Обучение в Германии
Прошло меньше года, и бывший ученик Московской славяно-греко-латинской академии стал студентом известного всей Европе Марбургского университета. В Германию Ломоносов приехал вполне зрелым двадцатипятилетним человеком со сложившимися взглядами на жизнь. В начале ноября 1736 г. трое русских студентов М. Ломоносов, Д. Виноградов и Г. Драйзер поселились в небольшом немецком городе Марбурге, где им предстояло провести несколько лет, наполненных напряженным и упорным трудом.
Главной достопримечательностью Марбурга был его университет, основанный в 1526 г. В XVIII в. он имел четыре факультета: богословский, медицинский, философский и юридический. Большую популярность университет приобрел с приходом сюда Христиане Вольфа, имя которого в середине 30-х годов знала почти вся образованная Европа.
Широкую известность Хр. Вольф получил не только благодаря своей энциклопедической образованности, не только великолепным чтением лекций по многим отраслям знания: логике, философии, метафизике, математике, теоретической и экспериментальной физике механике, оптике гидравлике, архитектуре, этике, праву психологии и т. д. , но главным образом созданием нового философского направления, которое получило название воль-фианство. Это направление отражало сложные и противоречивые условия общественного развития как в Германии, так и в Западной Европе. Рационализм и просветительство вольфианства в известной степени являлись проявлением поступательного движения тогдашнего общества. Но вместе с тем оно резко отличалось от материализма французских пшсветителей и материалистической философии вообще.
Вольф пытался рационалистически переработать богословское учение, включив в него естествознание. Его интересовало не познание природы самой по себе, а главным образом теологическое осмысление ее явлений. По мнению Вольфа, бог, обладая истинным и совершенным познанием всех вещей, установил для них такие законы, которые и обусловливают согласование их многообразия: созданная богом природа совершенна. Бог у Вольфа выступает в образе искусного механика, а мир является совершенной машиной. Закономерную связь вещей и неотвратимую необходимость событий Вольф ограничивает признанием свободной воли, которую он как рационалист ставит в зависимость от познания. Он стремился приспособить всю природу к практическим потребностям человека, не видя в ней никакого развития.
Анализируя естествознание первой половины XVIII в. , Ф. Энгельс во Введении к Диалектике природы отмечал, что наука все еще глубоко увязает в теологии. И далее: Высшая обобщающая мысль, до которой поднялось естествознание рассматриваемого периода, это мысль о целесообразности установленных в природе порядков, плоская Вольфовская телеология, согласно которой кошки были созданы для того, чтобы пожирать мышей, мыши, чтобы быть пожираемыми кошками, а вся природа, чтобы доказывать мудрость творца.1 Таким образом, объективно вольфианство противостояло передовым тенденциям идеологического развития смелому антифеодальному протесту энциклопедистов, материалистической философии и эмпирической науке.
Однако в России интересовались не метафизикой Вольфа, а его естественнонаучными знаниями и ценили его как видного математика и выдающегося педагога. Три русских студента были посланы за границу к Вольфу как к опытному профессору в области физико-математических наук, способному дать прочные знания будущим горным инженерам и металлургам.
Ломоносов и его коллеги, прибыв в Марбург, явились к Вольфу с рекомендательным письмом, в котором президент Петербургской академии представлял русских студентов, направленных в Германию, чтобы усовершенствоваться за границей в металлургии и прочих науках. Президент писал Вольфу: Инструкция их покажет Вам, что они обязаны делать, а в самом непродолжительном времени я сам буду иметь честь уведомить Вас обо всем остальном 2. Вольф с большой ответственностью отнесся к устройству прибывших к нему из Петербурга студентов, а также принял горячее участие в обсуждении их программы занятий 3.
Так как Марбургский университет не имел специальных помещений для расселения студентов, то они жили в основном на частных квартирах. Ломоносов поселился в доме вдовы марбургского пивовара Екатерины-Елизаветы Цильх урожденной Мергель. Покойный глава семьи-Генрих Цильх-был уважаемым жителем города. Он состоял членом городской думы и церковным старшиной немногочисленной реформатской общины. После смерти мужа вдове, оставшейся с детьми без особых средств к существованию, приходилось сдавать часть своего дома студентам университета. Прошло два года, и в 1738 г. младшая дочь Е. Цильх восемнадцатилетняя Елизавета-Христина стала женой русского помора Михаила Ломоносова, которому уже было 27 лет.
Вид Марбурга. Гравюра, 1741 г.
Свои занятия Ломоносов в Марбурга начал с обучения первоначальным основаниям арифметики и геометрии и с изучения немецкого языка. Кроме того, он и его товарищи решили прослушать курс теоретической и прикладной химии на латинском языке у марбургского доктора медицины И. Конрада. По договоренности профессор должен был познакомить русских студентов с начальными основаниями химии и, как писал Ломоносов, показывать на практике встречающиеся при этом опыты. Однако через три недели им пришлось отказаться от услуг Конрада, так как он не только не исполнил, но и не мог исполнить обещанного 4.
Христиан Вольф.
Гравюра И. Г. Вилля XVIII в.
Официально Ломоносов и его товарищи были зачислены в Mapбурский университет 6 ноября 1736 г. , и их фамилии были внесены в университетскую книгу за подписью проректора И. К. Санторока5. С помощью Вольфа они быстро приобщились к занятиям: с января 1737 г. начали слушать курс теоретической химии профессора Ю. Г. Дуйзинга, а затем лекции у Вольфа по механике, гидростатике, аэрометрии, гидравлике, теоретической физике и логике. Наряду с изучением немецкого языка с мая 1737 г. Ломоносов стал брать уроки французского языка, рисования, танцев и фехтования. Очень скоро русские студенты проявили живейший интерес к занятиям естественной историей. Это не было предусмотрено программой их обучения и Вольф запросил разрешения Петербургской академии наук.
Прошло менее года пребывания русских в Марбургском университете, а успехи их в изучении различных дисциплин были весьма значительны. Об этом свидетельствует письмо Вольфа от 4 сентября 1737 г. , направленное Корфу в Петербург. Вольф сообщал, что, после того как русские студенты усвоили арифметику, геометрию и тригонометрию, в настоящее время слушают у меня курс механики, после чего познакомятся с гидростатикой, аэрометрией, гидравликой и с основаниями маркшейдерского искусства, с тем чтобы, при изучении в дальнейшем горного дела, им потребовалось бы меньше времени для теоретических занятий и больше для практики. Вольф отмечал, что Ломоносов уже хорошо говорит по-немецки, что все трое успешно занимаются рисованием, которое пригодится в механике и естественной истории, и что зимой 1737 г. они начнут слушать его курс экспериментальной физики, который будет сопровождаться опытами. Вольф просил Корфа поскорее решить вопрос об изучении русскими студентами естественной истории6.
В тот же день, 4 сентября, подтверждая сообщение Вольфа об успешных занятиях немецким языком и рисованием, Ломоносов направил Корфу письмо на немецком языке как первый опыт познаний моих в немецком языке. К письму был прело жен рисунок Каина обнаженного юноши, исполненный им с гравюры из Краткого руководства к рисовальному художеству, книги И. Д. Прейслера, изданной Петербургской академией в 1734 г. Этот рисунок являлся свидетельством успехов Ломоносова в рисовании.
Каин.
