора он занимал до 1774 г.,¹⁴ когда у царицы появились новые фавориты. Главный директор Академии стал теперь полновластным ее главой; он положил конец Канцелярии как главного органа управления Академии и отстранил Тауберта от руководства. В бытность Орлова директором Академии было предпринято и осуществлено двухтомное собрание сочинений Ломоносова.¹⁵ «Собрание разных сочинений в стихах и прозе Михайла Ломоносова») было выпущено Академией наук в 1751 г.; через шесть лет Московский университет издал «Собрание разных сочинений в стихах и в прозе господина колежского советника и профессора Михайла Ломоносова». На титуле помечено, что это издание является вторым и расширенным («с прибавлениями»). Сюда вошли, кроме поэтических произведений» и публичные выступления («Слова»).

Корректурный оттиск титульного листа Собрания сочинений Ломоносова, 1751 г.

На фронтисписе изображен портрет Ломоносова со следующей надписью под ним:

Московский здесь Парнас изобразил витию,
Что чистый слог стихов и прозы ввел в Россию,
Что в Риме Цицерон и что Виргилий был,
То он один в своем понятии вместил,
Открыл натуры храм богатым словом россов
Пример их острты в науках Ломоносов.

В 1759 г. Московский университет предпринял следующий выпуск этого издания «с сочинителевыми исправлениями» под названием «Собрания разных сочинений в стихах и в прозе колежского советника и профессора Михайла Ломоносова. Книга вторая, в которой содержится Краткого руководства к красноречию разделение первое, состоящее из Риторики, или общих правил обоего красноречия, то есть оратории и поэзии». Академическое издание 1768 г. состоит тоже из двух томов (книг); оно значительно беднее того, которое было выпущено Московским университетом. Научные произведения Ломоносова в нем вовсе не помещены, а из ораторской прозы включены лишь «Слово похвальное» Елизавете Петровне и Петру Великому. Третье Академическое издание сочинений Ломоносова, выпущенное в 1775 г., являлось стереотипным воспроизведением предыдущего, если не считать небольших изменений на титулах.¹⁶

Первые попытки издания собрания сочинений Ломоносова, включающего, кроме речей, произнесенных на публичных ассамблеях, и другие научные труды, принадлежат снова Московскому университету.¹⁷ Издание это подготовлено к печати ректором Московской славяно-греко-латинской академии архимандритом Дамаскиным,¹⁸ в числе ученых титулов которого значится и «Геттингенского Исторического института член». Оно посвящено «почтеннейшим господам Вольного Российского собрания, достойнейшим членам, о поправлении и обогащении российского языка старающихся». В отличие от предыдущих это издание включает и иноязычные сочинения Ломоносова. Свою работу Дамаскин предпринял с целью, как он писал в обращении к членам Вольного российского собрания, «чтобы как переводчики и сочинители наши, так и обучающиеся в школах юноши могли удобнее достать и для подражания в правописании и красоте слога всегда пред очами иметь самого лучшего Российского писателя».

Литературная организация, которой было посвящено это издание сочинений Ломоносова, ставила перед собой именно такие задачи: «Из вышедших на свет, — писал Дамаскин в своем обращении, — старанием вашим нескольких частей опытов трудов

Титульный лист Собрания разных сочинений Ломоносова.

Вольного Российского собрания с великим удовольствием я усмотрел, что главное ваше намерение состоит в том, что российский язык удобрить, обогатить и до самого высочайшего совершенства довести. Есть ли что другое, то сие ваше намерение всякой похвалы достойно и предостойно; для того наипаче, что вы, посредством оного воспрепятствуете природному нашему языку от неискусных сочинителей и переводчиков быть испорчену».

В достижении этой цели блестящий пример представляют филологические труды самого Ломоносова, являвшегося пионером русского языкознания.

Новое издание сочинений Ломоносова Московским университетом имело особенно большое значение. Включение в него научных трудов Ломоносова вынудило и Академию наук в дальнейшем не обходить их, как это было сделано в предыдущих изданиях. Академия в следующих изданиях последовала и другому нововведению Московского университета, снабдившего это свое издание биографическим очерком Ломоносова, правда не оригинальным, а заимствованным из словаря Н. И. Новикова.¹⁹ Надо сказать, что в 70-х годах XVIII в. интерес к Ломоносову как деятелю отечественной культуры в значительной мере возрос. Именно к этому времени относится возникновение литературы о нем. В печати начали появляться отдельные произведения, посвященные его творчеству.²⁰

Наибольший интерес привлекали, разумеется, сами произведения Ломоносова. В 1784—1787 гг. Академия выпустила наконец «Полное собрание сочинений Михайла Васильевича Ломоносова с приобщением жизни сочинителя и с прибавлением многих его нигде еще не напечатанных творений».

²¹ за год до появления первого тома. Оно было напечатано на первой странице газеты. Это свидетельствовало о большом общественном значении, которое в то время придавалось первой попытке издания полного собрания сочинений Ломоносова. Объявление представляло собой одновременно и проспект издания, и обращение к общественности о содействии в его осуществлении. «Господин Ломоносов, — читаем мы в этом объявлении, — яко член здешней Академии, отдавал сочинения свои печатать в Академическую типографию как-то: Оды, Трагедии, Историю, Грамматику и проч., а после оныя и в других типографиях перепечатаны были. Посему Академия, имея старшее право к напечатанию трудов сего своего бывшего сочлена, ныне к оному и приступает, обещая публике доставить и такие сочинения, которые прежде сего и совсем напечатаны не были; причем однакож Академия просит всех любителей Российского слова, приятелей и свойственников сего славного мужа, присылать на имя Академии наук господина директора и кавалера ея сиятельства княгини Екатерины Романовны Дашковой²² или в Академическую канцелярию, в которой она присутствует, достоверные известия о жизни сего славного сочинителя, письма и другие могущие у них находиться его сочинения. Сим они не только сделают великое удовольствие Академии и публике, но и воздадут с своей стороны достодолжную честь сему бессмертному сочинениями своими мужу».

Интерес, который вызывало решение издать полное собрание сочинений Ломоносова, побудил Академию последовать примеру Дамаскина и включить в собрание наряду с русскими и иноязычные произведения Ломоносова, расширив намеченный объем издания. В «С. -Петербургских ведомостях» было напечатано следующее объявление: «Как императорская Академия наук, желая издаваемое от оной Полное собрание сочинений покойного профессора и статского советника Михайла Васильевича Ломоносова сделать сколько возможно совершенным, определила к отысканным еще вновь российским его г. Ломоносова некоторым сочинениям присовокупить и латинские, кои в научном свете с неменьшею похвалою приняты, так что все издание будет вообще состоять из шести частей, прежнее же расположение сделано было только на четыре части».²³

Приложенная к собранию сочинений биография Ломоносова была опубликована без указания имени автора. Как установил Д. С. Бабкин,²⁴ это жизнеописание принадлежит М. И. Веревкину,²⁵ которому последующие биографы обязаны многими весьма ценными сведениями о Ломоносове, в частности о том факте, что выдающийся русский общественный деятель Феофан Прокопович (1681—1736) знал Ломоносова, когда тот учился в Московской славяно-греко-латинской академии и способствовал ему в поступлении в Академический университет. Однако наряду со сведениями достоверными, автор привел и необоснованные, как например сообщение о пребывании Ломоносова в Киевской духовной академии.²⁶

Существенно новым в этом шеститомном издании явилось то, что с него начинается публикация эпистолярного наследия Ломоносова. В т. I вошло свыше десяти его писем к И. И. Шувалову.²⁷ Им предпосланы следующие строки: «Хотя сии письма и не заключают в себе много, касающегося до наук, и не обогащают содержанием своим любопытство каждого читателя, но поелику все, что произошло из пера г. Ломоносова не может быть не драгоценно, то сей причины ради они в Собрании сем напечатаны, тем наипаче, что они открывают публике некоторые обстоятельства жизни сего великого писателя». Эти письма содержат не только ценные биографические сведения, но и освещают многие стороны деятельности Академии наук и вообще состояние русской культуры того времени.

Непрерывно возраставший интерес к произведениям Ломоносова заставил Академию повторить это издание вторым (1794) и третьим (1803—1804) «тиснением».

Кроме того, к числу академических изданий должно быть отнесено трехтомное «Собрание сочинений Михайла Васильевича Ломоносова», выпущенное в 1840 г. «Российской Академией». Это учреждение, основанное в 1783 г. Е. Р. Дашковой, имело своим назначением изучение и усовершенствование русского языка и литературы. Оно просуществовало около шестидесяти лет, оставив заметный след в истории русской культуры. В 1841 г. Российская Академия вошла в состав Петербургской Академии наук, образовав II-е ее отделение, которое стало именоваться Отделением русского языка и словесности.²⁸

В соответствии со специальными задачами, стоявшими перед Российской Академией, в осуществленное ею издание вошли лишь литературные произведения Ломоносова, работы по языкознанию, поэтические сочинения и труды, относящиеся к ораторской прозе. Из публичных выступлений на естественнонаучные темы было включено лишь «Слово о пользе химии».

В Предисловии к т. I мы читаем: «Жизнь Ломоносова описана во многих и различных книгах и повременных изданиях; его талант и сочинения оценены и глубокими знатоками словесности и просвещенной публикой. Он был муж высокого ума и обширных сведений и содействовал много к водворению наук в нашем отечестве и к образованию, утверждавшего и усовершенствовавшего языка Российского. Все в том согласны. По сему, излишне было бы говорить здесь, как о самом Ломоносове, так и его творениях. Императорская Российская Академия, издавая снова, в сих трех томах, все стихотворения, избранные речи и Риторику Ломоносова, желает и надеется доставить юношеству и всем любителям Российской словесности образцы и правила поэзии и витийства и тем способствовать к распространению истинного вкуса и просвещения».

В первой половине XIX в., когда в России появились частные издательства, отдельные произведения Ломоносова и собрания их выпускались много раз. Особого внимания заслуживает то, что было сделано в этом направлении такими издателями, как Глазунов²⁹ и Смирдин.³⁰ Но мы не будем касаться трудов, посвященных изучению наследия Ломоносова и изданий его сочинений, осуществленных вне Академии. Особенно велика в этом роль Московского университета.³¹

История изучения жизни и деятельности Ломоносова в Академии наук по существу начинается с 1865 г., когда отмечалось столетие со дня его смерти. Все, что было сделано до того, следует рассматривать лишь как этап, подготовивший почву для возникновения ломоносоведения в нашей стране. Сделанное Академией наук в связи с этим юбилеем послужило фундаментом, на котором зиждется подробное исследование творчества Ломоносова в наши дни. Надо, однако, сказать, что инициатива проведения этого юбилея принадлежала не Академии. В прессе об этом заговорили еще в августе 1864 г.³² В Общем собрании Академии речь о юбилее впервые зашла лишь в январе 1865 г. В протоколе от 8 января 1865 г. записано, что президент Академии — им был тогда Ф. П. Литке³³ — «обратил внимание собрания на то, что 4 апреля сего года исполнится сто лет со дня смерти Ломоносова, скончавшегося 4 апреля 1765 г., и предложил Конференции вопрос, не признает ли Академия уместным ознаменовать сей день приличным торжеством».³⁴

Члены Академии не только признали это уместным — в протоколе записано, что предложение было принято с «единодушным сочувствием», — но и решили не ограничиваться одним лишь «приличным торжеством». Для рассмотрения этого вопроса и подготовки решения по нему была избрана специальная Комиссия из членов всех трех отделений. Наиболее широко было представлено Отделение русского языка и словесности; в Комиссию вошли все его члены, присутствовавшие на собрании: академики И. И. Срезневский,^{35 36} Я. К. Грот,³⁷ П. С. Билярский³⁸ и П. П. Пекарский.³⁹ Физико-математическое отделение было представлено математиком и астрономом Д. М. Перевощиковым⁴⁰ и химиком Н. Н. Зининым;⁴¹ от III отделения был привлечен историк А. А. Куник,⁴² опубликовавший, как мы видели в главе I, основные документы, относящиеся к раннему периоду жизни Ломоносова.

Менее чем через месяц, 5 февраля, Комиссия доложила Общему собранию свои соображения «по вопросу о том, в какой форме приличнее всего может быть выражено Академиею уважение к памяти Ломоносова по случаю совершающегося в нынешнем году столетия со дня смерти знаменитого академика».⁴³ Прежде всего предлагалось устроить торжественное собрание с привлечением представителей широких кругов общественности, а именно публичное собрание с «приличными случаю» речами. Это взяли на себя «с готовностью» академики Грот, Никитенко и Срезневский, причем первый из них должен был быть основным докладчиком. Академик Перевощиков заявил, что берется собрать и представить в письменной форме материалы, «полезные для оценки ученых трудов Ломоносова», и передать их Гроту. Кроме того, Комиссия предлагала обратиться к членам-корреспондентам Отделения русского языка и словесности поэтам В. Г. Бенедиктову⁴⁴ и А. Н. Майкову⁴⁵ с просьбой написать к юбилею стихи и выступить с ними на торжественном собрании.

На этом заседании президент сообщил, что Академия обратилась к министру народного просвещения (она входила в возглавляемое им ведомство) с ходатайством об учреждении премии имени Ломоносова. Вот что записано в протоколе: «Имя Ломоносова пользуется в России большою популярностью, и потому, если б Правительство, с своей стороны, признало возможным связать с этим именем какое-либо общеполезное учреждение, то это было бы, конечно, встречено публикою со всеобщим одобрением и признательностью. Может быть, наиболее приличным учреждением этого рода было бы установление особой премии, которая носила бы название Ломоносовской и была бы раздаваема Академией наук, причем можно было бы дать этой премии специальное, полезное назначение, а именно раздавать ее за важные изобретения и открытия, сделанные в России, и обещающие особенно полезные применения в промышленности и в технических производствах. Этим Ломоносовская премия существенно отличалась бы от тех премий, которые раздаются Академиею за ученое или общеполезное сообщение».