Вскоре в Марбурге была получена инструкция об изучении естественной истории русскими студентами. Авторами этой инструкции являлись профессора Петербургской академии Г. В. Крат и И. Амман. В ней содержались наставления: как узнавать и различать минералы, как составлять из них Колекции; в изучении ботаники студентам рекомендовалось обращать внимание на различные классы цветов, их строение, а также запомнить метод классификации растений; в зоологии они должны свои познания пополнять из трудов видных естествоиспытателей, а при всяком удобном случае посещать местные музеи кунсткамеры и кабинеты где были собраны звери, птицы и насекомые, ибо через созерцание самих вещей они получат более ясное о них понятие, чем то, которое может дать самый хороший рисунок или самое тщательное описание7. Крат и Амман составили довольно обширный список рекомендуемой студентам литературы Подчеркивая важность изучения естественной сито- реи авторы инструкции вместе с тем указывали, что Ломоносов и его товарищи предаваясь пространным занятиям натуральной историей должны производить их без ущерба для главной постав ленной перед ними цели, и соответственно с ней соединяя, а именно: упражняться в горном искусстве и систематической химии8. Ломоносов, ознакомившись с этим наставлением, обещал президенту Петербургской академии всеми силами следовать как данной нам с собой, так и недавно полученной новой инструкции 9.
Руководство Петербургской академии проявляло постоянное внимание к научным занятиям Ломоносова и его товарищей, но особенно строго следило за состоянием и расходованием ими высылаемых из Петербурга средств. С этой целью велась регулярная переписка с Вольфом, а от студентов требовали подробных научных и финансовых отчетов. Ломоносов каждое полугодие поправлял в Академию наук отчеты о своих занятиях и произведенных им расходах. Сохранившиеся до наших дней документы достаточно полно освещают жизнь и занятия русских студентов в Марбургском университете.
В сентябре 1737 г. Ломоносов отправил в Петербург свой первый финансовый отчет о расходах со дня отъезда из России и о начальном периоде жизни в Марбурге. Из полученных им при отъезде средств 100 руб. он потратил в Петербурге и на пути до Любека, а затем 209 талеров израсходовал: на дорогу до Марбурга, на приобретение одежды, на оплату учителя фехтования, рисования, танцев и французского языка и самую большую сумму в 60 талеров-нА покупку книг10.
В период обучения в Марбургском университете Ломоносов начал собирать свою первую библиотеку, потратив весьма значительную часть выдававшихся ему денег на приобретение книг. Сохранился большой для того времени список книг 59 томов, приобретенных Ломоносовым до середины октября 1738 г. , т. е. примерно за два года обучения в Марбурге11. Он свидетельствует о широте научных интересов русского студента, разнообразном круге его занятий. В списке представлены книги по физике, химии, математике, технике, медицине, сочинения выдающихся философов и мыслителей, а также словари и грамматики.
Однако основное место в этом списке занимают труды Вольфа: сочинения по теоретической и экспериментальной физике, логике, механике и др. Именно курс этих наук Ломоносов слушал у Вольфа и в своих самостоятельных занятиях пользовался его сочинениями.
Ломоносов, изучая у Вольфа многие естественнонаучные дисциплины и пользуясь его сочинениями, познакомился с априорно-догматическим методом изложения предметов, так называемым математическим методом. Но если для выдающихся ученых XVII в. Декарта, Лейбница и др. этот метод являлся средством изучения мира, то у Вольфа он трансформировался во внешний способ изложения, где место математики заняла ее логическая аналогия. Несмотря на всю свою наивность, математический метод Вольфа в 30-40-х годах XVIII в. получил широкое распространение не только в Германии, но и за ее пределами.
Лекции Вольфа, прекрасного педагога, хотя и основанные на математическом методе, принесли Ломоносову несомненную пользу. При начальном обучении этот метод требовал от учащегося не дословного заучивания материала, а предлагал хотя и поверхностный, но логический способ его изложения. Он имел неоспоримые преимущества перед механическим заучиванием, широко распространенным в Славяно-греко-латинской академии. Естественно, что, слушая лекции Вольфа и изучая его труды, Ломоносов воспринял математический метод своего учителя, о чем свидетельствуют его первые самостоятельные диссертации. Но позже Ломоносов понял ограниченность этого метода и отверг его.
Несомненной заслугой Вольфа было то, что он познакомил русского студента с современным естествознанием. Несмотря на то что сочинения Вольфа, наполненные бесчисленными теоремами, доказательствами, определениями, были утомительны для чтения и довольно однообразны, они служили важным источником для познания основ естественноисторических, философских и технических знаний.
В Марбурге Ломоносов приобрел немало трудов Вольфа. Среди них книга Всевозможные полезные опыты, которыми прокладывается путь к точному познанию природы н. искусства или, как ее чаще называли, Экспериментальная физика, три книги Догматической физики, Общая космология, научным методом изложенная, которою прокладывается путь к прочному познанию особенно бога и природы т. е. Космология, Рациональная философия или логика и многотомный труд Элементы всеобщей математики 12. Особое значение для Ломоносова имело знакомство с Элементами всеобщей математики. Это издание содержало обширные сведения по различным отраслям естественных наук, начиная с античности и кончая первой четвертью XVIII в. Чтобы помочь своим ученикам ориентироваться в довольно большой научной литературе Вольф приложил к этому многотомному труду. Краткое наставление о наилучших математических сочинениях которое содержало библиографический обзор книг по математике географии астрономии оптике гномонике гидростатике, общей механике, инженерному делу л т. д. Здесь можно было найти как труды античных авторов: Архимеда, Евклида и др. , так и сочинения ученых XVII-XVIII вв.: И. Кеплера, Р. Декарта, Р. Бойля, И. Ньютона.
Для любознательного русского студента, вероятно, большой интерес представлял и Математический словарь Вольфа, предназначенный для широкого круга читателей. Словарь давал возможность познакомиться со многими сложнейшими теоретическими и прикладными вопросами математики того времени. Вместе с тем наряду со статьями по математике, астрономии, механике, статике и т. д. он содержал заметки и по военному делу, архитектуре и другим отраслям знаний, где использовались математические вычисления, так как целью Словаря было не только объяснение научных терминов, но и стремление доказать пользу математики13.
1737-1738 гг. Ломоносов посвятил занятиям различными науками. Доказательством успехов русского студента в изучении естествознания служит его первая студенческая работа по физике О превращении твердого тела в жидкое, в зависимости от движения предсуществующей жидкости, направленная в Петербургскую академию наук. Ломоносов проявил в пей большую самостоятельность: ссылаясь на труды Вольфа, он не пытался связать рассматриваемую проблему ни с метафизикой, ни с системой своего учителя, а стремился опереться на данные опытов.
Весной 1739 г. Ломоносов представил в Петербургскую академию еще одну работу Физическую диссертацию о различии смешанных тел, состоящем в сцеплении корпускул, в которой впервые рассматривал вопрос о строении материи и намечались контуры новой корпускулярной физики и химии. Будущий профессор химии уже в этой физической диссертации широко использовал химические данные из сочинений Р. Бойля О происхождении качеств и Г. Бургове Элементы химии. В 1756 г. Ломоносов вспоминал, что уже первое знакомство с трудами Бойля, состоявшееся в 1738 г. в Марбурге, определило его дальнейшие научные интересы.14
Физические воззрения Ломоносова, понимание им материи и ее делимости расходились со взглядами его учителя Вольфа, а позже они вообще оказались на диаметрально противоположных позициях. Однако в течение многих лет русский ученый воздерживался от прямых выступлений против своего учителя, к которому сохранил на всю жизнь большое уважение и благодарность. В первые годы деятельности в Петербургской академии наук, т. е. в начале 40-х годов, Ломоносов писал: В деле столь глубоко скрытом и непосредственно недоступном чувствам, я постараюсь двигаться самым осмотрительным образом а проверял я, как на пробирном камне, по правилу, предписанному славным Вольфом в Элементах арифметики, т. е. заимствованному от деления чисел; я не признаю никакого измышления и никакой гипотезы, какой бы вероятной она ни казалась, без точных доказательств, подчиняясь правилам, руководящим рассуждениями. Сам Вольф писал о свободе философствования я ему многим обязан 15. В 1754 г. , в год кончины Вольфа, в письме к Л. Эйлеру Ломоносов писал, что не может вынести на суд ученого мира свою точку зрения о монадах, хотя твердо уверен, что это мистическое учение должно быть до основания уничтожено моими доказательствами, однако я боюсь омрачить старость мужу, благодеяния которого по отношению ко мне я не могу забыть 16.
Изучение естественных наук Ломоносов успешно сочетал с литературными занятиями. В Марбурге он познакомился с новейшей немецкой литературой, прочитал работы теоретика немецкой поэзии 3040-х годов И. X. Готшеда и законспектировал несколько его статей: Вклад в критическую историю немецкого языка, поэзии и красноречия, Опыт перевода Анакреона белыми стихами и др.
тенденций. Многие стихотворения Гюнтера Ломоносов знал наизусть, а в 1755 и 1758 гг. , составляя Проект регламента Московских гимназий, рекомендовал студентам читать стихи этого поэта 17.
В Марбурге Ломоносов с большим интересом продолжил свои занятия красноречием, основы которого он получил еще в Славяно-греко-латинской академии. Он внимательно изучил труд И. X. Готшеда Подробное руководство к красноречию, который был написан на основе сочинений по риторике греческих и римских писателей, а также французских теоретиков красноречия XVII в. Среди книг, приобретенных им в Марбурге, было немало по ораторскому искусству: Избранные речи Цицерона, две книги Эразма Роттердамского о составлении речей и совершенствовании стиля, сочинения Овидия, Вергилия, Плиния, Сенеки и др. Особенно ценил Ломоносов учебник по риторике французского иезуита Николая Коссена О духовном и светском красноречии.
Ломоносов занимался с увлечением не только теоретическим изучением западноевропейской литературы, но практической работой над стихотворными переводами. На исходе второго года пребывания в Марбурге русский студент, следуя указаниям рукаводства Петербургской академии, овладел французским языком. И как свидетельство своих успехов в изучении языков и совершенствовании русской литературной речи он направил в Академию перевод весьма популярной тогда в Западной Европе французской оды Ф. Фенелона, экземпляр которой приобрел в 1738 г. Тогда же он законспектировал Трактат о возвышенном греческого философа Дионисия Логина во французском переводе Н. Бухало. При переводе оды Ф. Фенелона Ломоносов сумел проявить то качество, которое стало впоследствии столь характерно для него как переводчика: точность перевода при сохранении всех образов подлинника и безупречного строя мыслей автора. Несмотря на заметное влияние теоретических взглядов, изложенных Тредиаковским в трактате Новый и краткий способ к сложению российских стихов следование ритмическим особенностям и синтаксическим инверсиям. Ломоносов в своем переводе позволил некоторые отступления от поэтики Тредиаковского от основ силлабического стихосложения. Но окончательный отход завершился год спустя когда он написал знаменитое Письмо о правилах российского стихотворства и Оду на взятие Хотина.
В Марбурге Ломоносов познакомился со многими преподавателями университета, имел о них свое мнение и впоследствии интересовался научной и педагогической деятельностью некоторых из них. Так, в 1754 г. , когда встал вопрос о замещении в Петербургской академии вакантной должности профессора по кафедре экспериментальной физики, Ломоносов предложил хорошо известного ему еще со студенческих времен марбургского профессора И. К. Шпангенберга и не поддержал другого кандидата на это место Г. Ф. Бермана, профессора Виттенбергского университета, с которым он был тоже знаком в студенческие годы в Германии. По этому поводу Ломоносов писал в мае 1754 г.: Профессор Шпангенберг в Марбурге читал уже лет восемь лекции во всей философии и математике и столько ж, как Вольф, имел слушателей, а Берман тогда ходил сам к Вулфу на лекции. Я его довольно знаю: с год времени за одним столом был у Вулфа и учился v него немецкому языку и математики. Бермана превосходит Шпангенберг несравненно- студентом будучи много лет читал лекции другим студентам с великою похвалою и ныне профессором тринадцать лет в том упражняется Правда что в Академии надобен человек который изобретать умеет но еще больше надобен кто учить мастер. Обои достоинства в профессоре Шпангенберг несомнительные. О новых изобретениях не было ему времени дума клятого что должен читать много лекций. Впрочем физическиеиэлектрические мобливо опыты делает он часто в Кассиле перед ландграфом и Кассельский физический департамент на руках имеет. Притом о его остроумии уверен я из его разговоров. Что ж до чтения физических и математических лекций надлежит, то подобного ему трудно сыскать во всей Германии. . . Мне в четыре года студентом и профессором довольно знать его случилось 18.
Любознательный русский студент наблюдал жизнь и нравы немецкого народа. Особенно привлекла его внимание просветительская миссия немецких пасторов, которые в своих духовных детских школах обучают детей грамоте. В начале 60-х годов, осуждая паразитизм русского духовенства, Ломоносов обратился к примеру Германии. Он писал: Тамошние пасторы не ходят никуда на обеды, по крестинам, родинам, свадьбам и похоронам, не токмо в городах, но и по деревням за стыд то почитают 19.
Однако жизнь Ломоносова и его товарищей за границей постоянно осложнялась из-за неурядиц с пересылкой денег на их содержание и обучение. Петербургская академия, исправно получая от государства деньги на эти цели, часто использовала их на другие надобности по своему усмотрению. Поэтому средства от Академии студентам в Германии поступали нерегулярно, с большими перерывами, и им приходилось жить в долг, подчас не учитывая своих возможностей. Так как Академическая канцелярия постоянно задерживала отправку денег, писал Ломоносов в 1746 г. , принужден я был по большей части жить в долг и так за вещи, до моего учения и содержания потребные, платить много больше, нежели когда б я оные покупал за наличные деньги 20. В результате русские студенты задолжали кредиторам и ростовщикам значительные суммы. Так, в октябре 1738 г. Ломоносов в своем финансовом отчете в Петербург сообщал, что из полученных в августе 1737 г. денег должен был уплатить долги на обед за 38 недель, на ужин за 28 недель, на комнату за полгода. . . 21. Впоследствии Ломоносов отмечал, что они из-за весьма неисправной пересылки денег на содержание претерпевали нужду и пришли в долги 22.
Вольфу стало известно от кредиторов о значительной задолженности его подопечных учеников. Он спешил уведомить об этом руководство Петербургской академии и просил напомнить господам русским студентам, чтобы они были побережливей в своих расходах, дабы при их отъезде не обнаружилось бы долгов, которые бы их задержали 23. Академическая канцелярия, встревоженная посланием Вольфа, направляет Ломоносову, Виноградову и Драйзеру строгую инструкцию о расходовании средств. Сделав им строгий выговор за расточительный образ жизни, рукаводство Академии потребовало, чтобы русские студенты отказались от занятий танцами, фехтованием и изучения французского языка.
Вольф был доволен успехами талантливого помора. В середине 1738 г. он писал в Петербург: У г. Ломоносова, по-видимому, самая светлая голова между ними, при хорошем прилежании он мог бы и научиться многому, выказывая большую охоту и желание учиться 24.