По инициативе членов Комиссии была выбита медаль «в знак уважения к памяти знаменитого ученого».⁴⁶ Торжественного заседания в намеченный день устроить было невозможно, потому что на 4 апреля приходился день пасхи, и оно состоялось 6 апреля в обстановке небывалого общественного подъема, связанного с шестидесятыми годами.

В эту знаменательную эпоху образ Ломоносова сделался особенно привлекательным для всех передовых людей России. Академик Грот и начал свою речь «Очерк академической деятельности Ломоносова» следующими словами: «То, что в эти дни совершается по всей России в память родоначальника нашей литературы, есть празднество мысли, какого еще не бывало у нас; это — общественное празднество русского просвещения. В такую эпоху, когда давно признанные заслуги подвергаются строжайшему пересмотру, выражение всеобщего сочувствия к Ломоносову есть явление и отрадное и знаменательное... С развитием нашей гражданской жизни и народности в литературе, на первый план в оценке Ломоносова выступает его общественная деятельность, его национальное значение; он является передовым борцом русской мысли, русской науки, и общая дань памяти его есть торжественное признание драгоценнейших духовных сокровищ нации».⁴⁷

Название речи обязывало оратора осветить по возможности всю многогранную деятельность Ломоносова, и это Грот сделал превосходно, насколько ему позволяло время, отведенное для его выступления. Не будет преувеличением сказать, что Грот первый начал глубоко изучать первоисточники, которыми в дальнейшем стали пользоваться биографы Ломоносова. Поэтому его речь, насыщенная богатым содержанием и литературно превосходно изложенная, произвела огромное впечатление. Академик Б. С. Якоби записал в своем дневнике: «Вторник 6 апреля. Большое заседание в память Ломоносова. Более тысячи человек. Зал набит битком. Грот сделал превосходный доклад. Одобрения без конца».⁴⁸

Выступление академика Никитенко было посвящено трудам Ломоносова в области художественной литературы; его речь была озаглавлена: «Значение Ломоносова в отношении к изящной русской словесности».⁴⁹ Она произвела на присутствовавших менее выгодное впечатление. Якоби записал: «Никитенко — очень слабо».

Столетие со дня смерти Ломоносова было отмечено по всей стране;^{50 51}

В Общем собрании Академии 16 апреля было сообщено, что предложение о Ломоносовской премии правительством одобрено, что для этой цели ежегодно ассигнуется тысяча рублей⁵² и что Академии было предложено разработать устав («Правила») для присуждения премии. Для этой цели была назначена Комиссия, возглавлявшаяся старшим (по избранию) членом Академии Б. С. Якоби; в нее вошли академики П. Л. Чебышев,⁵³ Н. Н. Зинин, Н. И. Кокшаров,⁵⁴ И. И. Срезневский и Я. К. Грот. Через полгода, 8 октября, Комиссия представила проект устава, который после продолжительного обмена мнениями был Академией одобрен,⁵⁵ а затем утвержден министром народного просвещения.⁵⁶

В это время Петербургская Академия наук присуждала уже целый ряд премий; из них наиболее значительными были так называемые «Демидовские награды», выдававшиеся уже в течение более тридцати лет. В 1864 г. наследники П. Н. Демидова⁵⁷ внесли в Академию последний взнос, и со следующего года присуждение этой премии прекратилось. За тридцать четыре года из этого фонда были удостоены премии около сорока работ по различным областям естественных, гуманитарных и иных наук, включая военное дело, сельское хозяйство и архитектуру.⁵⁸ Новая же премия, как явствовало из выступления Литке на Общем собрании Академии, преследовала гораздо более узкие цели. В ходе обсуждения этого вопроса круг научных вопросов, намеченный президентом Академии, был расширен с тем, чтобы премия выдавалась за труды во всех тех областях знания, в которых прославился Ломоносов. Параграф 3 «Правил» гласил: «Ломоносовскою премиею награждаются труды двоякого рода: 1) ученые исследования и открытия, сделанные в России в области физики, химии и минералогии — и 2) труды по Русской и Славянской филологии и по истории языка и литературы, русского и других славянских народов».⁵⁹ При этом премии присуждались поочередно: начиная с 1866 г. в четные годы они должны выдаваться за работы по естественнонаучным дисциплинам, а в нечетные — за гуманитарные.

Премией могли быть увенчаны лишь такие работы, которые будут признаны, что они «обогащают науку или приводят к особенно полезным, важным и новым практическим применениям». К участию в конкурсе допускались сочинения, написанные на русском языке, как опубликованные (изданные в России), так и представленные в рукописи. Соискатели должны были сами представлять свои работы на конкурс, однако Академии было предоставлено право присуждать премии за труды, которые по каким-либо причинам не были представлены самими авторами. Действительные члены Академии не могли участвовать в конкурсе или они, как сказано в § 7 «Правил» «устраняются от права на получение сих премий». «Правила» допускали участие в конкурсе увенчанной уже премией работы, если труд этот «в такой степени обогащен важными, вновь сделанными исследованиями, что может быть рассматриваем как новое сочинение». Никакая работа не могла участвовать в конкурсе более двух раз. Посылаемые на конкурс произведения должны были быть представляемы не позже 1 июля. Они подлежали обсуждению в соответствующем Отделении Академии, которое и назначало премию на основании решения специальной Комиссии. Постановления Отделений утверждались годичным собранием Академии в конце года. Если ни одна из представленных работ не была удостоена премии, то конкурс переносился на следующий срок.

Так случилось в первый же 1866 г. Недостатка в соискателях не было; на конкурс поступили пять работ,⁶⁰ но, как сказано в Отчете Академии за 1866 г., «по рассмотрении их особой комиссией, составленной из членов Физико-математического отделения, Академия признала, что ни одно из конкурсных сочинений не соответствует условиям, выраженным в Правилах о Ломоносовской премии и что поэтому нет основания к присуждению

Медаль памяти Ломоносова.

на нынешний раз премии».⁶¹ Первая по времени премия была присуждена в 1867 г. Горскому⁶² и Невоструеву⁶³ за их труд «Описание славянских рукописей Московской синодальной библиотеки». Комиссию по рассмотрению представляемых на конкурс работ возглавлял академик И. И. Срезневский, который в своем отзыве писал: «Труд гг. Горского и Невоструева... явление важное, как в отношении к знаменитому книгохранилищу, заключающему в себе произведения древнего и старинного письма, необходимые для всякого, изучающего язык и литературу русского и всего славянского православия, так и по своему научному значению не только в русской и славянской литературе, но и вообще в научной литературе европейской».⁶⁴

Высокие требования, которые предъявлялись к соискателям, были причиной того, что в течение ряда лет Ломоносовская премия никому не присуждалась.⁶⁵ Из работ по филологии был удостоен до сих пор широко известный труд В. И. Даля⁶⁶ «Толковый словарь живого великорусского языка». Премия была присуждена и известному русскому языковеду, профессору Харьковского университета А. А. Потебне⁶⁷ за его труд «Из записок по русской грамматике».⁶⁸

Строгое отношение к качеству работ, представляемых к Ломоносовской премии, привело к тому, что работы на конкурс поступали не каждый год. Согласно § 7 «Правил о конкурсе», Академия имела право сама выдвигать на конкурс уже опубликованные труды. Так в 1874 г. было премировано изобретение А. Н. Лодыгиным⁶⁹ лампочки накаливания. Его труд был представлен академиком Г. И. Вильдом,⁷⁰ заявившем на заседании Физико-математического отделения, что открытие Лодыгина бесспорно принадлежит к числу «приводящих к полезным, важным и новым практическим применениям».⁷¹ Из премированных работ по физике особое место занимает диссертация Д. С. Рождественского⁷² «Аномальная дисперсия в парах натрия»,⁷³ участвовавшая в конкурсе 1912 г.⁷⁴

Первой выбитой в память Ломоносова медалью была медаль 1865 г.; на ее изготовление Академия отпустила пятьсот рублей. Экземпляр этой медали, сделанный из золота, был передан на хранение Академии, а образец находится в Музее Ломоносова, о котором речь будет впереди. Отпущенных средств было слишком мало для того, чтобы изготовить достаточное количество экземпляров, хотя бы из бронзы. Поэтому было решено объявить подписку, разослав об этом извещения в университетские города и отдельным «надежным» лицам.⁷⁵

Нельзя не остановиться еще на одном мероприятии, направленном к увековечиванию памяти Ломоносова. Хотя оно и

Академик А. А. Куник (1814—1899).

не имело непосредственного отношения к Академии наук, но в нем она приняла активное участие. Речь идет о стипендии имени Ломоносова в Московском университете.

На торжественном заседании 6 апреля 1865 г. непременный секретарь Академии К. С. Веселовский⁷⁶ в вступительном слове сообщил следующее: «Вдова генерал-лейтенанта Анна Михайловна Раевская, считая Ломоносова в числе предков ее покойного мужа и желая принести дань и своего уважения к его памяти, письмом от 21 марта обратилась к президенту Академии с просьбой об исходатайствовании высочайшего соизволения на учреждение, из процентов жертвуемого ею капитала в 4850 рублей, стипендии в Московском университете с тем, чтобы она носила название „Ломоносовской стипендии Раевского“. На утверждение этой стипендии последовало высочайшее соизволение».⁷⁷

Особый интерес представляет следующее место из выступления непременного секретаря: «Академики П. С. Билярский и А. А. Куник, желая воздвигнуть памятник Ломоносову из собственных же его деяний, извлекли из академического и других архивов документы, служащие для разъяснения обстоятельств жизни и многосторонней деятельности Михайла Васильевича. Сборники этих документов окончены печатанием и изданы в свет к настоящему торжеству».⁷⁸ Веселовский не преувеличивал. Эти два издания стали поистине прекрасными памятниками великому ученому. Прошло уже почти целое столетие со времени их появления в печати, но они не утратили своего значения. За это время опубликовано не мало новых материалов, но ни один биограф и исследователь деятельности Ломоносова не обходится без материалов, содержащихся в названных сборниках. Даже выпущенное недавно академическое Полное собрание сочинений Ломоносова, снабженное в каждом из десяти томов огромным комментарием, где приведены новые и весьма ценные сведения, не может полностью заменить трудов упомянутых академиков.

Изданию этих сборников предшествовала длительная, кропотливая и трудоемкая работа. Труд Куника состоял из двух частей. В первой из них материалы для биографии Ломоносова напечатаны на языке оригинала (по-латыни, по-немецки и по-французски), а во второй дан их русский перевод. Первая часть вышла в свет уже к дню юбилея, вторая же в конце того же 1865 г. В протоколе заседания, состоявшегося 22 июня 1865 г., записано: «Ак. Куник представил десять отпечатанных листов II части „Сборника материалов для Истории Академии наук в XVIII веке“. Эта часть будет состоять из 15 листов и содержать

Академик П. С. Билярский (1815—1867).

в себе сделанный под надзором г. Куника перевод на русский язык латинских, немецких и французских материалов для биографии Ломоносова, напечатанных в I-й части упомянутого Сборника, и сверх того до 30 до сих пор еще не изданных русских документов, относящихся к 1736—1741 годам».⁷⁹

Другой исследователь трудов Ломоносова академик Билярский ставил перед собой гораздо более широкую задачу: он попытался собрать все, что касается и личной жизни и общественной деятельности Ломоносова. Этот обширный том (свыше пятидесяти печатных листов) включает сотни документов, не считая «Краткой истории о поведении Академической канцелярии». Составитель пользовался не только материалами Академического архива и частных собраний, но и сведениями из повременной печати, включая и зарубежную.

«предположил пересмотреть акты академического архива, чтобы извлечь оттуда материалы, касающиеся жизни и ученых заслуг Ломоносова. До сих пор сведения наши о родоначальнике нашей науки и литературы ограничиваются общими чертами, почерпнутыми частью из его сочинений, а частью из весьма немногих обнародованных других источников. Из них не могло сложиться ни ясного образа жизни, ни характера Ломоносова. Немногим, что нам известно, например, о его истинно гениальных взглядах и наблюдениях по части естественных наук, мы обязаны нашему почтенному академику Д. М. Перевощикову, несколько лет тому назад напечатавшему свои об этом изыскания. Отделению особенно предстояло воспользоваться богатыми средствами для дополнения сведений наших о Ломоносове, заключающимися в академическом архиве. Почетный труд сделать доступными для истории эти средства выпал на долю академика П. С. Билярского, который и занялся им успешно. Собранные им доселе и читанные в заседаниях наших материалы удостоверяют, что этим путем мы дойдем до значительных результатов, которые не мало будут способствовать к полному, по возможности, изображению и самого Ломоносова и его эпохи».⁸⁰

К труду Билярского Академия проявляла неослабеваемый интерес. По мере отпечатания отдельных листов, об этом докладывалось в Отделение русского языка и словесности. Так, из одной протокольной записи видно, что в марте—апреле 1864 г. были напечатаны двадцать листов, а в последующие два месяца печатание «материалов для биографии Ломоносова» было доведено до 31, а в сентябре до 47 листов.⁸¹

Академик П. П. Пекарский (1827—1872).