К началу 1739 г. Ломоносов и его товарищи завершили свое обучение в Марбурге. Вольф сообщил в Петербург, что русские студенты, прослушав у него весь курс лекций, в настоящее время самостоятельно пишут диссертации, а Ломоносов и Драйзер, кроме того, посещают еще курс математики. В немецком языке, писал Вольф, они уже настолько успели, что не только понимают все, о чем говорится, но и сами могут объясняться по-немецки. . . Более всего я еще полагаюсь на успехи г-на Ломоносова: он, по- видимому, и раскаивается в сделанных долгах. По мнению Вольфа студенты подготовлены к тому чтобы приступить к изучению химии и горного дела- они уже успели окончить то, что должны были тут сделать25.
Вскоре из Петербурга пришло предписание готовиться к отъезду во Фрейбург к Ганкелю для изучения металлургии и горного дела. Принимая во внимание, что в Марбурге русские студенты задолжали многим кредиторам, руководство Академии решило впредь деньги им на руки не выдавать, а посылать их Ганкелю, чтобы он сам расплачивался за их квартиру, отопление, освещение и питание. К тому же сумма на их содержание была снижена вдвое с 300 до 150 руб. Студентам строжайше предписывалось оказывать г. бергфизику Ганкелю, как своему начальнику, должное почтение, тщательно следовать его распоряжениям относительно занятий, образа жизни и поведения, довольствоваться тем столом и помещением, которое он им назначит. 26
Грустно было расставаться Ломоносову с Марбургским университетом и городом, где он провел почти три года, полных трудов и радостей. По словам Вольфа, он от горя и слез не мог промолвить ни слова при отъезде27. Здесь он оставлял молодую жену, которая вскоре должна была стать матерью28.
Несмотря на то что русские студенты доставили немало хлопот Вольфу, он с большой теплотой проводил их во Фрейбург и вручил каждому свидетельство об успехах за время обучения в Mapбугре.
Вольф, сын кожевника, сам с трудом пробившийся в науку, увидел выдающиеся способности русского помора, его бескорыстную преданность науке, его неиссякаемое трудолюбие. Именно с Ломоносовым, как сообщал он президенту Петербургской академии наук в августе 1739 г. , чаще всего имел случай говорить, нежели с Драйзером, и его манера рассуждать мне более известна 29. Известный немецкий ученый-энциклопедист так характеризовал своего ученика: Молодой человек с прекрасными способностями, Михаил Ломоносов со времени своего прибытия в Марбург прилежно посещал мои лекции математики и философии, а преимущественно физики и с особенною любовью старался приобретать основательные познания. Нисколько не сомневаюсь, что если он с таким же прилежанием будет продолжать свои занятия, то он со временем, по возвращении в отечество, может принести пользу государству, чего от души и желаю 30. Из Марбурга Ломоносов увез и отзыв профессора химии Ю. Г Дуйзинга. В отзыве отмечалось, что весьма достойный и даровитый юноша Михаил Ломоносов, студент философии, отличный воспитанник Ея императорского величества государыни императрицы Всероссийской с неутомимым прилежанием слушал лекции химии, читанные мною в течение 1737 годит и что, по моему убеждению, он извлек из них немилую пользу, в том я, согласно желанию его, сим свидетельствую 31.
центр Саксонии, чтобы изучать горное дело и металлургию, практическую и теоретическую химию.
Фрейберг-небольшой немецкий город, возникновение которого в XII в. связано с открытием здесь месторождений серебряных руд. До конца XVI в. Фрейбург принадлежал к числу наиболее крупных городов Саксонии, поставлявших для торговли серебро. Вся жизнь города была сосредоточена вокруг Горного промысла. Глубокие штольни с отводом воды и с другими техническими усовершенствованиями, построенные еще в XVI в. , привлекали и в XVIII в. внимание многих, кто интересовался горным делом. В сентябре 1711 г. Фрейбург посетил Петр I. Он познакомился с разработкой серебряных руд осмотрел горные выработки и заводы под Фрейбургом спускался в штольни и пробовал работать в шахте.
Часть карты Саксонии XVIII в. и схематический разрез горных выработок в окресностях Фрейберга
Во Фрейбурге сложились свои традиции преподавания металлургии и горного дела, и прежде всего маркшейдерского и пробирного искусства. За несколько столетий фрейбергские горняки и металлурги накопили немало ценного опыта. Из многих городов Западной Европы приезжали сюда желающие изучать горное дело.
В 1765 г. , через 25 лег после пребывания Ломоносова в Саксонии, здесь была создана Фрейбергская горная академия. Указ о ее организации явился лишь юридическим оформлением тех учебных и научных традиций, которые существовали уже несколько столетий. Еще в начале XVII в. возникла потребность объединить практические навыки в горном деле с естественнонаучными и математическими знаниями. За решение этой трудной задачи взялся И. Ф. Ганкель.
Уроженец Саксонии, воспитанник сначала богословского, а затем медицинского факультетов Бенского университета, Ганкель е 1711 г. стал заниматься медицинской практикой в Дрездене, а в 1721 г. он занял место главного городского медика во Фрейбурге. Наряду с врачебной деятельностью Ганкель изучил минералогию и горное дело, овладел маркшейдерским и пробирным искусством, занимался химическими исследованиями. Он прилагал немало усилий, чтобы облегчить труд горнорабочих. Изучив их профессиональные заболевания, он выпустил книгу, в которой описал болезни горняков и металлургов и меры их предупреждения. Как врач Ганкель выступал против использования детского труда в горном производстве.
Медицинскую практику, изучение минералогии горного дела Ганкель успешно сочетал с научной и педагогической деятельностью. В 1722 г. в Лейпциге была опубликована его первая научная работа Сатурнианская флора, или Родство растений и царства минералов, а через три года вышла в свет Пиритология, история колчедана 32. Это сочинение Ганкеля представляло собой обширное исследование, посвященное металлургии и связанным с ней химическим процессам, являясь своего рода энциклопедией горно-металлургического дела и геолого-минералогической практики того времени33. Эта книга Ганкеля привлекла внимание многих ученых не только в Германии, но и за ее пределами.
В декабре 1725 г. Вольф в письме президенту Петербургской академии наук рекомендовал Ганкеля как автора только что изданной им Пиритологии на должность профессора на кафедру химии. Я все еще озабочен подысканием химика, писал он Блюментросту, и пока находится лишь один человек, который отвечает поставленным условиям, а именно доктор Ганкель, берг-физик города и провинции Фрейбург, который употребил много времени на занятия экспериментальной химией и в особенности металлургией. Теперь он только что издал в Лейпциге свою Пи-ритологию, или историю колчедана, которая составлена по наблюдениям и экспериментам и по которой можно составить о нем мнение 34.
наук, а через два года членом общества естествоиспытателей Королевской Леопольдовской академии.
Не менее известной, чем научная и практическая деятельность, являлась и преподавательская работа Ганкеля. Ученики приезжали к нему не только со всей Германии, но из Скандинавии, Англии, Франции, Италии и других стран В 1733 г. при поддержке правительства Ганкель открыл во Фрейбурге специальную лабораторию, где обучал студентов металлургической химии и минералогии Эта лаборатория получила широкую известность во всей Европе35.
Летом 1739 г. к шестидесятилетнему Ганкелю прибыли для дальнейшего обучения Ломоносов и два его товарища. После относительно независимой и свободной университетской жизни в Марбурге русские студенты попали в полное подчинение к строгому и педантичному Ганкелю, который пунктуально выполнял предписание руководства Петербургской академии требовать от студентов строжайшей экономии и беспрекословного следования всем распоряжениям нового наставника.
Положение студентов осложнялось и тем, что в шахтерском городе продукты питания, одежда, квартиры стоили дороже, чем в Марбурге. В новом городе Ломоносову и его товарищам пришлось осваивать диалект жителей Саксонии, который значительно отличался от произношения жителей Марбурга. По этому поводу Ломоносов писал: Приехав из Гессенской земли в Саксонию, принужден я был учиться другой раз немецкому языку, чтобы разуметь, что говорят рудокопы и плавильщики З6 невзирая на дальнее расстояние, говорит повсюду вразумительным друг другу языком в городах и селах. Напротив того, в некоторых других государствах, например в Германии, баварский крестьянин мало разумеет Макленбургского или бранденбургский швабского, хотя все того ж немецкого народа 37.
Обучение русских студентов Ганкель начал с занятий миног ралогией и металлургией. Поскольку число обучающихся у Ганкеля было всегда постоянным не более шести, то к Ломоносову и его двум товарищам присоединились еще трое учеников-немцев. Преподавание строилось в основном на практических занятиях: посещение рудников и металлургических заводов сопровождалось объяснениями производственных процессов. Здесь Ломоносов познакомился с устройством рудников, способами крепления шахт, подъемными машинами. Позднее, в своей книге Первые основания металлургии, или рудных дел, русский ученый широко использовал знания и опыт, приобретенные во Фрейбурге.
Наблюдательному Ломоносову бросилась в глаза разобщенность науки и практики в преподавании Ганкеля. Практические занятия, посещение рудников и шахт не подкреплялись научными объяснениями, не устанавливали причинную связь явлений, подчас к ним примешивались черты мистицизма. Впоследствии Ломоносов отмечал, что Ганкель презирал всю разумную философию38. В значительной степени это объяснялось тем, что естествознание XVIII в. , переживавшее период бурного накопления конкретных фактов, характеризовалось метафизическим пониманием природы, в частности химия и минералогия находились в плену средневековых представлений, схоластики и наивной эмпирии. В 1763 г. Ломоносов, опровергая античные рассуждения об окаменелостях как о якобы свидетельствах библейского потопа, отмечал, что приверженцем этого мнения являлся и Генкель39.
Вместе с тем Генкель-практик стремился вводить новые методы химического анализа. Так, не удовлетворяясь изучением минералов лишь по их внешним признакам, он пытался изучать природу их с помощью химических методов. Гордостью Ганкеля была его химическая лаборатория. В то время даже многие высшие учебные заведения не имели собственных лабораторий. Ганкель использовал новое учреждение как для исследований, так и для учебных целей она служила производственной и экспериментальной базой. Вероятно, именно здесь Ломоносов оценил значение научно-экспериментальной базы для исследовательской работы. Вот почему по возвращении в Россию он упорно и настойчиво добивался постройки химической лаборатории при Академии наук.
Недостатком преподавания Ганкеля являлось то, что он, сосредоточивая основное внимание на практических занятиях, не давал возможности своим ученикам самостоятельно размышлять над теоретическими проблемами. Позже Ломоносов писал: Когда в Саксонии на Фрейбергских заводах обучался я химии и рудному делу, неоднократно при осматривании рудников случалось приметить движение воздуха, которое в шахтах и штольнях в самую тихую погоду без принуждения воздушными машинами простиралось, от чего употребительные у рудокопов ночники и свечки погасали. Обстоятельств сего явления тогда заприметить не было удобно, для того что простиралось мое внимание больше к практике которая всегда была перед глазами 40 Любознательный студент стремился к универсальному познанию мира изучению явлений природы в их взаимной связи. Ганкель же пытался научить его только лабораторным приемам дать общие сведения о химической науке минералогии и металлургии. Он не подперживал в ученике энтузиазм исследователя, а в самостоятельности и любознательности Ломоносова усматривал дух противоречия, подчас и упрямства.
Ломоносов с обидой сообщал о Генкеле в Петербургскую академию: "Когда я однажды, по его приказанию, начал излагать химические явления, то он тотчас же, ибо это было сделано не по его перипатетическому концепту, а на основе принципов механики и гидростатики, велел мне замолчать, и с обычным своим умничаньем поднял мои объяснения на смех, как пустую причуду"41 .
Находясь в Саксонии, русские студенты познакомились с почетным членом Петербургской академии Г. Ф. В. Юнкером. Уроженец Германии, он получил образование в Лейпцигском университете. В 1731 г. Юнкер был приглашен Г. Ф. Миллером, с которым учился в Лейпциге, в Петербургскую академию, где занял место адъюнкта, а затем профессора поэзии. Заслужив покровительство фельдмаршала Миниха, Юнкер в 1735 г. в качестве историографа вел его походный журнал во время войны с Турцией42. В том же году Юнкеру поручили осмотреть соляные заводы на Украине. Результаты поездки он изложил в обширном труде, представленном правительству и в Академию наук. В 1737 г. Юнкер был назначен надзирателем над Бахмутскими и Тарскими соляными заводами на Украине. В дальнейшем он был послан русским правительством на три гола в Германию пял изучения организации соляного дела и для осмотру знатнейших тамошних соляных заводов и записки всего того, что при оных найдется доброго к соляной экономии полезного и для принятия в службу искусных и к надзиранию над таким делом способных людей43 .
он сообщал: Недавно прибыли сюда из Марбурга по приказанию Вашего превосходительства три студента, назначенных для изучения горного дела. Поэтому я счел своей обязанностью не только по возможности расспросить их на счет их занятий и поведения, но и посоветоваться с бергратом Ганкелем о будущем их положении и содержании. Затем я с глубочайшим почтением и полною откровенностью имею честь донести Вашему превосходительству, что упомянутые студенты по одежде своей, правда, глядели неряхами, но по части указанных им наук как убедился и я и господин берграт положили прекрасное основание которое послужило нам ясным доказательством их прилежания в Марбурге.44 Юнкер участвовал в составлении плана занятий студентов Так он предложил и Ганкель с ним согласился чтобы молодые студенты наши обучались не только химии и горному делу но упражнялись в рисовании и умели составлять рисунки и планы рудничным строениям плавильным печам инструментам машинки штуфам.45 По настоянию Юнкера занятия должныбыли внестись по широкой программе, под наблюдением различных специалистов. Например, пробирному делу посланцев России учил И. А. Клотч, маркшейдерскому. Байер, горный межевщик, а черчению и горному машиноведению И. Г. Керн.
Юнкер обратил особое внимание на любознательного помора, который не только хорошо владел немецким языком, но и имел познания в соляном деле. Он привлек его к переводам с немецкого на русский язык материалов по соляному делу, которые он периодически представлял в Петербург. В 1765 г. , незадолго до кончины, Ломоносов вспоминал, что Юнкер в 1739 г. был во Фрейбурге, где находились тогда российские студенты для научения металлургии, коих в числе был Михайло Ломоносов. Помнянутый Юнкер употреблял его знание российского и немецкого языка и химии, поручая ему переводить с немецкого нужные репорты и экстракты о соляном деле для падания в Санктпетербурге по возвращении, при коем случае Ломоносов много в четыре месяца от него пользовался в знании соляного дела. Далее ученый разъяснял что еще на своей родине в Беломоре он познакомился с добычей соли ее вываркой которую после с прилежанаем и обстоятельно Саксонии высмотрел. 46
Сотрудничество Ломоносова с Юнкером продолжалось и в Петербурге вплоть до кончины Юнкера в 1746 г. Позднее Ломоносов и сам обратился к изучению солепроизводства-этой важной отрасли хозяйства станы. В 1765 г ученый писал что о соляном деле а особливо будучи 20 лет профессором химии и о соли издал в публику ясные понятия в "Слове о рождении металлов" и во втором прибавлении к "Металлургии" 47
стихосложении. Судя по тому, что некоторые замечания Ломоносова на книге Тредиаковского сделаны по-немецки, можно заключить, что он завершил его изучение в Германии. Однако развитию воззрений на принципы русского стихосложения способствовали главным образом его собственные поэтические занятия. Он пытался сам сочинять, используя различные стихотворные размеры.