Кроме Куника и Билярского, собиранием материалов, относящихся к жизни и деятельности Ломоносова, занимался и академик П. П. Пекарский. О результатах он неоднократно сообщал в своих выступлениях на заседаниях Отделения русского языка и словесности.⁸² Собранные Пекарским материалы дополнили сведения, которые содержатся в сборнике, составленном Билярским; они были изданы в 1866 г.⁸³

В итоге работ П. Пекарского получился первый фундаментальный труд по биографии Ломоносова, составивший бо́льшую часть т. II Истории имп. Академии наук в Петербурге (свыше сорока печатных листов). Автор воспользовался всеми известными тогда источниками и обогатил сведения о Ломоносове и его окружении новыми, до того никем не опубликованными материалами. К ним до наших дней прибегают все биографы Ломоносова. Однако этот обширный труд все же не представлял собой законченного исследования всех сторон необычайно многогранной деятельности Ломоносова. Полной биографией его нельзя назвать, и Академия решила в 1868 г. объявить, что выдаст премию в две тысячи рублей автору, который 1 марта 1874 г. представит «строго ученое жизнеописание Ломоносова с оценкой его деятельности как писателя, ученого и гражданина».⁸⁴

История этой премии такова. Наряду с Академией наук юбилей Ломоносова был отмечен широкими кругами общественности, для чего был создан специальный Ломоносовский комитет, возглавлявшийся Г. А. Щербатовым.⁸⁵ Были собраны большие по тому времени средства — из них две тысячи рублей предназначались на премию автору солидной биографии Ломоносова. Комитет решил обратиться к Академии наук с просьбой взять на себя организацию конкурса и присуждение премии. Вот что писал председатель Ломоносовского комитета президенту Академии наук: «Ломоносовский комитет, учрежденный с высочайшего разрешения 19 марта 1865 г., в заседании своем 27 ноября истекшего 1867 г. приступил к осуществлению неисполненных им пунктов высочайше утвержденной программы празднования Ломоносовского юбилея, и между прочим, постановил: назначить из имеющегося ломоносовского капитала две тысячи рублей серебром на премию и пособие для издания автору лучшего строго ученого жизнеописания Ломоносова с оценкой его деятельности как писателя, ученого и гражданина, с представлением в пользу автора всех доходов с этого издания; самый же прием и разбор этого жизнеописания поручить имп. Академии наук, но с тем, чтобы составление программы задачи и определение различных в этом отношении подробностей возложено было на особую комиссию из членов Ломоносовского комитета А. Д. Галахова,⁸⁶ В. И. Ламанского,⁸⁷ П. П. Семенова⁸⁸ и А. И. Ходнева⁸⁹ и чтобы при обсуждении вопроса о назначении премии вышеупомянутые члены комиссии были приглашены в заседание имп. Академии наук с правом голоса».⁹⁰

Академия охотно взяла на себя организацию конкурса, но отказалась присуждать премию по программе, не ею составленной. Литке в письме к министру внутренних дел настаивал на том, чтобы жюри конкурса состояло из одних академиков.⁹¹ Этот вопрос рассматривался в комитете министров, и предложение Академии было принято, однако с включением в состав жюри представителя Ломоносовского комитета.⁹²

Были разработаны «Правила о премии за ученое жизнеописание Ломоносова». Параграф 3 гласил: «В ученом жизнеописании Ломоносова, кроме полного изображения всех сторон его деятельности, излагается оценка его трудов в области физики, химии, минералогии, геологии, металлургии, русской истории, филологии и словесности, с изъяснением, в каком состоянии находились сии отрасли ведения в его время и что именно сделано им по каждой из них. В отношении к заслугам Ломоносова по словесности должно быть обращено особое внимание на значение его в развитии русского письменного языка».⁹³

Проект «Правил» разработал академик Н. Г. Устрялов,⁹⁴ включивший специальный пункт, согласно которому действительные члены Академии не могут быть соискателями премии, как это всегда практиковалось в академических конкурсах. Против этого выступил А. И. Ходнев и другие члены Ломоносовского комитета, присутствовавшие 9 ноября 1868 г. на заседании комиссии, назначенной Академией для разработки «Правил». А. И. Ходнев заявил, что «удаление академиков от соискания на премию, хотя и согласное с общим порядком присуждения Академией наград, в настоящем случае было бы крайне неудобно и для самого дела неблагоприятно, потому что устранило бы от соучастия в нем именно такие лица, которые по своему положению, делающему для них важнейшие источники особенно доступными, и по предварительной подготовке своей к предполагаемому труду, наиболее способны выполнить задачу удовлетворительным образом».⁹⁵ Заявление Ходнева было весьма основательным, и Комиссия решила передать этот вопрос на усмотрение Общего собрания Академии, которое 13 декабря 1868 г. утвердило проект, не согласившись, однако, с предложением Ломоносовского комитета.⁹⁶ К назначенному сроку не поступило ни одной рукописи. Пришлось перенести конкурс еще на пять лет. На этот раз извещение о нем публиковалось в газетах и журналах. Теперь было получено из Пензы двухтомное произведение некоего статского советника И. А. Киреевского.

Академия назначила для всестороннего рассмотрения этой работы большую комиссию, в которую вошли непременный секретарь К. С. Веселовский, академики И. И. Срезневский, Я. К. Грот, А. Ф. Бычков,^{97 98} и А. Н. Веселовский.⁹⁹ Комиссия собралась 16 февраля 1879 г. и в своем постановлении отметила, что рукопись не отвечает основному требованию, предъявляемому к работам, которые могут претендовать на премию; вследствие этого комиссия не признала сочинение достойным награждения премией и предложила возобновить конкурс с назначением для него шестилетнего срока, т. е. «с приглашением авторов представить на него их сочинения к 1 марта 1885 года».¹⁰⁰

Рукопись была возвращена автору, новой же работы пришлось ждать четверть века. Объявлявшиеся не раз конкурсы не могли состояться, пока в 1905 г. академики Ф. Ф. Бейльштейн¹⁰¹ и Н. Н. Бекетов¹⁰² не представили к награждению труд Б. Н. Меншуткина: «Ломоносов как физико-химик». Это выдающееся в истории изучения Ломоносова произведение все же не имело права на премию, так как освещало только одну сторону деятельности Ломоносова. Сознавая это, академик Бекетов писал: «Представленная мною книга Бориса Николаевича Меншуткина „Ломоносов как физико-химик“ далеко не соответствует требованиям премии, но так как требования эти, по моему мнению, и не выполнимы, то, вероятно, необходимо обсудить вопрос о том — не представляется ли возможность изменить самую задачу премии. Я полагал бы, что необходимо премию разделить на два отдела — 1) за описание и исследование ученой деятельности Ломоносова в области физики и химии с указанием и его взглядов на минералогию и горное искусство, а 2) за описание его трудов в области русского языка и словесности. Мне кажется, что денежная награда (2000 р.) при таком разделении премии не особенно и уменьшится, так с процентами капитал кажется уже дошел до 3 с лишним тысяч. Ходатайство об изменении текста премии следует, по моему мнению, по возможности направить куда следует для того, чтобы назначенная другая специальная комиссия имела бы время рассмотреть сочинение на первый отдел премии и во время направить на утверждение Конференции».¹⁰³

Титульные листы первого и восьмого томов академического издания Сочинений Ломоносова.

За четверть с лишним века проценты на первоначальную сумму наросли в весьма большом размере. К 1905 г. она составила почти девять тысяч рублей. Кроме того, в Академии начиная с 1866 г. ежегодно ассигновалась тысяча рублей на Ломоносовскую премию и накопилось свыше двенадцати тысяч из нерозданных сумм, так как в течение многих лет конкурс на эту премию не мог состояться. Академия просила Министерство народного просвещения разрешить выделить из накопившихся сумм неприкосновенный капитал в четыре тысячи рублей и присуждать раздельные премии за работы, освещающие деятельность Ломоносова в областях: 1) физики и химии, 2) минералогии, геологии и металлургии, 3) филологии и словесности, 4) географии, статистики, политической экономии и русской истории. Министерство это ходатайство удовлетворило.¹⁰⁴ Были разработаны новые Правила о премиях за ученое жизнеописание Ломоносова,¹⁰⁵ первый параграф которых гласил: «Из собранных для образования ломоносовского капитала сумм, переданных в распоряжение Академии наук, вместе с наросшими на них процентами, на премии назначается 4000 рублей, из них 2000 рублей образуют большую премию, а остальные 2000 рублей образуют четыре малые премии по 500 рублей». Большая премия присуждалась автору, который исследовал бы всю деятельность Ломоносова, малая за один из названных четырех разделов. Так как труд Меншуткина удовлетворял последнему требованию, то ему и была присуждена малая премия.¹⁰⁶

Академии было прочитано письмо инспектора народных училищ 1-го района Архангельской губернии В. В. Ивановского, который сообщил, что имеющаяся на родине Ломоносова одноклассная школа преобразовывается в двухклассную.¹⁰⁷ Это сообщение было встречено с одобрением. Отделение русского языка и словесности послало по телеграфу приветствие Ивановскому и просило огласить его на торжественном собрании, посвященном столь важному событию на родине Ломоносова. Академия решила взять школу под свое покровительство, оказав ей материальную поддержку. Вместе с тем было постановлено ассигновать непременному секретарю по 300 р. ежегодно на Ломоносовское училище в деревне Денисовке.¹⁰⁸ Деятельность этого училища и ряда других начальных школ позволила Ивановскому в 1915 г. сообщить Академии, что в Ломоносовской волости практически осуществлено всеобщее начальное обучение.¹⁰⁹

Академик М. И. Сухомлинов (1828—1901).

К этому времени была уже выпущена в свет большая часть нового издания сочинений Ломоносова, предпринятого Академией в 1887 г. по инициативе академика М. И. Сухомлинова,¹¹⁰ «обстоятельные примечания» по всем отраслям знания, которыми занимался Ломоносов; для специальных вопросов были им привлечены ученые соответствующих специальностей, и их комментарий к отдельным произведениям в некоторых случаях не утратили своего значения и в наши дни. В итоге русская литература обогатилась подлинно научным изданием, стоящим в ряду с так называемыми национальными изданиями трудов великих корифеев науки, таких как Галилей, Гюйгенс или Эйлер.

О трудоемкости таких изданий можно судить по тому, что они подготовлялись к печати в течение десятилетий. Выпуск трудов Галилея начался в 1890 г. и был завершен в 1909 г., а первый том произведений Эйлера был напечатан в 1911 г., но за полвека издание всех их еще не закончено. За тринадцать лет, в течение которых Сухомлинов работал над изданием сочинений Ломоносова (оно не без основания часто именуется сухомлиновским), было отпечатано пять томов,¹¹¹ последний из них увидел свет уже после смерти редактора, скончавшегося 8 июля 1901 г. «Весь материал этого тома, — отмечено в Предисловии, — равно приложенные к нему примечания приготовлены к печати академиком Сухомлиновым. Для того чтобы выпустить пятый том того издания, над которым до самой смерти своей трудился покойный академик, Отделению русского языка и словесности оставалось только озаботиться отпечатанием нескольких листов в конце текстов и объяснительных к ним примечаний». Выход каждого тома отмечался прессой с большим одобрением.¹¹²

Продолжать издание было поручено академику В. И. Ламанскому, привлекшему для этого Б. Н. Меншуткина и Г. М. Князева.¹¹³ Предполагалось завершить издание к 200-летию со дня рождения Ломоносова (8 ноября 1911 г. ст. ст.), но по обстоятельствам, о которых подробно рассказано Б. Н. Меншуткиным в Предисловии к т. VI, последние два тома (VI и VII) увидели свет лишь в 1934 г.

¹¹⁴ Эпистолярное наследие ученого, впервые наиболее полно собранное, было снабжено Л. Б. Модзалевским¹¹⁵ обстоятельными примечаниями и большим справочным материалом, значительно облегчающими труд всех, кто занимается изучением жизни и творчества Ломоносова и его эпохи.

В деле увековечения памяти Ломоносова исключительное значение имело празднование 200-летия со дня его рождения. Задолго до юбилея была назначена специальная Комиссия под председательством непременного секретаря Академии, видного общественного деятеля академика С. Ф. Ольденбурга.¹¹⁶ Ему принадлежала инициатива празднования юбилея. Более чем за два года до знаменательной даты, 11 июня 1909 г., в Общем собрании Академии было оглашено его заявление, в котором он напомнил, что в ноябре 1911 г. исполнится 200 лет со дня рождения Ломоносова, и предложил назначить Комиссию, поручив ей организовать «празднование этого дня, столь знаменательного для истории русской науки». Далее академик Ольденбург указал, что до юбилея осталось всего два с половиной года, а «сделать надо много». Предложение было одобрено. В Комиссию вошли от Физико-математического отделения академики Н. Н. Бекетов, Б. Б. Голицын^{117 118} и от Отделения русского языка и словесности — А. А. Шахматов,¹¹⁹ В. И. Ламанский и А. И. Соболевский.¹²⁰ Комиссии было представлено право «пополнять свой состав другими, посторонними Академии лицами, участие которых может быть полезно».¹²¹

В 1909—1910 гг. академик Ольденбург возглавлял экспедицию по изучению индийской культуры,¹²² 1909 г., к этому времени члены Комиссии наметили основные мероприятия, которые надлежало осуществить в связи с приближающимся юбилеем. В протоколе мы находим обширную программу. Прежде всего было решено перевести на русский язык научные работы Ломоносова, написанные по-латыни, и издать их отдельным сборником, включая в него также наиболее важные работы по физике и химии, напечатанные по-русски, — «поскольку эти работы сохранили до сих пор научное значение».¹²³ Было решено также просить Отделение русского языка и словесности завершить издание Собрания сочинений Ломоносова, которое остановилось за смертью академика Сухомлинова.

Особое внимание было уделено изучению жизни и творчества Ломоносова. Для этого предлагалось создать в Академической библиотеке специальный отдел, посвященный Ломоносову.