Шел уже четвертый год жизни Ломоносова в Германии. Но и вдали от родины он внимательно следил за событиями, происходящими в России, черпая сведения из иностранных газет. Осенью 1739 г. он с радостью узнал о победе русских войск над Турцией под Ставучанами и о взятии неприступной твердыни турецкой крепости Хотина на подступах к Балканам. Вдохновленный этим событием, Ломоносов создает большое литературное произведение Оду на победу над турками и татарами и на взятие Хотина 1739 года. Ода была написана новым для русской поэзии тоническим стихом и явилась образцом практического применения новой силлабо-тонической системы стихосложения. С этой оды начался переход от тяжелого и не свойственного русскому языку силлабического размера к музыкальному тоническому, к созданию поэзии высокого художественного достоинства. В новой форме стиха фрейбергский студент умело объединил богатство идейного содержания, понимание конкретной исторической обстановки, зрелость Полнтической мысли и свои патриотические чувства.
В годичном обзоре Взгляд на русскую литературу 1846 года В. Г. Белинский писал: В 1739 году двадцативосьмилетний Ломоносов Петр Великий русской литературы прислал из немецкой земли свою знаменитую Оду на взятие Хотина, с которой, по всей справедливости, должно считать начало русской литературы. . . Ода Ломоносова показалась всем первым стихотворным произведением на русском языке, которое было написано правильным размером. Влияние Ломоносова на русскую литературу было такое же точно, как влияние Петра Великого на Россию вообще 48.
Новой форме стиха Ломоносов посвятил научный трактат Письмо о правилах российского стихотворства, в котором изложил свою строгую и стройную реформу русского стихосложения. Признавая вслед за Тредиаковским, что стих должен строиться на упорядоченном чередовании ударных и безударных слогов, что правомочно введение понятия стопы как наименьшей ритмической единицы части стиха, Ломоносов смело отверг силлабический метр и каноны силлабического стихотворства. Искусственно перенесенные с Запада, они были чужды как традициям древнерусской поэзии, так и свойствам русского языка. Введя в оборот кроме двухсложной стопы и трехсложную признав одинаковые права за ямбом хореем анапестом и дактилем узаконив мужские и дактилические рифмы наравне с женскими и допустив возможность менять плану стиха в поепелах от двух до шести стоп российский студент Ломоносов определил тем самым основы классической системы русского стихосложения.
Стремясь придать своему труду официальный характер, Ломоносов направил его членам Российского собрания. К Письму о правилах российского стихотворства он приложил свое поэтическое произведение Оду на взятие Хотина, созданную в полном соответствии с его реформой стихосложения. Однако ответа на Письмо Ломоносов не получил, хотя в феврале 1740 г.
решили, что сего, учеными ссорами наполненного письма, для пресечения дальних бесполезных и напрасных споров к Ломоносову не отправлять и на платеж на почту денег напрасно не терять 49.
Первые четыре месяца жизни русских студентов во Фрейбурге прошли без особых инцидентов; их взаимоотношения с Ганкелем были вполне нормальными. Этому немало способствовало пребывание в городе Г. Ф. В. Юнкера. И ученики и учитель видели в нем полномочного представителя Петербургской академии. Как только Юнкер уехал из Фрейбурга, а это было в конце 1739 г. , между студентами и Ганкелем начались трения, которые затем переросли в острый конфликт.
Основной причиной столкновений являлась нерегулярная отправка из Петербурга средств на содержание студентов и вознаграждения за их обучение. В конце 50-х годов в записке о необходимости преобразования Академии наук Ломоносов писал о том, как они в Фрейбурге горным делам учились, и советник Ганкель не получил наперед шестисот рублей обещанных, половины своей из них платы; также и им, студентам, весьма скудно деньги и то через него, Ганкеля, присылались, которые он у себя стал удерживать и, не надеясь от Академии себе награждения, по прошествии десяти месяцев, при окончании химического курса совсем оным студентам отказывал в деньгах 50. Тяжелые условия жизни, мелочная опека, постоянная слежка даже за его перепиской все это тяготило независимого помора, которому уже шел двадцать восьмой год и который имел собственное сложившееся мировоззрение Исподволь накапливалась неприязнь учителя и ученика друг к другу.
Первая серьезная ссора разразилась в конце декабря 1739 г. Поводом послужил отказ Ломоносова выполнить черновую работу, которую ему поручил Ганкель. Вот как описал эту ссору сам Ломоносов: Первый случай к моему поруганию представился ему в лаборатории в присутствии гг. товарищей. Он понуждал. меня растирать сулему. Когда я отказался, ссылаясь на скверный и вредный запах, которого никто не может вынести, то он не только назвал меня ни на что не годным, но еще спросил, не хочу ли я лучше сделаться солдатом, и наконец с издевательскими словами выгнал меня вон51
Ваши лета, ваше имя и заслуги, писал он Ганкелю, побуждают меня изъяснить, что произнесенное мною в огорчении, возбужденном бранью и угрозою отдать меня в солдаты, было свидетельством не злобного умысла, а уязвленной невинности. . . Помня вашу прежнюю ко мне благосклонность, желаю, чтобы случившееся как бы никогда не было или вовсе не вспоминалось, ибо я уверен, что вы видеть желаете в учениках своих скорее друзей, нежели врагов.52 Однако Ганкель в письме Ломоносова под видом извинения обнаружил скорее упрямство и дерзость с примесью разных ложных обвинений и натяжек для своего оправдания 53.
Примирение Ломоносова и Ганкеля оказалось недолговременным. Горячая натура русского помора восстала против педантизма немецкого ученого. К тому же разность мировоззрения, неудовлетворенность системой преподавания ускорили окончательный разрыв отношений. В таких обстоятельствах, писал позднее русский ученый о себе, принужден был Ломоносов искать случая в Россию возвратиться.54
Весной, когда Ломоносов и его коллеги после очередного скандала пришли просить денег на свое содержание, Ганкель им отказал. При этом он, схватив Ломоносова за руку, конечно не с нежными комплиментами, а в сильном волнении, вытолкал его из комнаты 55 свою провел в шахте, нежели из капов и ящиков Ганкеля, потому что самые обыкновенные процессы, о которых говорится почти во всех химических книгах, он держит в секрете, вытягивать их приходится из него арканом. Ломоносова интересовали не только Фрейбергские рудники Он стремился познакомиться с другими месторождениями минералов, находящимися в Германии, и путем сравнения глубже изучить горное дело металлургию и химию. По его убеждению нельзя изучать естественную историю, не побывав самому на разных рудниках сравнить положение этих мест свойств гор и почвы и взаимоотношение залегающих в них минералов56.