Намечалось тщательное обследование всех фондов Академического архива и других хранилищ с целью выявления новых материалов, которые не были учтены Билярским, Пекарским и другими собирателями документов, относящихся к деятельности Ломоносова. Кроме того, Отделению русского языка и словесности надлежало издать так называемый «литературный и научный словарь» Ломоносова и силами Академии с привлечением и других ученых выпустить Сборник статей, освещающих отдельные стороны жизни Ломоносова и его творчества, а также издать полную библиографию его трудов и работ о нем. При этом Академия обратилась к крупнейшим иностранным книгохранилищам: Национальной библиотеке в Париже, Королевской библиотеке в Берлине, библиотеке Британского музея и Королевской библиотеке в Стокгольме — с просьбой оказать содействие в этом деле. В обращении к названным библиотекам мы читаем: «Академии нужны следующие данные:

«1) Заглавия и библиографические описания отдельных книг и брошюр, относящихся к Ломоносову, его жизни и его научной и литературной деятельности.

«2) Заглавия статей, относящихся к нему и его деятельности, напечатанных в журналах, газетах, словарях энциклопедических или библиографических, книгах по истории русской литературы или науки, мемуарах, корреспонденции и т. п. Желательно, чтобы библиографические данные были снабжены краткими примечаниями, указывающими: а) относятся ли приведенные источники к биографии Ломоносова или к его научной и литературной деятельности, в) сопровождается ли данная статья портретом Ломоносова или другими рисунками и т. п., — одним словом, желательно, чтобы указатель не был просто перечнем трудов и статей, но чтобы он являлся тем, что называют Bibliographie raisonnée (систематическая библиография»).¹²⁴

Без этих подготовительных работ осуществить давнее намерение Академии составить и напечатать фундаментальное жизнеописание Ломоносова было невозможно. Наряду с этим монографическим трудом Комиссия сочла необходимым выпустить краткий биографический очерк для массового читателя. В постановлении сказано: «Обратиться от имени Комиссии к нескольким писателям с предложением написать для народных школ и для средних учебных заведений две биографии Ломоносова, в которых было бы выяснено его значение в истории русской литературы, науки и, вообще, в истории русского просвещения».¹²⁵

На первом же заседании Комиссии обсуждался вопрос и о мерах по увековечению памяти Ломоносова. Академия наук,

Б. Н. Меншуткин (1874—1938).

с XVIII в. занимавшая одно из самых видных мест в мировой науке, не имела тогда еще ни одного специализированного института. Исследовательская работа проводилась в музеях, кабинетах и лабораториях. Необходимость в таких специальных институтах возникла давно, и создание первого из них было решено связать с именем Ломоносова. В одном из пунктов постановления Комиссии записано: «Возбудить ходатайство о создании при Академии наук особого Ломоносовского института, в котором соединить академические лаборатории и кабинеты по физике, химии и минералогии, снабдив их всем необходимым оборудованием. Такой институт должен быть рассматриваем как лучший памятник Ломоносову».¹²⁶

В. В. Курилов¹²⁷ представил в Юбилейную комиссию проект устройства соответствующего здания. «Созданием Ломоносовского института, — писал он, — Россия оплатила бы свой долг перед своим великим деятелем, труды которого в области естествознания не были оценены современниками. Идеи великого провозвестника знания остались достоянием архива и лишь теперь через 200 лет со дня рождения М. В. мы можем надлежащим образом оценить его заслуги перед русской наукой. Понятно поэтому, что Ломоносовский институт должен быть создан на государственный счет и должен служить как бы связующим началом между наукой и жизнью, служа вечным напоминанием об идее Ломоносова установить такую живую связь».¹²⁸

Однако царское правительство необходимых средств не отпустило, и создать проектировавшийся институт не удалось.¹²⁹

Невыполненным осталось и другое постановление Комиссии — воздвигнуть памятник Ломоносову. О государственной субсидии и речи не могло быть; Комиссия решила тогда объявить «всенародную подписку», чтобы собрать необходимые средства. Сохранилась большая переписка между Академией и рядом ведомств (Министерствами народного просвещения и внутренних дел, градоначальником, городской думой) о том, на каком месте соорудить памятник — на Университетской набережной или на Университетской (ныне Менделеевской) линии. Дело в том, что напротив главного входа в Университет должен был быть поставлен памятник Д. И. Менделееву; но ни тот ни другой монументы так и не были воздвигнуты, главным образом из-за отсутствия нужных средств.

Ассигнования удалось получить лишь на юбилейную Выставку. Для этой цели правительство отпустило 20 тысяч рублей.¹³⁰ «Ломоносов и елизаветинское время» и, таким образом, послужила к прославлению дома Романовых, тем более что близилось трехсотлетие этой династии и собранные экспонаты явились бы подготовительными материалами. Из семнадцати отделов Выставки, разместившейся в залах Академии художеств, собственно Ломоносову был посвящен только один (VII). Все, что касалось его жизни и деятельности, терялось в огромном количестве экспонатов, имевших назначением изображать великолепие монархини; ей был посвящен первый зал, который так и назывался «Зал императрицы Елизаветы Петровны».¹³¹ «В вестибюле при входе в Академию художеств, — читаем мы в Путеводителе по Выставке, — посетитель прежде всего видит большую вызолоченную карету, доставленную из Конюшенного музея. Фридрих Великий прислал ее в 1746 г. императрице Елизавете Петровне, и карета эта весьма характерный образец экипажа того времени».¹³² Чтобы добраться до экспонатов, посвященных главной теме, нужно было пройти не мало комнат, где были развешены портреты Елизаветы и ее придворных вельмож. Посетители, среди которых большинство было учащиеся столичных и иногородних учебных заведений, не долго задерживались в этих залах, а устремлялись к экспонатам, относящимся к деятельности Ломоносова и к его окружению. «Наибольший интерес среди учащихся, — отмечено в отчете о Выставке, — вызывали отделы VII — Ломоносовский, VIII — книги и IX — рукописей».¹³³ Со всех концов Петербурга и из других городов на выставку стремились посетители и в одиночку и группами до ста человек: бывало так, что в залах скапливалось до трехсот посетителей и «невозможно было давать объяснения ни всем группам сразу, ни каждой в отдельности».¹³⁴ За первые два месяца — Выставка открылась 17 апреля 1912 г.¹³⁵ — ее посетили сто двадцать семь экскурсий, состоявших из учащихся различных высших и средних учебных заведений, низших и профессиональных школ и из «групп, прибывавших в столицу с научной целью», — всего 3651 человек.¹³⁶

День юбилея превратился во всенародное торжество. По приглашению Академии наук в Петербург съехались люди со всей России. Среди них были представители высших учебных заведений, научных учреждений и различных общественных организаций.¹³⁷

Торжественное заседание состоялось в здании нынешней Государственной филармонии, и на нем с докладами выступили: П. И. Вальден¹³⁸ «Ломоносов как химик», Б. Н. Меншуткин «Ломоносов как естествоиспытатель», А. И. Соболевский «Ломоносов в истории русского языка» и В. В. Сиповский¹³⁹ «Литературная деятельность Ломоносова»; эти выступления крупных специалистов являлись ценным вкладом в дело изучения творчества Ломоносова, но, естественно, они не могли осветить полностью его образ.

общественности с просьбой принять участие в задуманном Сборнике; он сообщил: «8-го ноября 1911 г. исполняется 200 лет со дня рождения великого русского ученого Михаила Васильевича Ломоносова. Имп. Академия наук, желая достойным образом отметить этот знаменательный день и тем почтить память своего знаменитого сочлена, так много сделавшего для русской науки, избрала из своей среды и из посторонних ученых Комиссию, которая и занята ныне выработкою Программы юбилейных торжеств. В ряду других предположений, Комиссия остановилась на мысли издать к дню юбилея особый Сборник статей, посвященных разработке вопросов научной деятельности и биографии Ломоносова и постановила обратиться во все российские университеты и ученые общества с приглашением принять участие в осуществлении этого Сборника присылкою небольших по объему статей и сообщений, которые могли бы быть опубликованы в предполагаемом издании».¹⁴⁰

На это обращение отклинулся ряд ученых, приславших в Академию статьи, содержавшие ценные материалы, заимствованные из неизвестных до того документов, которые значительно обогащали биографические сведения о Ломоносове. Были и статьи, освещающие различные стороны научной и литературной деятельности Ломоносова, например В. В. Курилова «Ломоносов как физико-химик, П. И. Вальдена «О трудах Ломоносова по вопросу о растворах», Б. Н. Меншуткина «О корпускулярной философии Ломоносова» и «М. В. Ломоносов и флогистон», В. И. Вернадского «Об открытии крокоита».¹⁴¹

Работ по естественнонаучным дисциплинам было прислано столько, что Академия решила часть из них выпустить в виде отдельного издания.¹⁴² В него вошли четыре работы: Б. Н. Меншуткина «Труды М. В. Ломоносова по физике и химии»,

Титульный лист книги Б. Н. Меншуткина.

¹⁴³ «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного прохода Сибирским океаном в Восточную Индию», Н. А. Иосса¹⁴⁴ «Первые основания металлургии, или рудных дел» и В. И. Вернадского «Несколько слов о работах Ломоносова по минералогии и геологии с приложением труда Ломоносова „О слоях земных“». Тогда же были выпущены отдельными изданиями доклады, прочитанные на торжественном заседании 8 ноября.¹⁴⁵

Ценность всех этих академических изданий признается и в наши дни, но они не могли заменить того намеченного всестороннего жизнеописания Ломоносова, которое Академия наук в течение полувека так и не смогла выпустить. Такой большой монографии не издано до настоящего времени. К дню юбилея все же на эту тему было опубликовано сочинение Б. Н. Меншуткина,¹⁴⁶ напечатанное неслыханным до того для академического издания тиражом — 80 000 экз. (четыре завода).

«Настоящий очерк жизни и деятельности М. В. Ломоносова написан по предложению Комиссии, избранной Академией наук для выработки способов чествования двухсотлетнего юбилея со дня его рождения». За полтора года до этой даты, 28 апреля 1910 г., автор представил в Комиссию записку, в которой изложил свои соображения относительно предпринятой им работы. Она резко отличалась от всего, что было ранее написано о Ломоносове, так как до Меншуткина авторы обращали главное внимание на литературные труды Ломоносова, а о его научных работах или вовсе ничего не говорили, или упоминали в самых общих чертах. «Общий план биографии, — писал Меншуткин, — представляется мне приблизительно таким: прежде всего я думаю указать, насколько это возможно сделать теперь, те условия, в которых протекли первые годы его жизни до Москвы; затем остановлюсь на учении Ломоносова в России и за границей; дам более подробное изложение деятельности его в Академии наук, сперва как адъюнкта, потом как профессора. В удобных местах я буду говорить о научных его занятиях, а также литературных, филологических, исторических и других работах; не оставлю в стороне и общественную деятельность Ломоносова и труды последних лет его жизни, а также и частную его жизнь и постараюсь дать представление о Ломоносове как о человеке. Таким образом я рассчитываю дать более цельную картину жизни и деятельности Ломоносова; такая биография не будет простым повторением прежних и, надеюсь, представит интерес и вообще для публики».¹⁴⁷

Эта надежда Меншуткина полностью оправдалась. В третьем,¹⁴⁸ уже посмертном издании написанной им биографии Ломоносова, вышедшем более чем через тридцать пять лет, отмечено, что этот труд его является непревзойденным.¹⁴⁹

Говоря об академических изданиях, связанных с юбилеем 1911 г., необходимо особо упомянуть о библиографических работах, напечатанных Академией наук. Еще в 1846 г. к одному из собраний сочинений Ломоносова был приложен список литературы о нем.¹⁵⁰ В 1865 г., когда отмечалось столетие со дня смерти Ломоносова, преподаватель Полтавского кадетского корпуса С. И. Пономарев, тщательно собиравший все, что в печатных изданиях имеет отношение к Ломоносову, прислал в Академию большую рукопись: «Материалы для библиографии литературы о Ломоносове», Академия признала этот труд весьма ценным и напечатала его, правда, на правах рукописи.^{151 152} в большем числе экземпляров.

Библиография состояла из двенадцати отделов: I. Хронологический список всех отдельных изданных сочинений и переводов М. В. Ломоносова и собраний его сочинений. II. Список напечатанных сочинений его, разбросанных в разных периодических изданиях и не вошедших в «Сочинения» его, изданные А. Смирдиным в 1847 и 1850 гг. III. Список сочинений его, переведенных на иностранные языки. IV. Список сочинений его, остающихся в рукописях. V. Указание портретов и снимков с почерка. VI. Указатель статей о жизни его и материалов для его биографии. VII. Указатель статей о его сочинениях. VIII. Псевдонимы его и псевдонимы, под которыми писали о нем другие писатели. IX. Поэтические произведения, говорящие о нем, и эпиграммы на него. X. Ученые труды, посвященные его памяти. XI. Столетний юбилей его (1765—1865), состоящий из семи отдельных списков, и XII. Два ключа к пяти предыдущим спискам: азбучные указатели лиц и источников, упомянутых в списках.

Составитель более новой библиографии А. Г. Фомин¹⁵³ в предисловии к своему труду «Опыт библиографического указателя литературы о М. В. Ломоносове» должен был признать, что работа С. И. Пономарева представляет собою «в общем очень добросовестный и полезный труд, не утративший своего значения и до сих пор». Вместе с тем он отмечает, что сделанное Пономаревым все же «не является исчерпывающим и полным». Это сознавал сам Пономарев, о чем свидетельствует данное им название своей работы, которая должна была дать лишь материалы для библиографии Ломоносова. Фомин указывал, что «во многих случаях С. И. Пономарев, работавший в провинции и не имевшей поэтому возможности просмотреть непосредственно многих книг и периодических изданий, не приводит точного названия книг и статей, не указывает года их появления, в некоторых же случаях делает совершенно неопределенные указания. Все это в известной степени затрудняет разыскание отмеченных С. И. Пономаревым работ».¹⁵⁴

«Опыта библиографического указателя» известен как крупный специалист в этой области.¹⁵⁵ Его труд состоял из шести отделов: 1. Библиографические пособия. 2. Биографические труды. 3. Мемуары. 4. Характеристики и оценки литературных и научных трудов Ломоносова. 5. Отзывы об изданиях его сочинений, и 6. Романы, драматические произведения и стихотворения. Работа Фомина была завершена до юбилея, и вначале, как это и постановила Юбилейная комиссия, имелось в виду выпустить Библиографический указатель ко дню 200-летия. Но впоследствии было решено включить в нее литературу, относившуюся к юбилею, что значительно задержало издание.¹⁵⁶

С тех пор прошло уже около полувека, и труд Фомина до сих пор является незаменимым пособием для всех, кто интересуется Ломоносовым. Большую ценность имеет вторая часть академической библиографии, содержащая сведения о Ломоносове в зарубежной литературе. В ней напечатаны работы: Ф. Дукмейера¹⁵⁷ «Ломоносов в немецкой литературе», А. Мартэня «Ломоносов в французской и итальянской литературе» и, наконец, А. Иенсена¹⁵⁸ «Ломоносов в шведской литературе». Приводимые в них данные (каждое название, как правило, снабжено краткой аннотацией) содержат необычайно важные сведения об отражении творчества Ломоносова в иностранной литературе. Сведения эти восходят до начала второй половины 40-х годов XVIII в., и, что особенно замечательно, они убедительно доказывают, что личность Ломоносова привлекла за рубежом внимание не только центральной прессы, но и провинциальной. Так, первые известные нам сведения в заграничной печати о Ломоносове появились в периодическом издании, выходившем в немецком университетском городе Эрлангене¹⁵⁹

Ко дню празднования 200-летия со дня рождения Ломоносова не вышла и библиография трудов его самого. Ее составитель П. А. Дилакторский¹⁶⁰ еще в 1910 г. представил Юбилейной комиссии начатую им работу, но смерть помешала ему ее завершить. Комиссия обратилась к приват-доценту Петербургского университета Г. З. Кунцевичу¹⁶¹ с просьбой просмотреть работу П. А. Дилакторского, полагая, что потребуется всего несколько недель или, в крайнем случае, месяцев, чтобы ее закончить. В действительности же оказалось, что работу надо сделать почти заново; для этого потребовалось не менее двух лет. По обстоятельствам военного времени ее удалось выпустить лишь в 1918 г.¹⁶²

Литература, изданная Академией наук в связи с отмечавшимися его юбилеями 1865 и 1911 гг., является крупным успехом в изучении жизни и творчества Ломоносова, и тем не менее надо сказать, что она представляет собой лишь первые шаги. Советская наука, и в первую очередь Академия наук, до сих пор остаются в большом долгу перед памятью Ломоносова.

углубленному изучению наследия великого прошлого. В наши дни это наследие стало особенно дорогим народу, и советская общественность, не дожидаясь юбилеев в собственном смысле слова, дат, отмечающих число лет, кратное пятидесяти, часто пользовалась и менее округленными датами, чтобы воздать дань памяти своим замечательным соотечественникам, в том числе и Ломоносову.

Первой такой датой, отмечавшейся в 1936 г., было 225-летие со дня его рождения. За два года до того Академия переехала в Москву, и здесь, в Доме ученых, 21 ноября состоялось торжественное заседание Академии наук СССР и Московского университета, носящего ныне имя первого русского академика. С докладами выступали академики Н. П. Горбунов (1892—1944) «Ломоносов и русская наука», С. И. Вавилов¹⁶³ «Ломоносов и физика», Б. Д. Греков «Деятельность Ломоносова в Академии наук» и профессор Н. К. Гудзий¹⁶⁴ «Роль Ломоносова в истории русского языка и литературы XVIII в.».¹⁶⁵

По предложению почетного члена Академии наук И. А. Каблукова¹⁶⁶ «Торжественное собрание Академии наук и Московского государственного университета, посвященное 225-летию вашего гениального земляка, великого русского ученого Михайла Васильевича Ломоносова, шлет вам свой горячий привет. Ломоносов принадлежал к числу тех ученых, которые составляют гордость науки. Для Ломоносова наука была жизнью. Его знания, искательство, воля всегда были подчинены интересам всего народа. Царская Россия замалчивала Ломоносова как ученого, и только Советская страна вернула великого сына в ряды бессмертных гениев, которыми гордится весь наш советский народ и все человечество».¹⁶⁷ Большое впечатление на собравшихся произвело приветствие, с которым выступила учащаяся одной из московских школ комсомолка Надя Жаровова, потомок М. В. Ломоносова.

Менее чем через четыре года, 15 апреля 1940 г., Академия наук совместно с Союзом советских писателей устроили торжественное заседание по случаю 175-летия со дня смерти Ломоносова. С вступительным словом выступил академик О. Ю. Шмидт,¹⁶⁸ который справедливо заметил, что образ Ломоносова становится возрастающе привлекательным, независимо от того, отмечает ли календарь какую-либо юбилейную дату. «Великий образ могучего борца за культуру и науку, — напомнил прославленный советский математик и путешественник, — образ гениального нашего соотечественника встает перед нами не только в юбилейные даты. Наоборот, Ломоносов с каждым годом все ярче нами ощущается как живой современник, как человек, подготовивший культурное развитие страны, как выходец из народа, воплотивший в себе народную талантливость, ту могучую силу народа, которая сейчас получила такое широкое и великолепное выражение».¹⁶⁹

Охарактеризовав в ярких чертах привлекательный образ Ломоносова — ученого исследователя, вышедшего из народных низов и пробившего себе путь к вершинам науки, О. Ю. Шмидт остановился на географических изысканиях Ломоносова, которые оратору были ближе всего. Ведь от Ломоносова до Шмидта проходит сплошная линия, отмеченная трудами русских ученых и мореходов, прокладывавших Северный морской путь в Великий океан. Напомним, что за восемь лет до того, в 1932 г., экспедиции под руководством О. Ю. Шмидта удалось на ледоколе «Сибиряков» пройти в одну навигацию из Архангельска в Великий океан, а пять лет спустя организованная О. Ю. Шмидтом экспедиция высадилась на Северном полюсе. Более чем за полтора века до этого Ломоносов прилагал свои усилия к тому, чтобы Россия, отрезанная от южных морей (в год рождения Ломоносова Петр I вынужден был отдать Азов, завоеванный им в 1696 г.), имела свой выход в восточные страны. Для этого было необходимо предпринять особое изучение Арктики. «В ярких стихах и в научной прозе, — напоминал Шмидт, — Ломоносов предсказывал, что русские люди проложат северный морской путь, значение которого Ломоносов, сам северянин, очень хорошо себе представлял. Ломоносов практически принимал участие в этом деле, подготовляя экспедиции. Он написал и теоретический трактат, доказывающий возможность проникновения через Ледовитый океан в Индию, он писал наставления мореплавателям в Ледовитом океане».¹⁷⁰

¹⁷¹ «Ломоносов в истории русской науки» и И. К. Луппола «Ломоносов в истории русской культуры». Ферсману удалось обрисовать удачными и наиболее запоминающимися чертами неповторимый облик Ломоносова-ученого.

С легкой руки В. Оствальда¹⁷² ученых стали делить на классиков и романтиков. Сам Ферсман являл собой пример ученого второго типа, и ясно это сознавал. Он убедительно показал на основании ряда фактов из биографии Ломоносова, что в последнем нераздельно сочетались оба типа ученых. Следующие строки из доклада Ферсмана бесспорно заслуживают того, чтобы войти в хрестоматии по истории науки: «В Ломоносове боролись два разных человека. Один был классик и точный исследователь; многие годы в своей лаборатории он готовил длинный ряд цифр, и надо поражаться той точности, с которой он добывал основные величины для построения своих выводов. Но наравне с классиком, экспериментатором, исследователем в Ломоносове был другой человек. Это был поэт, богатый фантазией, интуицией, вдохновением, горящий идеями. В противоположность спокойному и медленному развитию своих мыслей, этот человек мешал терпеливой разработке отдельных вопросов, в нем одни идеи бурно сменялись другими, его влекло к большим, широким, мировым проблемам. В 1756 г. Ломоносов, в сущности, подходит к решению основы современного мировоззрения — к доказательству идеи, что движение и вещество вечны и не могут быть уничтожены. В этом году в его работах имеется полное доказательство закона неразрушимости материи, постоянства энергии, опровержение гиблого учения о флогистоне. Но побеждает исследователь-романтик, он вдохновляется новыми идеями. В 1757 г. Ломоносов неожиданно бросает точную науку, бросает тогда, когда почти доказан величайший закон сохранения материи. Он готовится свершить величайший переворот в мировой химии-физике, но жизнь увлекает его в другую сторону. Он бросает химию, уходит в организацию науки, в решение проблем истории, географии и экономики. Так побеждает в нем другой человек. Но в этой борьбе и в сочетании этих двух противоположных начал — вся красота облика Ломоносова. То чувствуются в нем, в его спокойном, эпическом слоге отзвуки величайшего мыслителя — бессмертного Гете, то в неистовом порыве его исканий бурно нагромождаются новые идеи, как звуки бетховенских симфоний, то широко разливается его научная мысль в области искусства и техники, и знакомые черты Леонардо да Винчи вырисовываются в гениальных рисунках и построениях Ломоносова. И в этой борьбе гениального натуралиста-исследователя и поэта-романтика рождается все своеобразие фигуры великого помора, человека, пришедшего из народных масс, творца новых наук и новых идей, на столетия опередившего свой век, гениального мыслителя и великого гражданина нашей родины».¹⁷³

Так писать мог лишь человек, который глубоко вник в то, что было сделано Ломоносовым. Докладчик, однако, должен был отметить, что несмотря на длившиеся десятилетиями исследования творчества Ломоносова, в этом направлении сделано далеко не все. Примером тому мог послужить доклад академика И. К. Луппола, показавшего, какой почти нетронутой областью является тема о значении Ломоносова в истории русской культуры. И. К. Лупполу удалось наметить лишь некоторые вопросы из этой области. Особый интерес представляет освещение философских взглядов Ломоносова, их генезис и влияние его естественнонаучных трудов и других видов его деятельности на воззрения русских ученых. Впоследствии этим вопросам был посвящен целый ряд работ.¹⁷⁴

¹⁷⁵ открывшееся вступительным словом академика — секретаря Отделения М. М. Дубинина.¹⁷⁶ С большим докладом «М. В. Ломоносов — великий русский ученый» выступил академик А. В. Топчиев,¹⁷⁷ осветивший различные стороны деятельности отца русской науки. В заключение докладчик охарактеризовал Ломоносова как ученого-патриота, для которого интересы родной страны были выше всего. Это чувство он уважал и у других народов. «Любовь к отечеству, — указал докладчик, — соединяется у Ломоносова с проповедью мира между народами, нашедшей выражение в его трагедии „Тамира и Селим“, где он бичует корыстные побуждения, ведущие к завоевательным войнам».¹⁷⁸ На сессии были заслушаны еще два доклада: Н. А. Фигуровского¹⁷⁹ «Труды Ломоносова по химии и их значение в истории науки» и И. Н. Плаксина¹⁸⁰ «М. В. Ломоносов — основоположник научной металлургии».

В Ленинграде памяти Ломоносова были посвящены заседания ряда учреждений Академии, занимавшихся вопросами истории

Академик С. И. Вавилов (1891—1951).

науки и составивших впоследствии Ленинградское отделение Института истории естествознания и техники.¹⁸¹ Н. Качалов¹⁸² «М. В. Ломоносов — создатель отечественного производства цветного стекла». Отметим, что мозаичные работы, давно уже привлекавшие внимание историков искусств, не получили еще более компетентного освещения разработанной Ломоносовым технологии производства цветного стекла, как это сделано Н. Н. Качаловым, видным советским специалистом в этой области. К самому Качалову прежде всего относятся сказанные им слова: «Только в советские годы полностью удалось уяснить величайший научный вклад Ломоносова — создателя отечественного производства цветного стекла. Только в советские годы восстановлена палитра смальт и красителей, созданных великим ученым».¹⁸³

В Музее,¹⁸⁴ носящем имя Ломоносова, в том зале, где во времена Ломоносова и позже происходили заседания членов Академии, в 1944 г. были организованы регулярные научные заседания, которые мы будем условно называть Ломоносовскими чтениями и которые устраиваются два раза в год: в день рождения (19 ноября) и смерти (15 апреля) Ломоносова.

Ломоносовские чтения начали проводить по инициативе академика С. И. Вавилова. Вначале заседания¹⁸⁵ XVIII в. Института русской литературы (Пушкинского дома) и Архивом АН СССР. Теперь эти заседания проводятся Институтом истории естествознания и техники, в состав которого в 1953 г. вошел Музей Ломоносова.

После избрания С. И. Вавилова в 1945 г. президентом Академии наук он уже не имел возможности непосредственно руководить всеми работами по истории науки, как это было прежде, и заседания происходили сначала под председательством академика И. Ю. Крачковского,¹⁸⁶ а после его смерти (1951) — Т. П. Кравца, фактически возглавившего все дело изучения наследия Ломоносова. За пятнадцать лет на этих заседаниях было прочитано до ста докладов и сообщений; большинство из них опубликовано в Ломоносовских сборниках и в других академических печатных органах. Эти Ломоносовские чтения обогащают литературу новыми фактами из биографии Ломоносова или новыми наблюдениями и выводами, вытекающими из предпринятых изысканий.