Кроме того, Ломоносов считал, и Ганкель это затем подтвердил, что уже прошел курс металлургии и горного дела. Во Фрейбурге, подчеркивал Ломоносов, мне не только нечего было есть, но и нечему было более учиться: пробирное искусство я уже изучил; химия была закончена; инспектор Керн не хотел начинать, потому что Ганкель вздумал вычесть у него слишком много из суммы назначенной ему Академией наук. А у маркшейдера тот, кто лучше его знает математику, может обучаться только натя гиванию межевого шнура, чему можно научиться, не платя 50 талеров.57
Следует отметить, что ответственность за постоянные финансовые трудности, которые испытывали русские студенты за границей, целиком ложилась на руководителей Петербургской академии. По их вине Ломоносов не только не перерасходовал сумму, отпущенную на его обучение в Германии, но, наоборот, недополучил почти годовое заграничное содержание. Эту сумму ему возвратили в 1746 г. В решении Академической канцелярии по этому поводу указывалось: Понеже хотя он, Ломоносов, во Францию, в Англию и в Голландию не ездил, однако в оной Немецкой земле будучи, многие бергверки и горные заводы видал и таимо чрез немалое бытие отменное искусство получил. . . В бытность его в Марбурге и в других немецких городах для наук в разные годы происшедшую недодачу коего жалования 380 р. 1072 коп. выдать из Книжной лавки, дистальные, что надлежит, книгами ж, записав в расход с распискою58.
В начале мая 1740 г. Ломоносов, оставив некоторые свои книги товарищам и захватив с собой небольшие пробирные весы с гирьками, навсегда покинул Фрейбург. Он рассчитывал с помощью барона Кайзерлинга, русского посланника при саксонском курфюрсте, уехать в Россию. Но, прибыв в Лейпциг, где, по его расчетам, должен был находиться посланник, Ломоносов не застал его там. С того момента для Ломоносова началась полная скитаний и лишений жизнь, которая продолжалась больше года.
деньгами на дорогу. Ломоносов поселился в доме своей тещи. 26 мая 1740 г. в церкви реформатской общины Марбурга состоялось его венчание с Елизаветой-Христиной Цильх.
Из Марбурга в почтовой карете он добрался до Франкфурта, а затем на корабле по Майну и Рейну прибыл в Гаагу. Однако русский посланник в Голландии граф А. Г. Головкин отказался помочь русскому помору в возвращении домой, ибо не хотел вмешиваться в это дело. Тогда Ломоносов направился в Амстердам, чтобы сесть на попутный русский корабль. В большом торговом порту Амстердама он встретил несколько знакомых купцов из Архангельска, которые отсоветовали ему возвращаться в Петербург без приказания Никак писал Ломоносов в Академию наук, представили мне кучу опасностей и несчастий и потому я опять должен был возвратиться в Германию 59.
Снова начались скитания русского студента по немецкой земле. На пути в Марбург он остановился в Лейдене, осмотрел металлургические заводы, рудники, познакомился с немецким горным советником и металлургом Крамаром. Посетил и другие промышленные города Германии Гессен и Зиге. Утешаю себя пока тем, писал он Шумахеру, что мне удалось побывать в упомянутых знаменитых городах и поговорить при этом с некоторыми опытными химиками, осмотреть их лаборатории и ознакомиться с рудниками в ГессенеиЗигене60.
Свои личные наблюдения Ломоносов впоследствии использовал в научных трудах. В 1763 г. в Первых основаниях металлургии он писал: Проезжая неоднократно Гессенское ландграфство, приметить мне случилось между Кассилем и Марбургом, ровное песчаное место, горизонтальное, луговое, кроме того, что занято невысокими горками или буграми. . ; при коем лежит великое множество мелких, целых или ломаных морских раковин, в вихре соединенных. Смотря на сие место и вспомнив многие отмелые берега Белого моря и Северного океана, когда они во время отлива наружу выходят, не мог себе представить ничего подобнее, как сии две части земной поверхности в разных обстоятельствах, то есть одну в море, другую на возвышенной матерой земли лежащую 61.
Все лето и начало осени Ломоносов странствовал по Германии. Скрывая свою национальность, он выдавал себя за немецкого студента. Сколько опасностей и нужды я претерпел в тутти, писал Ломоносов, мне самому страшно даже вспомнить 62 короля Фридриха Вильгельма I. Высокий рост и крепкое телосложение русского помора привлекли внимание вербовщика. Пригласив усталого студента поужинать, офицер-вербовщик подпоил его и обманным путем завербовал в прусскую кавалерию. Бежать было трудно, за дезертирство грозило суровое наказание вплоть до каторги. Вместе с другими рекрутами Ломоносов был отправлен в крепость Вязель. Однако никакие уговоры офицера-Не унывай только не думай ни о чем тебе у нас полюбится детина ты добрый и годишься на лошадь ни угрозы и палки прусского вахмистра не могли заставить смелого и независимого русского молодого человека примирится с прусским мундиром.
Он принял твердое решениевырваться из крепости и тщательно продумал и подготовил побег. Стал притворяться веселым и полюбившим солдатскую жизнь. К счастью, не поставили его постоем в городе, а держали в караульне, где он и спал на нарах. Ночью, когда все крепко спали, Ломоносов вылез в окно, подполз к валу, переплыл главный ров, преодолел укрепления и бежал целую немецкую милю к вестфальской границе. На рассвете он услышал пушечный выстрел, обычный знак погони за бежавшим рекрутом. Страх придал силы. Находясь уже за прусской границей, он увидел вдали погоню63.
Выдавая себя за бедного саксонского студента, Ломоносов осенью 1740 г. добрался до Марбурга. Поселившись в доме своей тещи, он, несмотря на неопределенность своего положения, продолжал заниматься науками. 16 ноября 1740 г. он сообщал в Петербург: В настоящее время я живу инкогнито в Марбурге у своих друзей и упражняюсь в алгебре, намереваясь применить ее к химии и теоретической физике. 64
В Марбурге Ломоносов занимался экспериментальной химией. Об этом, в частности, свидетельствует письмо будущего ученого к марбургскому университетскому аптекарю Д. Ф. Михаэлису от 4 декабря 1740 г. , в котором он благодарит за разрешение в лаборатории исследовать некоторые процессы, казавшиеся ему неясными65. Через своего товарища Драйзера он пытался установить контакт с Ганкелем, чтобы попросить у него денег 50 талеров на проезд из Марбурга до Фрейбурга. Однако Ганкель отказался выслать Ломоносову деньги без согласия Академии наук.
студента Ганкель сообщил о его непристойном поступке президенту Академии. Руководство Академии, рассмотрев донесение Ганкеля, обратилось к русскому посланнику при саксонском дворе Кайзерлингу с просьбой отыскать Ломоносова, снабдить его деньгами и отправить в Россию. К письму был приложен ордер на имя Ломоносова, в котором говорилось: Так как Академия наук признала за благо отозвать тебя сюда и употребить здесь на другое дело, то тебе предписывается выехать по первому приказанию г. тайного советника и посланника фон Кайзерлинга и поспешить своей поездкой, так чтобы прибыть сюда без малейшей остановки на пути 66
5 ноября 1740 г. Ломоносов, находясь в Марбурге, послал в Академию наук письмо, в котором подробно объяснил причину своего ухода из Фрейбурга и рассказал о странствиях по Германии и Голландии, а также о научных занятиях, которых не прекращал несмотря на жизненные трудности. Он просил руководство Академии направить его в Гарц или другое место для совершенствования в горном деле, обещая в непродолжительном времени не только представить надлежащие свидетельства по всем предписанным ему наукам, но дать вам образец моего в них искусства67 .