Ломоносовские сборники — их издано четыре выпуска — начали выходить с 1940 г., вначале как печатный орган Комиссии по истории Академии наук. Ответственным редактором трех выпусков этих сборников был С. И. Вавилов. В его историко-научных исследованиях работы, посвященные Ломоносову, занимают видное место. Пока он был жив, он писал для каждого выпуска Предисловие. В первом из них, датированном февралем 1940 г., он должен был отметить, что, несмотря на внимание и усилия русской научной общественности, изучение наследия Ломоносова находилось, собственно, на начальном этапе. «К сожалению, — писал С. И. Вавилов, — подлинная фигура Ломоносова

Титульный лист т. IV Ломоносовского сборника.

характер и стиль работы Ломоносова».¹⁸⁷

С. И. Вавилов был выдающимся советским историком науки; им мастерски были очерчены важнейшие черты облика ученого, что, казалось, едва ли было возможно сделать после того, что было сказано о Ломоносове академиком А. Е. Ферсманом. С. И. Вавилов сумел, однако, сделанную последним характеристику существенно дополнить. «Много раз, — говорит он в цитируемом предисловии, — и иногда очень резко за эти 175 лет менялись точки зрения на деятельность Ломоносова. Если в конце XVIII в. и в пушкинские времена в нем чтили главным образом „витию, что чистый слог стихов и прозы ввел в Россию“, то со второй половины прошлого века до наших дней поэтическое наследство Ломоносова отодвигается на задний план и внимание почти целиком сосредоточено на Ломоносове-естествоиспытателе. Обе крайности несомненно ошибочны. Великий русский энциклопедист был в действительности очень целой и монолитной натурой. Не следует забывать, что поэзия Ломоносова пронизана естественнонаучными мотивами, мыслями и догадками и в некоторых случаях дает замечательные научно-дидактические образцы. С другой стороны — научная проза Ломоносова и в особенности его „Слова“ являются иногда такими же классическими примерами художественной прозы, как Saggiatore Галилея. Химические изыскания Ломоносова в области цветного стекла доведены до художественного конца мозаических картин. Самый выбор химико-технологической темы — цветного стекла — свидетельствует о Ломоносове, как художнике. Поэтому часто встречающееся сопоставление Ломоносова с Леонардо да Винчи и Гете правильно и оправдывается не механическим многообразием видов культурной работы Ломоносова, а глубоким слиянием в одной личности художественно-исторических и научных интересов и задатков. Среди современников Ломоносова, живших и работавших в России, было немало „полигисторов“, соединяющих, например, математические исследования с работой над изданием летописей. Однако энциклопедизм этих людей вытекал из внешних требований и нажима, а не из внутренней потребности, как это было у Ломоносова».¹⁸⁸

Появляющаяся за истекшие двадцать лет литература о Ломоносове, особенно его жизнеописания (Морозов,¹⁸⁹ Кузнецов¹⁹⁰) свидетельствуют о том, что именно эти высказывания С. И. Вавилова

—1955).

послужили руководящей нитью для последующих биографов и исследователей.

Высказанное здесь С. И. Вавиловым основано на вдумчивом изучении фактов. Однако, как он сам отметил, многое еще историками и биографами Ломоносова осталось невыявленным. Задачей Ломоносовских сборников было наряду с глубоким анализом известных уже данных публиковать новые документы. Первый Сборник и начинается с раздела «Материалы». Прежде всего были опубликованы лабораторный журнал и лабораторные записи Ломоносова, подготовленные к печати Б. Н. Меншуткиным,¹⁹¹ умершим за полтора года до выхода Сборника в свет (15 сентября 1938 г.). Особый интерес представляли новые данные к «Слову о явлениях воздушных, от электрической силы происходящих», о чем речь была в главе VI. Отметим, что комментарий к той части «Слова», где изложена теория Ломоносова о строении комет,¹⁹² составлена таким крупным специалистом по истории астрономии, каким был Н. И. Идельсон.¹⁹³

усилия советских исследователей, предпринявших кропотливые разыскания во всех архивохранилищах Москвы, Ленинграда и других городов, где в общих и специальных фондах ими были обнаружены ценные документы, многие из которых выходят за рамки одной лишь ломоносовской тематики. Здесь нет возможности даже только перечислить всех тех, кто потрудился на этом поприще, но имена некоторых из них упомянуть необходимо. Прежде всего следует назвать А. И. Андреева,¹⁹⁴ одного из выдающихся советских источниковедов, бывшего в последние годы жизни деятельным членом Археографической комиссии Института истории Академии наук СССР. Непревзойденный знаток архивохранилищ Академии наук, Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Центрального государственного архива древних актов, Ленинградского отделения Центрального исторического архива и др., А. И. Андреев своими публикациями оказал не малое влияние на всех, кто занимался архивными изысканиями. Его учениками являются не только слушавшие его лекции и занимавшиеся в его семинарах, но и его сотрудники по работе в Академии. Рядом с ним должен быть поставлен и Л. Б. Модзалевский, столь много и плодотворно потрудившийся над эпистолярным и вообще рукописным наследием Ломоносова¹⁹⁵ и показавший при этом высокие

Титульный лист и контртитул первого тома Полного собрания сочинений Ломоносова.

образцы умения публиковать исторические источники. Работой этих исследователей очень дорожил С. И. Вавилов, для которого они вместе с Г. А. Князевым^{196 197}

Важнейшим учреждением, имевшим целью увековечить память Ломоносова, следует признать Музей М. В. Ломоносова, открытый по постановлению Президиума АН СССР в Ленинграде в 1949 г. Инициатором его организации был С. И. Вавилов.¹⁹⁸ Одной из первых его забот, после того как он стал президентом Академии наук, была реконструкция здания Кунсткамеры (в нем теперь помещается Институт этнографии), не мало пострадавшей от вражеских обстрелов во время Великой Отечественной войны, когда Ленинград находился в блокаде, в течение почти трех лет. Работа по реконструкции была поручена архитектору-искусствоведу Р. И. Каплан-Ингелю¹⁹⁹ (1884—1951). 8 мая 1947 г. по предложению С. И. Вавилова Президиум Академии наук принял постановление об организации мемориального музея М. В. Ломоносова.²⁰⁰ Под председательством члена Президиума Академии наук СССР академика Н. С. Державина²⁰¹ предметы, восстанавливающие картину исторической действительности 40—60-х годов XVIII в. Все это было вдумчиво экспонировано в единственном сохранившемся в неизменном виде здании, тесно связанном со всей деятельностью Ломоносова. Основная часть экспозиции находится в том же зале, где происходили Академические собрания во времена Ломоносова.

Открытие Музея состоялось 5 января 1949 г. после торжественного заседания Президиума Академии наук²⁰² во время происходившей в Ленинграде сессии Академии, посвященной истории отечественной науки.²⁰³ В своем вступительном слове С. И. Вавилов так наметил задачи, стоящие перед этим новым академическим учреждением: «Открываемый сегодня Музей М. В. Ломоносова должен послужить распространению знаний о Ломоносове, о его науке в широких народных массах. Вместе с тем этот Музей должен быть новым центром для дальнейшего углубленного изучения Ломоносова, для собирания предметов, с ним связанных. Невнимание, преступная небрежность царского правительства к памяти Ломоносова привели к крайнему распылению и даже уничтожению вещей и документов, связанных с его жизнью и деятельностью. Создание Музея оказалось не легким делом, и Президиум Академии наук вновь и вновь обращается ко всем советским учреждениям и частным лицам с просьбой о содействии пополнению Музея М. В. Ломоносова».²⁰⁴

С тех пор прошло свыше десяти лет. Музей М. В. Ломоносова значительно расширился. Редкие коллекции Музея не раз привлекали к себе внимание советской и зарубежной прессы, как общей, так и специальной.²⁰⁵ можно увидеть многочисленных любознательных посетителей и экскурсантов, среди которых бывает не мало иногородних и иностранных гостей. Их письменные отзывы являются убедительным свидетельством ценности и полезности этого своеобразного академического учреждения и того, сколь дорога память Ломоносова не только нашим соотечественникам, но и всем людям, которые ценят прогресс мировой культуры.

Другим выдающимся памятником Ломоносову является и недавно завершенное десятитомное Полное собрание его сочинений, которое не только подытожило все, что было сделано по собиранию его трудов за два века, но и открыло поистине новую страницу в деле изучения наследия Ломоносова.

Примечания

¹  Леклерк, Николай Габриэль (Le Clerc, Nicolas-Gabriel, 1726—1798), в течение многих лет состоял на русской государственной службе, занимая различные посты, в том числе лейб-медика наследника престола Павла Петровича, директора наук в Сухопутном шляхетном корпусе и профессора Академии художеств.

²  Он тогда еще не был дворянином и писался Клерк; так он именуется во всех официальных бумагах.

³  Clerk. Histoire physique, morale, civile et politique de la Russie ancienne et moderne, Paris, 1793—1794.

⁴  См., например: И. Н. Болтин—II, СПб., 1788.

⁵  Об этом переводе см. Примечания к т. 8 ПСС, стр. 1128 и сл.

⁶  Протоколы Конференции, т. II, стр. 536.

⁷  Там же.

⁸  П. . О речи в память Ломоносова, произнесенной в Академии наук доктором Ле-Клерком. — Записки АН, т. X, СПб., 1867. Приложения к протоколам, стр. 178 и сл. Список речи Леклерка (Discours prononcé par M. Clerk Docteur en médecine, le jour de la réception a l’académie Impériale des sciences de St. Pétersbourg) хранится в Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА) — см.: Речь доктора медицины Клерка о Ломоносове и Петре Великом по случаю принятия его членом-корреспондентом Академии наук (ЦГАДА, ф. 17, Госархив, ед. хр. 23, лл. 1—7).

⁹  Протоколы, т. II, стр. 536.

¹⁰  Там же, стр. 537.

¹¹  Билярский Куник, стр. 383.

¹²  С. И. Вавилов еще в 1945 г. писал: «Русские современники могли полностью оценить Ломоносова как поэта, создателя языка, историка, творца мозаичных картин, но его наука осталась непонятой. Ломоносова ученого-естественника вполне понимали только такие люди, как Леонард Эйлер, называющий его „гениальным человеком, который своими познаниями делает честь настолько же Академии, как и всей науке“. К несчастью, на родине физико-химическое наследие Ломоносова было погребено в нечитавшихся книгах, в ненапечатанных рукописях, в оставленных и разобранных лабораториях. Многочисленные остроумные приборы Ломоносова не только не производились, их не потрудились даже сохранить. Незабываема заслуга покойного профессора Б. Н. Меншуткина, впервые вновь открывшего, уже в нашем веке, Ломоносова, великого физико-химика во всем его многообразии и самобытности» (С. И. Вавилов— Большевик, 1945, № 6; 2) Собрание сочинений, т. III, стр. 575—576).

¹³  Орлов, Владимир Григорьевич (1743—1831); как и Разумовский, он получил образование за границей (учился три года в Лейпцигском университете); этого было достаточно, чтобы Екатерина II, подобно Елизавете Петровне, поставила во главе Академии брата своего фаворита. Но Орлов не отличался той скромностью, против которой Разумовский никогда не грешил. Е. Р. Дашкова, занимавшая впоследствии тот же пост директора Академии, писала в своих мемуарах, где речь идет о ее пребывании за границей: «Я познакомилась с младшим Орловым, Владимиром, пустым юношей; все, что он вынес из немецких университетов — это надменную уверенность в своем необыкновенном образовании. Он вступал в споры со мной, как и со всеми своими собеседниками... Кто бы мог тогда подумать, что он будет стоять во главе Академии наук, что после него это место будет занимать такое ничтожество, как Домашнев, креатура Орловых, и преемницей их буду я!» (Записки княгини Екатерины Дашковой. СПб., 1859, стр. 101).

¹⁴  Б. Л. Модзалевский. Список членов императорской Академии наук 1725—1907. СПб., 1908, стр. 3.

¹⁵ 

¹⁶  Об этом подробно см.: Г. А. Андреева. Издание собраний сочинений М. В. Ломоносова в XVIII—XX вв. — В сб.: Книга. Исследования и материалы, т. III. Изд. Всесоюзной книжной палаты, М., 1960, стр. 203.

¹⁷  Покойного статского советника и профессора Михайлы Васильевича Ломоносова собрание разных сочинений в стихах и прозе. Кн. 1—3. 1778.

¹⁸  —1795), действительный член Российской Академии с года ее основания (1783), питомец Славяно-греко-латинской академии, завершил свое образование в Англии и Германии (о нем см.: М. И. Сухомлинов. История Российской Академии, вып. 1. СПб., 1874, стр. 139 и сл.).

¹⁹  Опыт исторического словая о российских писателях. Из разных печатных и рукописных книг, сообщенных известий и словесных преданий собрал Николай Новиков. СПб., 1772, стр. 119—130. Первое жизнеописание принадлежит А. П. Шувалову (1743—1789): «Ode sur la mort de Monsieur Lomonosof, de l’Académie des Sciences de St. Pétersbourg» (1765).

²⁰  См., например: Похвальное слово Михайле Васильевичу Ломоносову. Писал лейб-гвардии Измайловского полку каптенармус Михайло Муравьев. СПб., 1774.

²¹  «Санктпетербургские ведомости», 1783, № 22, от 17 марта.

²²  Дашкова, Екатерина Романовна (1744—1810), директор Академии наук с 1783 по 1796 г.; основательница и первый президент Российской Академии (в те же годы).

²³  «Санкт-Петербургские ведомости», 1785, № 57, от 18 июля, стр. 590.

²⁴  Д. С. Бабкин— «Ломоносов», II, стр. 5 и сл.

²⁵  Веревкин, Михаил Иванович (1732—1795), писатель.

²⁶  До работы А. И. Андреева (см.: «Ломоносов», IV, стр. 392—393) и рецензии А. А. Морозова на кн. В. В. Данилевского «Ломоносов на Украине» («Звезда», 1955, № 3, стр. 180 и сл.) в жизнеописаниях Ломоносова неизменно повторялось следующее сообщение, содержащееся в написанной Веревкиным биографии Ломоносова: «Заиконоспасская библиотека не могла насытить жадности его к наукам, прибегнул к архимандриту с усиленною просьбою, чтоб послал его на один год в Киев учиться философии, физике и математике; но и в Киеве, против чаяния своего, нашел пустые только словопрения Аристотелевой философии: не имея же случаев успеть в физике и математике, пробыл там меньше года, упражняясь больше в чтении древних летописцев и других книг, писанных на Славянском, Греческом и Латинском языках» (Полное собрание сочинений Михайла Ломоносова, с приобщением жизни сочинителя..., ч. I, 1784, стр. VII).

²⁷  Там же, стр. 319 и сл.

²⁸  С 1841 г. Академия наук была разбита на три класса: физико-математический, русского языка и словесности и историко-филологический.

²⁹  — семья известных русских книгопродавцев и издателей; основателями этой старейшей в России фирмы были Матвей Петрович (1757—1830) и его брат Иван (1762—1831).

³⁰  Смирдин, Александр Филиппович (1795—1857), известный издатель классиков русской литературы.

³¹  Кроме упоминавшегося ранее Перевощикова, творчеством Ломоносова занимался профессор Н. А. Любимов (1830—1897), много работавший над вопросами истории физики. Проф. Любимову принадлежат следующие работы о Ломоносове: «Ломоносов как физик» (в кн.: В воспоминание 12-го января 1855 г. Учено-литературные статьи профессоров и преподавателей Московского университета. М., 1855 (имеется и отд. изд.); «Ломоносов и Петербургская Академия наук» (Русский вестник, т. 56, стр. 401 и сл.); «Жизнь и труды Ломоносова» (М., 1872).

³²  П. Н. Берков— «Ломоносов», II, стр. 216

³³  Литке, Федор Петрович (1797—1882), известный русский мореплаватель и географ; президентом был с 1864 г. до конца жизни.

³⁴  Протоколы заседаний Общего собрания императорской Академии наук 1865, § 14.

³⁵  Срезневский, Измаил Иванович (1812—1880), филолог; в Академию избран в 1849 г.

³⁶  Никитенко, Александр Васильевич (1805—1877), филолог, в Академию избран в 1855 г.

³⁷  —1893), филолог, в Академию избран в 1855 г.; с 1884 по 1893 г. — председательствующий в Отделении русского языка и словесности; с 1889 по 1893 г. — вице-президент Академии.

³⁸  Билярский, Петр Спиридонович (1815—1867), филолог, в Академию избран в 1860 г. Кроме «Материалов для биографии Ломоносова», издал еще «Опыт словаря к сочинениям Ломоносова (СПб., 1863). Билярский учился в том же учебном заведении, что и Ломоносов, но оно уже называлось Духовной академией.

³⁹  Пекарский, Петр Петрович (1827—1872), историк, в Академию избран в 1863 г.; автор многих работ по истории русской культуры. Кроме часто цитировавшейся «Истории Академии наук», ему принадлежит также двухтомный труд «Наука и литература в России при Петре Великом. Введение в историю просвещения в России» (СПб., 1862) и много других работ, опубликованных главным образом в академических изданиях. Литературная деятельность Пекарского длилась всего двадцать лет, но он успел написать огромное количество работ, большинство которых используется и теперь, так как в них содержатся ценнейшие документы и материалы. П. Пекарский был близок к передовым русским деятелям, особенно к Н. Г. Чернышевскому, который отзывался о нем, как об «умнейшем и ученейшем из всех тогдашних членов Русского отделения Академии наук. И по уму, и по умению работать для науки он был неизмеримо выше и самого дельного из остальных» (См.: письмо к О. С. Чернышевской, посланное им 10 марта 1883 г. из Вилюйской ссылки. — Полн. собр. соч., т. XV. М., 1950, стр. 389). О нем см.: А. Н. Пыпин. Петр Петрович Пекарский. — Вестник Европы, 1872, т. V, стр. 471; Я. К. Грот. Воспоминание о П. П. Пекарском. — Записки АН, т. 22, стр. 277.

⁴⁰  Перевощиков, Дмитрий Матвеевич (1788—1880), астроном и математик, профессор и ректор Московского университета; в Академию избран в 1855 г.

⁴¹  Зинин, Николай Николаевич (1812—1880), химик; в Академию избран в 1855 г.

⁴²  —1899), историк; в Академию избран в 1844 г. Собранные им документы, часто здесь цитированные, до сих пор являются основным источником для изучения раннего периода жизни Ломоносова.

⁴³  Протоколы заседаний Общего собрания имп. Академии наук, 1865, § 21.

⁴⁴  Венедиктов, Владимир Григорьевич (1807—1873), в члены-корреспонденты избран в 1855 г.

⁴⁵  Майков, Аполлон Николаевич (1821—1897), филолог; в члены-корреспонденты избран в 1853 г.

⁴⁶  Протоколы заседаний Общего собрания имп. Академии наук, 1865, § 37.

⁴⁷  —221.

⁴⁸  Архив АН СССР, ф. 187, оп. 1, № 337.

⁴⁹  В Записки АН она не вошла, а была напечатана в ЖМНП (1865, т. 126, май, стр. 436—455) и выпущена отдельным изданием. А. В. Никитенко в своем дневнике отмечал, что речь была неудачна; в одном месте он говорит даже о провале (А. В. Никитенко. Дневник, т. 2. М., 1955, стр. 507 и 520).

⁵⁰   Межов. Русская историческая библиография за 1865—1876 гг. включительно, т. II, СПб., 1882, стр. 260—267.

⁵¹  Празднование столетней годовщины Ломоносова 4 апреля 1765—1865 г. имп. Московским университетом в торжественном собрании апреля 11 дня, М., 1865; Памяти Ломоносова 6 апреля 1865 г. Харьков, 1865.

⁵²  Протоколы заседаний Общего собрания имп. Академии наук, 1865, § 55.

⁵³  Чебышев, Пафнутий Львович (1821—1894), математик; в Академию избран в 1853 г.

⁵⁴  —1892), минералог; в Академию избран в 1855 г.

⁵⁵  Протоколы заседаний Общего собрания имп. Академии наук, 1865, § 150.

⁵⁶  Протоколы заседаний Общего собрания имп. Академии наук, 1865, § 163.

⁵⁷  Демидов, Павел Николаевич (1798—1840), правнук Акинфия, который вместе со своим отцом Никитой Демидовым основал на Урале горные заводы; с 1831 г. — почетный член Петербургской Академии наук, а с 1837 г. — почетный член Российской Академии. Начиная с 1831 г. отпускал ежегодно Академии наук двадцать тысяч рублей для выдачи наград за лучшие научные работы, напечатанные на русском языке. После его смерти эту сумму выдавал его брат Анатолий (1812—1870); почетный член Академии с 1841 г.

⁵⁸  См.: Общий отчет о тридцать четвертом и последнем присуждении Демидовских наград, читанный в Публичном заседании Академии 25 июня 1865 г. — Записки АН, т. 8, стр. 7 и сл.

⁵⁹ 

⁶⁰  См.: Дело о первом соискании Ломоносовской премии. Архив АН СССР, ф. 2, оп. 1 (1866), № 3.

⁶¹  Торжественное собрание имп. Академии наук 29 декабря 1866 г. СПб., 1867, стр. 40.

⁶²  Горский, Александр Васильевич (1812—1875), ректор Московской духовной академии; член-корреспондент Академии наук по Отделению русского языка и словесности с 1857 г.

⁶³  Невоструев, Капитон Иванович (1815—1872), профессор Московской духовной семинарии, член-корреспондент Петербургской Академии наук по Отделению русского языка и словесности с 1861 г.

⁶⁴  —197.

⁶⁵  См. Отчеты о присуждении премий М. В. Ломоносова. — В кн.: Роспись отчетам о присуждениях наград и премий имп. Академией наук, присужденных с основания конкурсов при ней по 1908 год. СПб., 1911, стр. 162.

⁶⁶  Даль, Владимир Иванович (1801—1872), диалектолог и этнограф; с 1838 г. — член-корреспондент по разряду литературы славянских народов и истории литературы; с 1863 г. — почетный член Академии наук.

⁶⁷  Потебня, Александр Афанасьевич (1835—1891), член-корреспондент по Отделению русского языка и словесности с 1875 г.

⁶⁸  Записки АН, т. 27, стр. 79.

⁶⁹  —1923), выдающийся русский электротехник.

⁷⁰  Вильд, Генрих Иванович (1833—1902), физик-метеоролог, в Академию избран в 1868 г.

⁷¹  М. А. Шателен. Из истории изобретения ламп накаливания (к десятилетию смерти А. Н. Лодыгина). — Архив истории науки и техники, вып. 4, стр. 307.

⁷²  —1940), выдающийся советский физик, основатель Государственного оптического института (ГОИ); в академики избран в 1929 г.; с 1925 г. — член-корреспондент.

⁷³  См.: Д. С. Рождественский. Работы по аномальной дисперсии в парах металлов. Изд. АН СССР, 1951, стр. 15 и сл. (серия «Классики науки»).

⁷⁴  См.: Дело о соискании премии имени М. В. Ломоносова в 1912 г. Архив АН СССР, ф. 2, оп. 1, 1912, № 32.

⁷⁶ 

⁷⁶  Веселовский, Константин Степанович (1819—1901), экономист, в Академию избран в 1852 г.; непременный секретарь с 1857 по 1890 г.

⁷⁷  Записки АН, т. 7, стр. 111.

⁷⁸  Там же, стр. 110.

⁷⁹  Там же, стр. 297.

⁸⁰  —84.

⁸¹  Там же, т. 5, стр. 238 и 244; т. 6, стр. 190.

⁸²  См. там же, т. 7, стр. 109 и 294.

⁸³  П. Пекарский— Приложение № 7 к 8-му тому Записок АН, стр. 1—119.

⁸⁴  Записки АН, т. 15, стр. 146.

⁸⁵  Щербатов, Григорий Алексеевич (1819—1881), князь, попечитель С. -Петербургского учебного округа (1856—1858).

⁸⁶  Галахов, Алексей Дмитриевич (1807—1892), профессор Петербургского историко-филологического института; член-корреспондент по Отделению русского языка и словесности с 1868 г.

⁸⁷  Ламанский, Владимир Иванович (1833—1914), профессор Петербургского университета, в Академию избран в 1900 г.; автор ряда работ о Ломоносове, важнейшая из них сборник документов, освещающих деятельность Ломоносова в Академии наук. Ламанский был одним из инициаторов проведения юбилея 1865 г.

⁸⁸  —1914), известный путешественник и географ; с 1873 г. — почетный член Академии наук.

⁸⁹  Ходнев, Алексей Иванович (1818—1883), химик, секретарь Вольного экономического общества и его историк.

⁹⁰  Архив АН СССР, ф. 2, оп. 1, 1868, № 4, лл. 4—5.

⁹¹  Там же, лл. 6—8.

⁹²  Там же, л. 9 об.

⁹³ 

⁹⁴  Устрялов, Николай Герасимович (1805—1870), с 1837 г. — адъюнкт по истории и древностям русским; в 1844 г. избран ординарным академиком.

⁹⁵  Архив АН СССР, ф. 2, оп. 1, 1868, № 4, л. 12.

⁹⁶  Там же, л. 16.

⁹⁷  Бычков, Афанасий Федорович (1818—1889), в Академию избран в 1866 г.; директор имп. Публичной библиотеки; с 1893 по 1899 г. — председательствующий в Отделении русского языка и словесности.

⁹⁸  —1879), в 1852 г. избран адъюнктом по тибетскому языку; с 1854 г. экстраординарный академик.

⁹⁹  Веселовский, Александр Николаевич (1838—1906), историк литературы, академик с 1881 г.

¹⁰⁰  Архив АН СССР, ф. 2, оп. 1, 1868, № 4, л. 37—37 об.

¹⁰¹  Бейльштейн, Федор Федорович (1838—1906), с 1886 г. — ординарный академик по кафедре технологии и химии, приспособленной к искусствам и ремеслам.

¹⁰²  Бекетов, Николай Николаевич (1827—1911), в Академию избран в 1886 г. по кафедре общей химии.

¹⁰³   20, л. 8—8 об.

¹⁰⁴  Там же, л. 26.

¹⁰⁵  Там же, л. 32. Опубликованы в Правительственном вестнике 1906 г., 9 декабря.

¹⁰⁶  Архив АН СССР, ф. 2, оп. 1, 1905, № 20, л. 48.

¹⁰⁷  Там же, ф. 1, оп. 1а, № 151, § 192.

¹⁰⁸   153, § 138.

¹⁰⁹  Там же, ф. 57, оп. 2, № 15, лл. 1—2.

¹¹⁰  См. Записку М. И. Сухомлинова о предпринимаемом им издании сочинений Ломоносова. — Сб. Отд. русск. яз. и словесн. имп. Акад. наук, т. 42, СПб., 1887, стр. IV и сл.

¹¹¹  Сочинения М. В. Ломоносова с объяснительными примечаниями академика М. И. Сухомлинова. Издание имп. Академии наук, т. I, 1891; т. II, 1893; т. III, 1895; т. IV, 1898; т. V, 1902.

¹¹²  Подробней об этом см.: А. Г. Фомин—98; Г. А. Андреева, ук. соч., стр. 218 и сл.

¹¹³  Князев, Гавриил Михайлович (ум. в 1920 г.), ученик акад. В. И. Ламанского, преподаватель Первого реального училища и имп. Театрального училища в Петербурге.

¹¹⁴  Акад. изд., т. VIII, стр. 1.