Шел месяц за месяцем, а ответа из Петербурга не было. Ломоносов не знал, что очередная полоса дворцовых переворотов, произошедших в России, привела к смене президента Академии наук. Вместо барона Корфа формально руководство Академией перешло к Карлу фон Бреверну, фактически же всеми ее делами по-прежнему ведал Шумахер, который и направил в Марбург предписание о немедленном выезде в Россию Ломоносова. Потребовалось еще несколько месяцев, чтобы получить необходимые на дорогу деньги и расплатиться с долгами. Собираясь в Петербург, Ломоносов не забыл, что часть его собственных книг была оставлена во Фрейбурге. 7 апреля 1741 г. он написал письмо своему товарищу Виноградову, продолжавшему обучение у Ганкеля что он через три недели уезжает на родину и просит выслать ем три книги Риторику Коссена Историю России П. Пестрея и стихотворения Гюнтера а также деньги полученные от продажи принадлежавших Ломоносову книг68.
В середине мая 1741 г. , получив в Марбургском университете пропуск для проезда в Петербург, Ломоносов отправился в Любек и оттуда на попутном корабле отплыл в Россию.
Возвращаясь на родину, русский студент не знал; что его там ожидает. Он чувствовал за собой вину перед Академией за долги, сделанные им в Марбурге, а также за самовольный уход из Фрейбурга. Неопределенность положения не позволила ему взять с собой в Россию жену и маленькую дочь. Больше того, как сообщает биограф XVIII в. , Ломоносов наказал жене не писать ему, пока он не даст знать о своей дальнейшей судьбе и о месте своего пребывания 69.
Пять лет обучения в Германии были весьма плодотворны для будущего ученого. В Марбурге он познакомился с достижениями современного естествознания, во Фрейбурге с металлургией и горным делом, химией и минералогией. Несмотря на острый конфликт со своим учеником, Ганкель дал высокую и весьма объективную оценку знаниям, приобретенным Ломоносовым во Фрейбурге. Он писал в Петербург: При этом случае не могу не заметить, что. по моему мнению, г. Ломоносов, довольно хорошо усвоивший себе теоретически и практически химию преимуществвено металлургическую, а в особенности пробирное дело, равно как и маркшейдерское искусство, распознавание руд, рудных жил, земель, камней, солей и вод, способен основательно преподавать механику, в которой он, по отзыву знатоков, очень сведущ70 .
Впоследствии, когда чувство обиды и озлобления против Ганкеля прошло, Ломоносов с большим почтением относился к его научным заслугам. Став профессором химии, русский ученый следил за изданием трудов своего бывшего наставника. Так, в Первых основаниях металлургии Ломоносов писал, что во Фрейбурге в заброшенном руднике были найдены в камне человеческие кости и при том рудокопные инструменты, причем делал ссылку на статью Ганкеля О происхождении камней, которая вошла в книгу немецкого ученого Мелкие минералогические и химические сочинения, изданную в 1744 г. 71 В своей преподавательской деятельности Ломоносов использовал опыт обучения у Ганкеля. В 1752 г. в отчете о чтении лекций студентам Академии по физической химии он подчеркивал: Показывал студентам химические опыты тем курсом, как сам учился у Ганкеля 72.
Полученная в Германии научная подготовка послужила Ломоносову лишь основой для будущей напряженной самостоятельной творческой деятельности, в результате которой он стал выдающимся ученым и занял видное место в отечественной и зарубежной науке XVIII в.
1. Маркс К. , Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. , т. 20, с. 349, 350. .
2. Куник А. Сборник материалов для истории им. Академии наук в XVIII в. СПб. , 1865, ч. 1, с. 248. З.
3. Летопись жизни и творчества М. В. Ломоносова. М. ; Л. , 1961,с. 35
4. Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. М. ; Л. , 1957, т. 10, с. 362.
6. Куник А. Сборник материалов. . . , ч. 2, с. 258-259.
7. Там же.
8. Там же, ч. 1, с. 119-120.
9. Ломоносов М В. Полн. собр. соч. ,т. 10 с. 417-418
11. Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. ,т. 10, с. 374-377
12. Коровин Г. М. Библиотека Ломоносова М., Л., 1961, с. 60,137, 139,181
13. Математический словарь Вольфа и в наши дни представляет значительный историко-научныи интерес. В 1965 г. было издано факсимильное изображение "Словаря" с обстоятельным предисловием И. Э. Гофмана. См.: Юшкевич А. П. Христиан Вольф: Мат. слов./Изд. и подгот. И. Э. Гофман. Гильдельгейм, 1965. - Вор. истории естествознания и техники, 1967, вып. 22, с. 77-78.
14. Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. М. ; Л. , 1952, т. 3, с. 241.
16. Там же, т. 10, с. 503.
17. Там же. М. ; Л. , 1955, т. 9, с. 459, 495.
18. Там же, т. 10, с. 507.
19. Там же. М. ; Л 1952, т. 6, с. 407.
21. Там же, с. 363, 374.
22. Там же, с. 275.
23. Куник А. Сборник материалов. . . , ч. 2, с. 269-270.
24. Летопись жизни и творчества М. В. Ломоносова, с. 3940.
26. Там же, с. 4647.
27. Там же, с. 48.
28. 8 ноября 1739 г. , когда Ломоносов был во Фрейбурге, его жена Елизавета-Христина родила дочь, которая при крещении получила имя Екатерина-Елизавета.
29. Куник А. Сборник материалов. . . , ч. 1, с. 155.
31. Там же.
32. Раскин Н. М. , Шафрановский И. И. Иоганн Фридрих Ганкель. В кн.: Ломоносов: Сб. ст. и материалов. Л. , 1983, т. 8, с. 77.
33. Там же, с. 79.
34. Цит. по: Морозов А. А. М. В. Ломоносов: Путь к зрелости, 1711 1741. М. ; Л.: Изд-во АН СССР, 1962, с. 318.
36. Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. М. ; Л. , 1954, т. 5, с. 396.
37. Там же. М. ; Л. , 1952, т. 7, с. 590.
38. Там же, т. 10, с. 428.
39. Там же, т. 5, с. 578, 708.
41. ам же, т. 10, с. 423-429.
42. Материалы для истории имн. Академии наук. СПб. , 1890, т. 6,с. 379.
43. Андреева Г. А. М. В. Ломоносов и Г. Ф. Юнкер. В кн.: Ломоносов, т. 4, с. 148.
44. Куник А. Сборник материалов. . . , ч. 2, с. 314.
46. Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. , т. 10, с. 411412.
47. Там же, с. 412.
48. Белинский В. Г. Полн. собр. соч. М. , 1956, т. 10, с. 89.
49. Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. , т. 7, с. 783. Письмо о правилах российского стихотворства было впервые опубликовано в 1778 г. в посмертном собрании его сочинений, изданном в Москве.
51. Там же; с. 429.
52. Там же, с. 421.
53. Там же, с. 795.
54. Там же, с. 38.
56. Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. , т. 10, с. 431.
57. Там же, с. 429-430.
58. Материалы. . . СПб. , 1896, т. 8, З.. 39-41.
59. Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. , т. 10, с. 430.
61. Там же, т. 5, с. 580.
62. Там же, т. 10, с. 430.
63. М. В. Ломоносов в воспоминаниях и характеристиках современников. М. ; Л. , 1962, с. 46.
64. Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. , т. 10, с. 430.
66. Летопись жизни и творчества М. В. Ломоносова, с. 55.
67. Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. , т. 10, с. 431.
68. М. В. Ломоносов в воспоминаниях и характеристиках современников, с. 55.
69. Там же.
71. Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. , т. 5, с. 562, 704.
72. Там же, т. 10, с. 389.