¹¹⁵  —1948), филолог, сотрудник Архивна АН СССР и Института русской литературы (Пушкинский дом).

¹¹⁶  Ольденбург, Сергей Федорович (1863—1934), востоковед; в Академию избран в 1900 г.; с 1904 по 1930 г. — непременный секретарь.

¹¹⁷  Голицын, Борис Борисович (1862—1915), физик-сейсмолог, в Академию избран в 1893 г.

¹¹⁸  Вернадский, Владимир Иванович (1863—1945), минералог и геохимик; в Академию избран в 1906 г.

¹¹⁹  Шахматов, Алексей Александрович (1864—1920), языковед и историк древней русской литературы; в Академию избран в 1894 г.

¹²⁰  —1929), филолог, в Академию избран в 1900 г.

¹²¹  Протоколы заседаний Общего собрания имп. Академии наук 1909, § 98.

¹²²  См.: Материалы для биографического словаря действительных членов имп. Академии наук. ч. II, 1917, стр. 56.

¹²³  Архив АН СССР, ф. 57, оп. 1, № 1, л. 11.

¹²⁴  Там же, лл. 166—167.

¹²⁵ 

¹²⁶  Там же.

¹²⁷  Курилов, Венедикт Викторович (1867—1921), химик, до занятия кафедры в Варшавском университете был проректором (1899—1909) Екатеринославского высшего горного училища (ныне Днепропетровский горный институт).

¹²⁸  В. Курилов— «Новое время», 1910, 30 декабря, № 12500, стр. 5.

¹²⁹  А. В. Кольцов. Проект Ломоносовского института. Доклад на Ломоносовском заседании 19 ноября 1959 г.

¹³⁰  Протоколы заседаний Общего собрания имп. Академии наук, 1911, § 66,

¹³¹  «Ломоносов и елизаветинское время» (Каталоги). Отдел I, СПб., 1912.

¹³²  Путеводитель по состоящей под высочайшим е. в. государя императора покровительством выставке «Ломоносов и елизаветинское время». СПб., 1912, стр. 3.

¹³³  Архив АН СССР, ф. 57, оп. 1, № 10, л. 67.

¹³⁴  Там же.

¹³⁵  «Санк-Петербургские ведомости», 1912, 18 апреля.

¹³⁶   10, л. 67.

¹³⁷  См.: Список учреждений и обществ и их представителей, принявших участие в торжественном собрании имп. Академии наук 8 ноября 1911 года в память 200-летия со дня рождения М. В. Ломоносова. СПб., 1911 г.

¹³⁸  Вальден, Павел Иванович (1863—1957), химик; в Академию избран в 1910 г.; в то время директор Химической лаборатории Академии наук.

¹³⁹  Сиповский, Василий Васильевич (1872—1930), историк русской литературы.

¹⁴⁰  Архив АН СССР, ф. 57, оп. 1, № 1, л. 107.

¹⁴¹ 

¹⁴²  Труды Ломоносова в области естественноисторических наук. СПб., 1911 г.

¹⁴³  Шокальский, Юлий Михайлович (1856—1940), известный советский географ и океанограф, почетный член Академии наук СССР (избран в 1939 г.).

¹⁴⁴  Иосса, Николай Александрович (1845—1916), металлург, профессор Горного института.

¹⁴⁶  П. И. . Ломоносов как химик. СПб., 1911; Б. Н. Меншуткин. Ломоносов как естествоиспытатель. СПб., 1911; А. И. Соболевский Сиповский. Литературная деятельность Ломоносова. СПб., 1911.

¹⁴⁶  Михайло Васильевич Ломоносов. Жизнеописание. Составил Б. Н. Меншуткин. СПб., 1911.

¹⁴⁷  Архив АН СССР, ф. 57, оп. 1, № 1, л. 129—129 об.

¹⁴⁸ 

¹⁴⁹  Б. Н. Меншуткин. Жизнеописание Михаила Васильевича Ломоносова. Третье издание с дополнением П. Н. Беркова, С. И. Вавилова и Л. Б. Модзалевского. Изд. АН СССР, 1947, стр. 5.

¹⁵⁰  Собрание сочинений известнейших русских писателей. Вып. 1. Избранные сочинения Ломоносова, изд. П. М. Перевлесского. М., 1846.

¹⁵¹  В протоколе Общего собрания Академии наук от 7 июня 1865 г. записано: «Преподаватель Полтавского кадетского корпуса С. И. Пономарев, телеграфной депешей от 6 минувшего апреля, приветствовал Академию по случаю празднования ею столетнего юбилея Ломоносова, при чем изъявил желание пожертвовать после своей смерти 5000 томов различных сочинений с тем, чтобы эта библиотека называлась Ломоносовской и чтобы Академия назначила заведение, в которую завещать оную. Вследствие сего непременный секретарь благодарил г. Пономарева именем Академии за оказанное ей внимание, при чем уведомил его, что Конференция не преминет исполнить его желание относительно жертвуемой им библиотеки, но для сего будет ожидать от него письменного заявления по сему предмету, с приложением каталога упомянутой библиотеки. Ныне г. Пономарев, письмом от 19 мая сего года, вторично заявляет о своем пожертвовании и уведомляет, что в непродолжительном времени будет им доставлен в Академию подробный каталог жертвуемых им сочинений» (Записки АН, т. 7, стр. 278).

¹⁵²  Сб. Отд. русск. яз. и словесн. имп. Акад. наук, т. VIII, № 2.

¹⁵³  Фомин, Александр Григорьевич (1887—1939), библиограф и педагог-книговед. О нем см.: П. Н. Берков. А. Г. Фомин. Очерк жизни и научной деятельности. М., 1949.

¹⁵⁴   Фомин, ук. соч., стр. 3.

¹⁵⁵  Укажем, что в 1934 г., когда в нашей стране были введены ученые степени, Академия наук присвоила А. Г. Фомину степень доктора без защиты диссертации.

¹⁵⁶  Работа А. Г. Фомина была опубликована через четыре года после юбилея, в т. VII издания «Выставка „Ломоносов и елизаветинское время“» (Пг., 1915). Это издание должно было состоять из восьми томов, но первые три тома из печати не вышли (см.: Е. Б. Рысс. Библиография основной литературы о М. В. Ломоносове за 1911—1916 гг. — «Ломоносов», III, стр. 605—606).

¹⁵⁷  —1930), немецкий публицист и драматург.

¹⁵⁸  Иенсен, Альфред-Антон (Jensen, Alfred Anton, 1859—1921), шведский историк литературы.

¹⁵⁹  Compendium Historiae Litterariae novissimae. Oder erlangische gelehrte Anmerkungen und Nachrichten. Auf das Jahr 1746, 1. Theil, 46, Stück vom 3. Sept. 1746, S. 372. Здесь сообщалось о курсе физики, который Ломоносов начинал читать в Петербурге.

¹⁶⁰  Дилакторский, Прокопий Александрович (1862—1910), библиограф-краевед и этнограф.

¹⁶¹  Кунцевич, Георгий Захарович (1872—1925), историк литературы.

¹⁶²  «Ломоносов и елизаветинское время», т. VI. Библиография изданий сочинений М. В. Ломоносова на русском языке. Составил Г. З. Кунцевич. Пгр., 1918.

¹⁶³  Вавилов, Сергей Иванович (1891—1951), физик и историк науки; с 1945 по год смерти — президент Академии наук. Работы С. И. Вавилова о Ломоносове см. в т. 3 его Собрания сочинений.

¹⁶⁴  Гудзий, Николай Каллиникович (р. 1887), советский историк литературы; действительный член Академии наук УССР.

¹⁶⁵  Доклады Н. П. Горбунова, Б. Д. Грекова и С. И. Вавилова (под измененным названием «Оптические воззрения и работы М. В. Ломоносова») напечатаны в Известиях АН СССР, Отд. обществ. наук, 1937, № 1.

¹⁶⁶  Каблуков, Иван Алексеевич (1857—1942), физико-химик; с 1932 г. — почетный член Академии наук СССР.

¹⁶⁷   11—12, стр. 123—124.

¹⁶⁸  Шмидт, Отто Юльевич (1891—1956), математик и исследователь Арктики; с 1939 по 1942 г. — вице-президент Академии наук СССР.

¹⁶⁹  Вестник АН СССР, 1940, № 4—5, стр. 111.

¹⁷⁰  Там же, стр. 113.

¹⁷¹  Ферсман, Александр Евгеньевич (1883—1945), минералог и популяризатор науки, в Академию избран в 1919 г.

¹⁷²  —1932), немецкий физико-химик; основатель широкоизвестной серии «Классики науки» (Ostwald’s Klassiker der exacten Wissenschaften) с 1882 по 1887 г. — профессор Рижского политехнического училища; в 1896 г. избран членом-корреспондентом Петербургской Академии наук.

¹⁷³  Вестник АН СССР, 1940, № 4—5, стр. 120.

¹⁷⁴  См.: Е. Б. Рысс и Г. М. Коровин—1950 гг. «Ломоносов», III, стр. 519 и сл. Больше всего на эту тему писали И. А. Бурмистренко и Г. С. Васецкий, некоторые из работ были напечатаны еще до доклада Н. К. Луппола.

¹⁷⁵  Вестник АН СССР, 1952, № 1, стр. 121.

¹⁷⁶  Дубинин, Михаил Михайлович (р. 1901 г.), физико-химик; в Академию избран в 1943 г.

¹⁷⁷  Топчиев, Александр Васильевич (р. 1907 г.), химик, в Академию избран в 1949 г.; с 1949 по 1959 г. — главный ученый секретарь, а с 1959 г. — вице-президент Академии наук.

¹⁷⁸  Вестник АН СССР, 1952, № 1, стр. 122.

¹⁷⁹ 

¹⁸⁰  Плаксин, Игорь Николаевич (р. 1900 г.), металлург, член-корреспондент Академии наук СССР (избран в 1946 г.).

¹⁸¹  Вестник АН СССР, 1952, № 1, стр. 125.

¹⁸²  Качалов, Николай Николаевич (р. 1883 г.), химик-технолог, членкорреспондент АН СССР (избран в 1933 г.).

¹⁸³  Вестник АН СССР, 1952, № 1, стр. 126.

¹⁸⁴   Андреева. Изучение научного наследия М. В. Ломоносова (научные заседания, посвященные памяти М. В. Ломоносова с 1944 по 1957 г.). Вестн. ист. мировой культ., 1957, № 6, стр. 151 и сл.; Г. Е. Павлова. Ломоносовские заседания Академии наук СССР в Ленинграде, 1947—1956 гг. — «Ломоносов», IV, стр. 377 и сл.

¹⁸⁵ 

¹⁸⁶  Крачковский, Игнатий Юлианович (1883—1951), востоковед, в Академию избран в 1921 г.

¹⁸⁷  «Ломоносов», I, стр. 3.

¹⁸⁸  Там же.

¹⁸⁹  Морозов, Александр Антонович (р. 1906 г.), писатель, автор ряда работ о Ломоносове; главная из них «Михаил Васильевич Ломоносов» выдержала три издания (1-е — М., 1950; 2-е — Л., 1952; 3-е — М., 1955).

¹⁹⁰  «Творческий путь Ломоносова» (Гостехиздат, 1956).

¹⁹¹  «Ломоносов», т. I, стр. 9 и сл.

¹⁹²  Там же, стр. 66 и сл.

¹⁹³  Идельсон, Наум Ильич (1885—1951), механик, астроном и историк науки. О нем см.: Н. С. Яхонтова— Историко-астрономические исследования, вып. IV. М., 1960, стр. 387—405; Н. С. Корытников. О работах Н. И. Идельсона по истории астрономии. — Там же, стр. 407—431.

¹⁹⁴  Андреев, Александр Игнатьевич (1887—1959), историк.

¹⁹⁵  Рукописи Ломоносова в Академии наук СССР. Научное описание. Сост. Л. Б. Модзалевский. Изд. АН СССР, М. — Л., 1937 (Акад. наук, Труды Архива, вып. 3).

¹⁹⁶ 

¹⁹⁷  С момента учреждения Комиссии по истории Академии наук СССР в 1938 г. и до самой смерти Вавилов был ее бессменным председателем. См.: С. И. Вавилов. Доклады и выступления на первом пленуме Комиссии по истории Академии наук СССР. — Тр. Инст. ист. естеств. и техн., т. 17, История физ. -мат. наук. М., 1957, стр. 100 и сл.; см. также: П. Н. Корявов Малькевич и Н. М. Раскин. О рукописном наследии академика С. И. Вавилова. — Там же, стр. 154.

¹⁹⁸   Ченакал. С. И. Вавилов и Музей М. В. Ломоносова. — Советская этнография, 1951, № 2, стр. 198 и сл.

¹⁹⁹  Р. И. Каплан-Ингель— колыбель русской науки и Музей М. В. Ломоносова. — Природа, 1949, № 7, стр. 83.

²⁰⁰  Р. И. Каплан-Ингель. Мемориальный Музей М. В. Ломоносова при Институте этнографии Академии наук СССР. — Советская этнография, 1949, № 2, стр. 159.

²⁰¹  Державин, Николай Севастьянович (1877—1953), академик, славист; в Академию избран в 1931 г.

²⁰²   2, стр. 135.

²⁰³  Вопросы истории отечественной науки. Общее собрание Академии наук СССР, посвященное истории отечественной науки 5—11 января 1949 г. Изд. АН СССР, 1949 г.

²⁰⁴  Там же, стр. 890.

²⁰⁵  См., например, статью В. Л. Ченакала, ставшего заведующим Музея после Р. И. Каплан-Ингеля: «Музей М. В. Ломоносова Академии наук СССР и его отделы, посвященные физическим исследованиям великого ученого» (Физика в школе, 1951, № 5, стр. 86 и сл).